Нежданная песня > Оглавление > Глава 13

Глава 13

 

Марша Рейнольдс, сидя у стола, барабанила пальцами по краю полированной поверхности. Уже в десятый раз за последние минуты она посмотрела на часы, стоящие на ночном столике. Почти 2:00 ночи. Куда он подевался? Он делает это специально, чтобы свести меня с ума.

Наконец раздался гул лифта и затем шаги ее мужа в холле. Она поднялась, когда Ален вошел в их квартиру, которая состояла из гостиной и спальни и располагалась на шестом этаже дома Дарси.

— Где ты был? — воскликнула Марша. — Уильям пришел давным-давно.

— Я заскочил на кухню, чтобы перекусить. А что? В чем дело?

— Я хочу услышать о ней все.

— Всё о ком?

— Миссис Дарси сказала, что вы подвозили домой какую-то молодую даму, которая была на приёме.

— Да, это так. — Ален снял пиджак и повесил его в шкаф.

— Ну и?..

Ален выкладывал на комод содержимое своих карманов.

— Что — ну и?

— Какая она?

— Почему это тебя так интересует?

— Ален, иногда ты бываешь таким тупоголовым. Расскажи мне о ней.

— Её зовут Элизабет Беннет. Она очень симпатичная. И вежливая —поблагодарила меня за то, что я ее подвез. Кажется, она милая девушка.

— И это все, что ты можешь сказать? Милая симпатичная девушка?

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. — Ален направился в ванную комнату, Марша последовала за ним, полы её халата гневно развевались.

— И о чем они разговаривали с Уильямом?

Ален засопел.

— Ты же знаешь, что я не подслушиваю семейные разговоры.

— Да брось ты! Давай, рассказывай. Это важно.

— Почему ты так интересуешься этой девушкой?

— Не знаю. Просто интуиция. Уильям насвистывал, когда поднимался по лестнице. Насвистывал! Не могу припомнить, когда последний раз он был в таком хорошем настроении.

— Ну, Джорджиана говорила, что концерт имел большой успех. Аншлаг, бурные овации, зал встал… Может быть, из-за этого он так счастлив.

Марша фыркнула:

— Аллен Рейнольдс, я люблю тебя, но иногда ты бываешь туп, как бревно. У него на концертах постоянно бурные овации и залы встают. Нет, дело в этой девушке. Я знаю, я чувствую это.

Ален выдавил на щетку зубную пасту.

— Что ж, соглашусь, что сегодня по пути домой он был в намного лучшем настроении, чем в тот день, когда мы привозили ей цветы.

— В тот день, когда вы — что?..

— Уильям однажды попросил отвезти его в центр города, и это было странно, потому что у него были цветы. Розы. Они предназначались мисс Беннет, он встретил её у входа в здание, где она работает. Они даже отправились вместе погулять.

— Как давно это было?

— Две или три недели назад, думаю.

— И ты только сейчас удосужился сообщить об этом? —Марша закатила глаза. — Как я уже сказала, туп, как бревно.

Ален положил зубную щетку.

— Ну, извини. Я не думал, что одной из моих обязанностей является докладывать тебе обо всех передвижениях Уильяма. Кроме того, мне не показалось это особо важным. Но странно, что мисс Беннет не взяла цветы.

— Что?

— Они оставили цветы в машине, когда пошли прогуляться. Когда Уильям вернулся, он был один. Я спросил его, не отнести ли мне цветы мисс Беннет в её офис, или, может, он хочет сделать это сам, но он просто попросил отвезти его домой. Он сказал, что я могу подарить розы тебе, что я и сделал.

— Я помню. А я-то еще подумала, что у тебя появилась хоть одна или две романтических жилки. Мне следовало бы догадаться. Это было перед его поездкой в Бостон, да?

— Сейчас мне кажется, это было как раз в тот день, когда он уезжал. Хотя… Я не уверен.

— И с тех самых пор он ходит сам не свой. Я знала, это — женщина! Я точно знала это.

— Ладно, Крескин, ты не против, если я закончу свои приготовления ко сну?

Марша Рейнольдс хорошо спала в эту ночь, довольная тем, что ее мальчик был счастлив. Её сны были заполнены свадебными хлопотами, праздниками встречи младенцев и детишками с темными вьющимися волосами и проникновенными карими глазами.

Уильям никак не мог одолеть зевоту, несмотря на то, что Джорджиана, сидевшая рядом с ним на скамье, несколько раз пихнула его в бок. Он не спал почти всю ночь, сначала наслаждаясь эйфорией вчерашнего вечера, а затем погрузившись в сомнения, которые постепенно заполняли его ум и сердце.

Несмотря на усталость и ставшую обычной утреннюю головную боль, Уильям даже не подумал о том, не проигнорировать ли зазвеневший утром будильник. Посещения воскресной церковной службы в семье Дарси были обязательны. Роуз требовала, чтобы каждый член семьи, который находился в это время в городе, появился на одиннадцатичасовой службе в церкви Св. Варфоломея, а затем на семейном обеде. Жалобы о позднем возвращении домой или назначенных на это время встречах не принимались во внимание. Даже Ричарду не хватало мужества вызвать неодобрение Роуз, и частенько он воскресным утром тащился домой, чтобы переодеться и отправиться в церковь.

Из-за напряженного графика разъездов Уильяма часто не было в Нью-Йорке по воскресеньям, поэтому для его бабушки имели особую ценность те дни, когда он мог поддержать семейную традицию, установившуюся много лет назад. Он с гордостью взглянул на неё, элегантную и царственную. Бабушка сидела слева от него и внимательно слушала проповедь. Ричард часто за глаза называл её «упрямой старой птицей», и Уильяму приходилось признать точность определения. Её слово было законом в их семье. Она также была значительной фигурой в манхэттенском обществе, опорой множества различных благотворительных организаций.

Но под жёсткостью пожилой леди скрывалась глубокая преданность семье. Хотя она не была склонна к проявлениям нежности, но любила их всех, и Уильям знал, что занимает особое место в её сердце. Но Ба никогда бы не показала этого.

Когда дело касалось её семьи, у Роуз всегда были наготове острые шипы, в чем, определенно, и состояла причина её осторожной реакции на Элизабет. Роуз никогда не одобряла ни к чему не обязывающих отношений Уильяма с женщинами. Она ясно давала ему понять, что была бы счастлива, если бы он удачно женился и произвёл на свет наследников состояния Дарси. Все же, по крайней мере, её успокаивало то, что Уильям всегда вел себя осмотрительно и подругами ему становились женщины его социального круга, в то время как к Ричарду не относилось ни первое, ни второе.

Но вчера вечером она видела, как я буквально не мог оторваться от женщины, которую она никогда раньше не встречала. Она наверняка заметила, что я чуть было не поцеловал Элизабет, когда закончил играть. Ба замечает все. Неудивительно, что она задавала ей в машине столько вопросов.

Фитцуильямы приехали к самому началу службы, поэтому времени переговорить с Ричардом не было, и Уильям не знал, насколько того задело вчерашнее соревнование за внимание Элизабет. Не то чтобы это могло повлиять на моё поведение. Я должен был выиграть, и я выиграл.

Уильям постарался прекратить эти мысленные самовосхваления. Я еще ничего не выиграл. Да, вчера она согласилась поговорить со мной, и ей даже, кажется, это было приятно. Но ещё совсем недавно эта женщина просто терпеть меня не могла — и было за что.

После его неуместной попытки поцеловать её на приеме Элизабет как будто закрылась. Она неохотно согласилась, чтобы он отвез её домой, и, по-видимому, не хотела, чтобы он проводил её до квартиры, предложив, чтобы Аллен сам её отвез. И когда она не позволила мне поцеловать себя, она не сказала «Не здесь» или «Не сейчас», она сказала «Нет».

Несмотря на эту холодность Элизабет искушение поцеловать её на прощание было почти невыносимым. Но в последний момент Уильям заметил что-то в её глазах.

Нежелание? Страх? Не знаю. Не уверенный в том, что она чувствует по отношению к нему, он поцеловал её в щеку. Но даже это легкое прикосновение было пьянящим. Её щека была нежной, как шелк, и много часов спустя его всё ещё дразнило воспоминание о тонком аромате ее духов.

Сердце Уильяма совершало кульбиты под воздействием беспорядочных волнующих ощущений, от беспокойства до восторга. Как бы мне хотелось знать, о чем она сейчас думает. Я люблю её, но при этом не имею ни малейшего представления о том, что она думает обо мне. Неуместный громкий вздох привлёк к нему любопытствующие взгляды Джорджианы, Роуз и тети Элеонор.

Уильям попытался сосредоточиться на церемонии, но через несколько минут мысли его снова вернулись к Элизабет. Неужели я действительно люблю её? Я знаком с ней меньше месяца. Но как иначе можно объяснить мое состояние? Мне бы хотелось поговорить об этом с кем-нибудь, но… нет, я не могу. И что бы я сказал? Я должен справиться с этим сам.

После посещения церкви клан Фицуильямов-Дарси собрался в роскошной гостиной дома Дарси. Большинство пили кофе, Ричард прихлебывал свой травяной чай. Разговор вертелся вокруг вчерашнего концерта. На нем были все присутствующие, и каждый спешил поделиться своими наблюдениями и мнениями.

— Какую сумму удалось собрать для фонда поощрительных стипендий? — спросил Роберт Фицуильям, отец Ричарда.

— Завтра Соня подведет окончательные итоги, но я думаю, мы поставили новый рекорд, —ответил Уильям.

— Зал был полон. Аншлаг? — спросила Элеонор Фицуильям.

— У него всегда аншлаг. Все хотят послушать игру Уильяма, — сказала Джорджиана, с любовью глядя на брата.

— Возможно, на следующий год придётся подобрать более просторный зал для выступлений, — кивнула Роуз.

— Прием тоже прошел очень успешно, — добавила Элеонор, — мне показалось, все гости были довольны.

— И Элизабет Беннет тоже понравилось? — спросила Роуз Уильяма.

Что ж, этого следовало ожидать.

— Да, Ба, она сказала, что понравилось.

— Ах, да, — протянул Ричард. — Прелестная мисс Беннет. Очаровательная девушка. Хотя совсем не заинтересовалась мной. — Он искоса посмотрел на Уильяма, который почувствовал, как краска заливает его лицо. — Вы все-таки смогли поговорить?

— Да, да… смогли.

— Кто такая мисс Беннет? — заинтересовалась Элеонор.

Уильям ещё сильнее покраснел, когда все повернулись к нему. Краем глаза он заметил миссис Рейнольдс, которая стояла у двери и, как и все, смотрела на него.

— Её зовут Элизабет Беннет, мам, — вмешался Ричард. — Ты, возможно, видела её, когда я с ней разговаривал — пока её внимание не привлек некто… другой.

Уильям собрал все силы, чтобы сохранить равнодушный вид, когда его глаза встретились с насмешливым взглядом Ричарда.

— О, кажется, я поняла, кто это, — сказала Элеонор. — Хорошенькая темноволосая девушка в черном платье и жакете с бисером. Да, ты разговаривал с ней довольно долго. Я так понимаю, ты знаком с ней, Уильям?

— Да, мы познакомились месяц назад, когда я был в Сан-Франциско на свадьбе.

Ричард, все ещё ухмыляясь, повернулся к нему.

— И, очевидно… подружились?

Уильям ответил, тщательно подбирая слова.

— Ну… да. Можно сказать, что так. Она хорошо поёт, так что нас связали музыкальные интересы. Но затем всё пошло прахом… я имею в виду, со свадьбой. После этого я с ней почти не встречался. Я не так уж хорошо её знаю.

— Уильям с Алленом вчера подвозили её домой, —заметила Роуз.

— Правда? — Ричард поднял брови. — Я всегда говорил, что ты настоящий джентльмен, Уилл. — Его губы дрогнули — смущение кузена явно забавляло его, и Уильям почувствовал, что начинает терять самообладание. — Итак, когда же мы в следующий раз увидим мисс Беннет?

— Простите, миссис Дарси, — громко произнесла миссис Рейнольдс, — обед готов.

Когда Уильям проходил мимо миссис Рейнольдс в столовую, она сочувственно улыбнулась ему, словно знала причину его смущения. Что-то я становлюсь чересчур мнительным. Еще немного, и я уверю себя в том, что всем в этом доме известно о моих чувствах к Элизабет.

Обед закончился, и Фитцуильямы вернулись в свою квартиру на Пятой авеню. Уильям закончил тренировку на беговой дорожке в домашнем спортзале, расположенном в подвальном помещении. Он предпочитал бегать в Центральном парке, но сегодняшний ливень помешал этому. Он поднялся к себе на третий этаж, тяжело дыша после тренировки, и направился в ванную комнату, намереваясь принять душ. Взглянув на часы, он решил сначала позвонить.

Уильям вернулся в гостиную и рухнул в кожаное кресло. Только потом он вспомнил, что мобильный телефон остался на комоде в спальне. Он заставил себя подняться, но ему пришлось снова сесть из-за внезапного приступа головокружения. Он посидел несколько минут, сжимая ручки кресла и пытаясь восстановить дыхание. Да, визит к врачу откладывать больше нельзя. Надо попросить Соню записать меня на приём после поездки в Чикаго.

Когда в голове прояснилось, Уильям дошел до спальни, взял телефон и, набирая номер, вернулся в гостиную.

— Алло!

— Привет, Чарльз! Это Уильям.

— Привет, Уилл! Как дела?

— Нормально. Извини, что давно не звонил. Я был в разъездах.

— Вот если бы ты научился пользоваться электронной почтой…

Уильям усмехнулся про себя, качая головой.

— Оставь, Чарльз. Это безнадежная битва. Как твои дела?

— Вроде нормально.

— Как работа?

— По твоему совету, я попросил у отца разрешения заниматься маркетингом или пиаром вместо вопросов стратегического планирования. Это не привело его в восторг, но теперь я — директор отдела корпоративных связей. Это не так уж плохо. По крайней мере, я чувствую, что смогу себя проявить, как только немного наберусь опыта.

— Звучит оптимистично.

— Да, могло бы быть много хуже.

— Ты с тех пор не разговаривал с Джейн?

— Нет. Я всё подумываю о том, чтобы позвонить ей. Просто узнать, как у неё дела. Но, может быть, для неё будет лучше, если я оставлю её в покое и позволю жить своей жизнью.

— Я понимаю, как тебе сейчас трудно.

— Да, трудно. Я люблю её, Уилл.

Ну, вот. Спроси его.

— Когда ты впервые почувствовал это, как ты понял, что любишь её?

— Уилл, мы это уже проходили, и я больше не хочу об этом спорить. Кроме того, какое это теперь имеет значение?

— Нет, я не испытываю тебя. Я просто хотел спросить… что заставило тебя почувствовать, что ты влюблён? — Уильям прилагал все усилия, чтобы его вопрос прозвучал небрежно.

— Понятно. Пожалуй, основным признаком было то, что я постоянно думал о Джейн. И я говорю не о сексуальных фантазиях. Хотя… ладно, неважно. Главное, я хотел проводить с ней как можно больше времени, и, когда её не было рядом, я обычно думал о ней.

Уильям слушал с интересом. Он прекрасно понимал, о чем говорит Чарльз.

— И я хотел сделать её счастливой, — продолжал Чарльз. — Это ещё один признак влюблённости. Её счастье было всем для меня. Вот почему мне так невыносимо то, что произошло. Я причинил ей боль, хотя меньше всего на свете этого хотел.

— Прости. Не надо было мне приставать к тебе с вопросами и напоминать о Джейн, ты ведь пытаешься забыть её.

— Пытаюсь забыть? Уилл, я никогда не забуду Джейн. Я и так всё время думаю о ней, поэтому этот разговор не вызывает у меня дискомфорта. Но в чем причина этих странных щекотливых вопросов?

Уильям судорожно, но безуспешно поискал объяснение и в конце концов выдал несколько завуалированную версию правды.

— Я просто пытаюсь составить объективное мнение о людях, которые быстро влюбляются, — знаешь, любовь с первого взгляда и все такое. Вот и решил обратиться к эксперту в этом вопросе.

— Тогда я, вероятно, должен быть польщен, —усмехнулся Чарльз. — Валяй, спрашивай дальше.

— Ты уверен?

— Да, давай.

— Сколько времени прошло, прежде чем ты решил для себя, что любишь её?

— Тебе не понравится мой ответ.

— Я обещаю, что понравится.

— Ты хочешь сказать, что оставишь свое неодобрение при себе. Кажется, это произошло через неделю или две после нашей встречи. Но на самом деле, я знал это ещё раньше. Что-то в ней было.

Уильям вспомнил, как в первый раз увидел Элизабет в аэропорту JFK, вспомнил искру, пролетевшую между ними. Девушка с зелеными глазами. Я даже не знал её имени, но не мог выбросить её из головы. Наверное, я уже тогда знал, что со мной.

— Так в чем дело, Уилл? Ты влюбился?

Уильям быстро обдумал, стоит ли ему признаться, но не смог заставить себя сделать это. Пока он решал, что сказать, Чарльз заговорил снова.

— Я понимаю, что задал дурацкий вопрос. Ты не так импульсивен, как я. Ты ни за что не позволишь себе влюбиться, пока у тебя не будет полного досье избранницы и её четкого психологического портрета.

Если бы он только знал.

— Все-таки я не настолько безнадежен, нет?

— Не совсем, но почти. Я рад, что ты позвонил. Жаль, что я был в командировке, когда ты приезжал в наши края на прошлых выходных.

— Мне тоже жаль. Наша договоренность о поездке в Пемберли в конце месяца остается в силе?

— Да, конечно. Только бы у отца в последнюю минуту не возник какой-нибудь деловой кризис, а то он меня не отпустит.

— Так проследи, чтобы этого не случилось. Тебе пошло бы на пользу уехать куда-нибудь, а мы с Джорджи будем рады отдохнуть в твоей компании.

— Я постараюсь. Ну ладно, мне пора. Родители ждут меня к обеду.

— Хорошо. Я попрошу Соню позвонить тебе на неделе и обсудить подробности поездки в Пемберли.

— Договорились. Созвонимся позже, Уилл.

Уильям отключил телефон и встал. Пора было идти в душ, но после этого он должен был совершить ещё один звонок, который был намного труднее. Он прокручивал в голове это решение, пока тренировался на беговой дорожке. Но это как раз то, о чем говорил Чарльз. Я хочу, чтобы она была счастлива. Она хочет этого, а я могу сделать это для неё.

Когда он пересек холл и вошел в ванную комнату, его решимость начала падать. После вчерашнего вечера у него появилась надежда, что, возможно, Элизабет со временем сможет полюбить его. Но чтобы преодолеть её первоначальную антипатию к нему, потребуется время и терпение. Нужно, чтобы она лучше узнала его, а он должен был постепенно показать ей глубину и искренность своих чувств. Поэтому, может быть, лучше пока отложить звонок. Надо подождать и посмотреть, как сложатся наши отношения. А затем…

Нет. Я всю свою жизнь был эгоистом и не собираюсь продолжать жить так же, даже если это будет стоить мне разлуки с любимой женщиной. Я сделаю то, что лучше для неё, а не для меня.

После душа Уильям поднялся в свой кабинет, чтобы найти номер телефона. Он набрал его, бессознательно барабаня пальцами по спинке кресла, ожидая ответа.

— Кэтрин де Бург слушает.

— Кэтрин, это Уильям Дарси.

— Уильям, я рада тебя слышать. Одну минуту.

Уильям услышал в отдалении приглушенные голоса и затем реплику Кэтрин: «Это Уильям Дарси. Да, конечно, пианист. Мы с ним очень близки — он практически член нашей семьи».

В этом вся Кэтрин. Вечно щеголяет известными именами. Когда Уильям был маленьким мальчиком, Кэтрин и её муж, известный британский дирижер, сэр Льюис де Бург, приехали в Нью-Йорк. Она и мать Уильяма, Анна, познакомились во время совместной работы в правлении гуманитарной организации и стали близкими подругами, особенно после того, как сэр Льюис внезапно бросил Кэтрин ради молодой привлекательной первой скрипки в своем оркестре, вызвав этим крупный скандал. Через несколько лет Уильям узнал, что «первая скрипка», оказывается, была мужчиной.

Кэтрин и её дочь Энн были частыми гостьями в доме Дарси, пока не переехали в Сан-Франциско незадолго до смерти Анны Дарси. Ребенком Уильям привык обращаться к подруге матери как к «тете Кэтрин» из-за её близких отношений с семьей, но отбросил этот неподходящий титул, когда вырос.

Ожидая, когда Кэтрин закончит разговор, Уильям обдумывал свое решение. Ещё не поздно. Я скажу Кэтрин, что позвонил, чтобы узнать о здоровье Энн — ей это будет приятно. А Элизабет согласится на работу в колледже Хантера, и мы сможем быть вместе.

Нет. Прекрати. Ты знаешь, что должен сделать.

— Я здесь, Уильям, — сказала Кэтрин. — К нам неожиданно приехали гости; я просто объясняла, что это ты звонишь. Мы с Энн очень сожалеем, что нам пришлось отменить поездку на восток на твой концерт. Не сомневаюсь, это был триумф.

— Нам вас очень не хватало. Энн чувствует себя лучше?

— Да, доктор сказал, что ей будет лучше после нескольких дней отдыха. Но, знаешь, излишняя забота не помешает — у неё такое хрупкое здоровье.

— Да, конечно. — Энн страдала от частых приступов болезненной слабости, хотя характер её недомогания никогда не был ясен Уильяму.

— Кэтрин, я не хочу отрывать вас от гостей, поэтому сразу перейду к цели своего звонка. Я звоню насчет Элизабет Беннет.

— А что с ней? — Голос Кэтрин внезапно похолодел.

— Когда мы встречались с вами в Сан-Франциско несколько недель назад, я просил вас со всей серьёзностью рассмотреть её кандидатуру на вакантное место преподавателя.

В то воскресенье утром, перед тем как улететь в Нью-Йорк, Уильям заезжал в Розингс, дом Кэтрин, и предложил ей рассмотреть кандидатуру Элизабет.

— Да, и я сделала это. Но мы нашли двух других кандидатов, которые, на мой взгляд, лучше.

— И место уже занято? — Уильям почувствовал волну облегчения.

Короткая пауза.

— Нет, наш первый кандидат предпочел работу в школе Истмен, а второму я ещё не звонила.

Значит, я должен это сделать.

— В таком случае, я хочу возобновить свое предложение всерьёз отнестись к кандидатуре мисс Беннет.

— Почему тебя так интересует эта женщина? Она твоя девушка?

— Нет, — Уильям ответил, как он надеялся, достаточно безразличным тоном. — Я познакомился с ней недавно через моего друга Чарльза Бингли — думаю, вы с ним знакомы, — и мне показалось, что она будет для вас ценным приобретением. И я знаю, что она заинтересована в том, чтобы найти работу в Сан-Франциско.

— Её квалификация вполне удовлетворительна, но в моей практике найма на работу я не приветствую подобных методов. Тебе следует сказать этой девушке, что она совершила ошибку, уговорив тебя попытаться воздействовать на меня. Это неприятно и чрезвычайно неуместно.

— Она этого не делала. Элизабет даже не знает, что мы с вами обсуждали её ситуацию.

Кэтрин скептически фыркнула.

— Я уважаю тебя как музыканта, Уильям, но ты не являешься экспертом в выборе преподавателей. Предоставь это дело таким специалистам, как я.

Уильям ожидал сопротивления со стороны Кэтрин и заранее разработал стратегию, хоть и на крайний случай, чтобы преодолеть её возражения.

— Кэтрин, вы сказали, что она вполне квалифицированна. Что, если бы её услуги ничего не стоили консерватории? Вам было бы это интересно?

— Что ты предлагаешь?

— Если вы примете Элизабет на работу, я буду ежегодно перечислять на счет консерватории сумму, равную её годовой зарплате, пока она будет работать у вас.

Ответа не последовало.

— Кэтрин, вы слушаете?

— Уильям, кто тебе эта женщина? На этот раз я хочу услышать правду. Она, должно быть, твоя подруга, или любовница, или кто там ещё, если ты делаешь такое возмутительное предложение.

— Если бы это было так, зачем бы мне искать ей работу за три тысячи миль отсюда? — И правда, зачем? Наверное, я сошел с ума.

— Тогда, она, должно быть, твоя бывшая любовница, и ты пытаешься избавиться от неё.

— Нет, это не так.

— В любом случае, почему я должна нанимать человека, который не сумел найти работу в другом месте? Если тебе приходится платить за то, чтобы её взяли на работу…

— Ей это не нужно. У неё есть отличные предложения, например, от одного университета в Нью-Йорке. Но я думаю, она будет исключительным преподавателем, когда наберётся опыта, а вы знаете, что я заинтересован в повышении уровня музыкального образования. Мне бы хотелось, чтобы такой талантливый молодой учитель, как мисс Беннет, получил возможность работать в стенах учебного заведения высшего класса, такого, как ваше. Я уверен, ваше руководство благотворно скажется на результатах её работы. — Невероятно! Как мне удалось всё это сказать, не поперхнувшись? Ненавижу эти глупые игры.

— Понимаю. Что ж, в этом есть разумное зерно.

Уильям закатил глаза. Кэтрин была чрезвычайно предсказуема.

— Итак, вы принимаете мое предложение?

— Я полагаю, эти пожертвования будут вноситься через ваш Фонд?

— Нет. Это будет дар с моего личного счета, и эти деньги не будут связаны с финансовой поддержкой, которую консерватория получает от Фонда Искусств Дарси.

— Понимаю, — Кэтрин почти мурлыкала.

— Деньги будут перечисляться анонимно, и я ожидаю от вас абсолютной сдержанности. Никто, кроме нас двоих, не должен знать, что даритель — я.

— Кроме мисс Беннет, я полагаю.

— Особенно, мисс Беннет. Я не хочу, чтобы она знала что-либо об этом соглашении. Ни того, что её зарплата выплачивается из особого фонда, ни тем более того, что к этому причастен я. Моё предложение действительно только при этом жёстком условии.

— Конечно, я была бы не против получить ещё одного преподавателя на полную ставку. Но я бы предпочла, чтобы ты сделал не лимитированный дар, и я могла бы сама подобрать кандидатуру преподавателя.

— Извините, Кэтрин. Моё предложение касается исключительно мисс Беннет. Какую зарплату вы намерены ей предложить?

Кэтрин сообщила сумму.

— Это слишком мало, — ответил Уильям, — Двадцать пять тысяч долларов к этой сумме.

— Не будь смешным. Она будет зарабатывать почти как наши профессора.

— Хорошо, пятнадцать тысяч сверх вашей суммы, и через год мы обсудим повышение её зарплаты.

— Я продолжаю считать, что эта сумма намного больше, чем подобает, но, полагаю, я смогу с этим смириться.

— Итак, мы договорились?

— Мне нужно рассмотреть детали и проконсультироваться с попечительским Советом. Всё это очень необычно и создает сомнительный прецедент.

— Не создаст, если не разглашать его.

— Но мне нужно ещё раз посмотреть резюме мисс Беннет, чтобы быть уверенной в её профессиональных возможностях. У меня никогда не будет на факультете неквалифицированных преподавателей несмотря ни на какие финансовые стимулы.

— Ну, конечно, нет. — Уильям знал, что он выиграл, но Кэтрин нужно было ещё раз продемонстрировать свою независимость перед тем, как сдаться. — Я буду с нетерпением ждать вашего решения. Не собираетесь ли вы приехать в Нью-Йорк в ближайшее время? Бабушка была бы очень рада повидаться с вами.

Разговор плавно перешел к планам поездок Кэтрин, после чего она от души накормила его сплетнями о разговорах и встречах со знаменитостями музыкального мира. Уильям слушал, собрав все терпение, на которое был сейчас способен. Это лишь малая часть цены, которую я заплачу за счастье Элизабет.

Несколько часов спустя Уильям сидел в своей гостиной за роялем. Он целый час играл этюды, а затем поработал над некоторыми вещами, запись которых предстояла на следующей неделе. Было ещё много работы в этот вечер, но он проголодался и решил сделать короткий перерыв.

Надо быть честным с самим собой. Это не основная причина, по которой я хочу прервать работу. Последний час он пытался сосредоточиться на музыке, но мысли его постоянно возвращались к беседе с Кэтрин де Бург. После всего этого, если Кэтрин предложит Элизабет работу, — а я почти уверен, она это сделает, — Элизабет уедет из Нью-Йорка этим летом, возможно, в конце июля или в начале августа. У меня остается лишь пара месяцев, чтобы попытаться развить наши отношения до такой степени, чтобы они смогли сохраниться, когда нас разделит расстояние в тысячи миль. Времени явно недостаточно.

Чем больше он размышлял над ситуацией, тем более несчастным становился. Его не будет в Нью-Йорке почти все лето. Чикаго, затем Пемберли, затем Интерлокен. Несколько дней в Тэнглвуде. А потом… Не помню, но это не имеет значения. Всё безнадежно.

Я хочу увидеть её. Нет, я должен увидеть её. Сегодня. Сейчас. Но Элизабет, без сомнения, была погружена в подготовку к своей завтрашней защите и не обрадуется нежданному и незваному гостю.

Но короткий телефонный звонок с пожеланием удачи — это будет совсем другое. Я уверен, она не будет возражать. Возможно, ей даже понравится этот жест.

Уильям отправился в спальню и открыл верхний ящик комода. Достав листок бумаги, он развернул его почти с благоговением. Он был рад, что не выбросил номер телефона Элизабет после их ссоры в парке Сити Холл. Он стоял, глядя сквозь застекленную дверь на залитый дождем балкон, и набирал номер.

Включился автоответчик, и Уильям начал говорить.

— Здравствуй, Элизабет. Это Уильям. Дарси.… — О, боже, всё начинается точно так же, как в прошлый раз… — Я просто звоню, чтобы пожелать…

— Алло, Уильям?

— О, ты здесь? Я не побеспокоил тебя?

— Нет, нисколько. Я включила автоответчик, чтобы знать, кто звонит, и брать трубку лишь в том случае, если это кто-то, с кем я хочу поговорить.

И, видимо, я попал в эту категорию. Уже хорошо.

— Я знаю, ты занята, и я не буду отвлекать тебя от работы надолго…

— На самом деле, короткий перерыв мне сейчас пришёлся бы очень кстати.

— Значит, я позвонил вовремя. Как идут дела?

— Похоже, нормально. За сегодняшний день я уже дважды успела перелопатить всю свою речь. Лора убьёт меня за все эти изменения.

— Сомневаюсь. Держу пари, она будет гордиться тобой и твоей блестящей работой.

— Спасибо. Мне приятно это слышать. А ты что делал, пока я сидела здесь за дымящейся клавиатурой?

— В основном, занимался. — Уильям сделал глубокий вдох и собрал все свое мужество. — Ты сказала, что хочешь сделать перерыв.

— Да?

— А что, если бы я появился у твоих дверей через час и пригласил тебя поужинать?

Последовало короткое молчание.

— Это звучит замечательно, но я не думаю, что могу позволить себе настолько длинный перерыв.

— Мы могли бы пойти в какое-то место, где можно поесть быстро и без церемоний. — Не думаю, что я знаю такие места, но Элизабет, наверное, знает.

— Даже если так, это заняло бы слишком много времени. Мне очень жаль.

В голосе Элизабет прозвучало искреннее разочарование, но Уильяма это не убеждало. Может быть, она просто пытается вежливо отделаться от меня.

— Конечно. Я понимаю. Просто хотел предложить. Ну что ж, не буду больше тебя отвлекать…

— Но мне бы хотелось поужинать с тобой в какой-нибудь другой день. Если ты, конечно, хочешь.

— Определенно, хочу. — Это явное преуменьшение. — Как насчет завтрашнего дня?

— Я не смогу. Я работаю допоздна.

— Вторник?

— Мне тоже придется работать. Но я свободна в среду вечером.

Чёрт.

— В среду утром я улетаю в Чикаго.

— Наши расписания катастрофически несовместимы, да?

— Да, похоже. Ты уверена, что не сможешь освободиться сегодня вечером?

— Не то чтобы я не хотела. Но даже если бы я согласилась, в результате я бы сидела в ресторане и переживала о несделанной работе.

— Тогда давай попробуем договориться о встрече после того, как я вернусь из Чикаго.

— Я — с удовольствием. Ты знаешь, это смешно, но пока мы говорили об ужине, мне захотелось есть.

Уильям откинулся на спинку кресла, наконец, сумев расслабиться.

— Мне тоже.

— И мне до безумия хочется томатного супа и обжаренных сырных сэндвичей. Это была моя любимая еда в детстве. Наверное, это оттого, что я переживаю из-за защиты, — так хочется пожевать что-нибудь для поднятия настроения.

Уильям мог легко представить Элизабет ребенком, с зелеными глазами, полными жизни и независимости.

— Так вот что у тебя сегодня на ужин? — спросил он. — Тосты с сыром и суп?

— К сожалению, нет. Не хватает некоторых составляющих, а точнее говоря — томатного супа, сыра и хлеба. Сегодня был суматошный день, и я не успела сходить в магазин. Скорее всего, я не буду обедать, а просто сварю себе кофе.

— Но это плохо для здоровья. Ты могла бы заказать что-нибудь с доставкой?

— Ничего, я обойдусь. Но, пожалуй, пора возвращаться к работе. — В её голосе, к удовольствию Уильяма, прозвучало явное сожаление.

— Конечно, не буду больше отвлекать тебя. Удачи на завтра.

— Спасибо. Да, Уильям…

— Что?

— Я рада, что ты позвонил.

— Я тоже. До свидания, Элизабет.

— Пока.

Уильям положил трубку, довольный до глубины души. Хотя его импровизированное приглашение на ужин и не сработало, Элизабет ясно дала понять, что она не против встретиться с ним. Это был маленький шажок, но он давал надежду на дальнейший прогресс в их отношениях.

Уильяма поразило, насколько разная у них жизнь. Она не обедала, потому что у неё не было времени забежать в магазин. Когда он был голоден, он просто говорил об этом миссис Рейнольдс, и еда появлялась вскоре после его просьбы. Я многое принимаю как само собой разумеющееся.

Уильям решил, что ему стоит пообедать, а затем вернуться к занятиям. Джорджи и Роуз не было дома, поэтому ему предстояло ужинать в одиночестве. Но вместо того, чтобы позвонить миссис Рейнольдс по внутреннему телефону, что он в обычном случае и сделал бы, он спустился вниз, на кухню. У него было другое дело, которое он хотел обсудить с экономкой.

Около часа спустя Элизабет потягивала кофе, хмуро просматривая последний вариант своей речи. Зазвонил телефон. Как и в прошлый раз, она решила подождать, пока включится автоответчик, и услышала голос Шарлотты.

— Подойди, Лиз. Я знаю, ты дома, просто фильтруешь звонки. Возьми трубку.

Элизабет поспешила к телефону.

— Привет, Шарли. Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Итак, ты готова к завтрашнему дню?

— Да и нет. Какой-нибудь мудрый совет, о, высокочтимый докторант?

— Отложи свои тезисы, надень что-нибудь сексуальное, выйди и развлекись. Завтра у тебя всё пойдёт намного лучше, если сегодня ты повеселишься.

— Ну, собственно говоря, я отказалась не от одного, а от целых двух приглашений на ужин. От кузенов, ни больше, ни меньше.

— Ты явно в плохой форме, Лиз. Тебе следовало принять оба приглашения и затем спросить их, не интересуются ли они неким занятием для троих.

— Очень смешно. Знаешь, если с академической карьерой у тебя не сложится, ты добьёшься большого успеха в качестве комика.

— Не думай, что я не рассматривала этот вариант. Расскажи-ка мне об этих кузенах-извращенцах.

— Одного из них зовут Ричард Фицуильям. Красивый, богатый и очень обаятельный.

— А, ну теперь понятно, почему ты отказалась.

— Он слишком много флиртовал, на мой вкус. И могу с уверенностью сказать, что пока он со мной разговаривал, он мысленно раздевал меня.

— Боже мой, звучит заманчиво. Он подойдёт мне по росту?

— Думаю, да.

— Мне придется приехать к тебе в Нью-Йорк. А как насчет второго?

Элизабет сделала глубокий вдох.

— Уильям Дарси.

— Ты шутишь.

— Вчера после концерта, о котором я тебе говорила, был прием, и мы, ну, как бы это сказать, заключили перемирие.

— Рада слышать. Бедняга так сильно на тебя запал. Но я знаю твои чувства к нему, так что неудивительно, что когда он пригласил тебя на ужин, ты в ответ застрелила его.

Мои чувства к нему. Хотела бы я сама знать, каковы они.

— Нет, на самом деле, я хотела пойти. Но подумала, что лучше будет остаться дома и поработать.

— Ты хотела поужинать с Уильямом? Так, очевидно, я уже не в курсе дела. Рассказывай.

Стук в дверь спас Элизабет от объяснений.

— Подожди секунду, Шарли.

Когда Элизабет открыла дверь, она с изумлением увидела Аллена, шофера Уильяма, стоящего в коридоре и держащего в одной руке мокрый зонт, а в другой — большую корзину для пикника, украшенную нарядными лентами.

— Добрый вечер, мисс Беннет.

— Здравствуйте, Аллен.

— Простите, что я не позвонил вам снизу, но у меня были заняты руки, и пока я размышлял, что делать, один из жильцов прошел и впустил меня.

— Ну что вы, всё в порядке. Но почему…

— Мистер Дарси попросил меня привезти вам вот это.— Он указал на корзину.

Элизабет посмотрела на корзину, а затем —выжидательно — на Аллена.

— Он написал записку, в которой все объяснил, —сказал Аллен. Он достал из кармана конверт и подал его Элизабет. Она раскрыла его и прочитала записку.

Элизабет была поражена этим внимательным и столь неожиданным жестом. Прочитав записку, она улыбнулась Аллену.

— Пожалуйста, поблагодарите Уильяма — мистера Дарси — от меня. Скажите ему, ну, просто скажите ему, что мне было очень приятно. И передайте также мои благодарности экономке.

— Разумеется, мисс Беннет.

Аллен подал Элизабет корзинку, поклонился и ушел. Она закрыла за ним дверь, вернулась на кухню, поставила корзинку на стол и стала разгружать её. Когда она открыла первый контейнер с едой и увидела содержимое, её глаза потеплели, и она громко вздохнула. И как кто-то настолько очаровательный мог когда-то казаться холодным и высокомерным?

Её взгляд упал на телефонную трубку, все ещё лежащую на столе. Упс! Не могу поверить, что я позабыла, что разговаривала по телефону!

— Шарли, прости. Я заставила тебя ждать. Ты не поверишь, что сейчас произошло.

Поздно вечером в понедельник Элизабет влетела к себе в квартиру. Её глаза слипались от недосыпания, ноги болели после сумасшедшей рабочей смены в ресторане, но мысли были наполнены неустанной энергией. Он посмотрела на кухонные часы: было почти 10:30.

Элизабет переодевалась в спальне, когда зазвонил телефон. Она просунула голову в просторную майку и поспешила к телефону.

— Алло.

— Привет, Элизабет, это Уильям.

— О, привет, Уильям, — Элизабет гордилась своим обдуманно-легкомысленным тоном. Как будто бы я не спешила сюда со всех ног, чтобы не пропустить этот звонок.

— Как прошла защита?

— Отлично. Мне нужно будет сделать небольшие исправления, и дело будет завершено.

— Поздравляю. Я не очень удивлен, но рад слышать это.

— И, Уильям. Я не знаю, как благодарить тебя за вчерашний ужин. Это было так мило с твоей стороны.

— Рад слышать. Все было такого же вкуса, как в твоих воспоминаниях?

— Лучше. Этот сырный сэндвич был настоящим деликатесом!

— Миссис Рейнольдс что-то говорила о сочетании разных сыров.

Элизабет присела на стол.

-Да, это было вкусно, то же самое можно сказать и о томатном супе. И салат, и яблочный пирог. Она превосходный кулинар. Поблагодари её от меня.

— Обязательно. Ей будет приятно услышать, что тебе понравилось. Между прочим, я ел на ужин то же самое.

— Ты шутишь! Я думала, богачи едят на ужин только деликатесы!

— Ну, вспомни, ты же сказала, что сырный сэндвич был деликатесом.

Элизабет рассмеялась.

— Верно. Но я не могу представить тебя парнем, который поедает сэндвичи с сыром и томатный суп.

— Ну да, но ты это так вкусно описала. Так как ты не позволила пригласить тебя на настоящий ужин, у меня оставался только такой способ поужинать вместе с тобой.

— Какой ты сладкоречивый.

— Это не просто слова. Я действительно чувствовал, что ты почти рядом.

Элизабет была тронута искренностью в его голосе, но не знала, что сказать в ответ, поэтому сменила тему.

— Между прочим, у меня поменялась смена во вторник.

— И мы сможем поужинать?

— Нет, я все же работаю во вторник вечером. Но я смогу уйти с работы немного раньше. Мы могли бы пойти вместе выпить кофе, если ты не возражаешь.

— Мне бы очень хотелось. — В голосе Уильяма прозвучало явное удовольствие. — У тебя есть на примете какое-нибудь конкретное место?

— Есть небольшое кафе в Виллидже*, которое я очень люблю. Называется «Ла Лантерна ди Витторио»**. Это на Мак-Дугал, недалеко от площади Вашингтона. Тебе это подходит?

— Абсолютно. Когда мне забрать тебя?

— Я работаю недалеко, поэтому просто встречу тебя там. Я смогу быть на месте около 9:30 или немного раньше.

— Хорошо, договорились.

Элизабет зевнула.

— Извини. Я поздно легла вчера и с раннего утра на ногах.

— Догадываюсь, что мне пора заканчивать разговор.

— Думаю, что да. — Элизабет не хотелось прекращать разговор, но она была совершенно измотана. — Итак, увидимся завтра вечером.

— Я жду с нетерпением. Спокойной ночи, Элизабет. Желаю хорошо выспаться.

— Спокойной ночи, Уильям.

Элизабет повесила трубку. У меня свидание с Уильямом Дарси. Она покачала головой, улыбаясь от мысли, насколько её чувства изменились за столь короткое время. Всего месяц назад Уильям был для неё далекой фигурой, тем, кем она восхищалась как поклонница. Три недели назад она считала его отвратительным — грубым, надменным снобом, — хотя при этом не могла не сознаться в чувстве нежеланного влечения к нему. А теперь она чувствовала… Что? Я восхищаюсь им. Он нравится мне. Но что, если где-то все ещё скрывается другой Уильям Дарси? Я не могу ему доверять. Пока ещё не могу, по крайней мере.

На следующее утро, когда Марша Рейнольдс пришла забрать посуду после завтрака Уильяма, он был поглощен игрой на рояле. Он не любил, когда прерывали его музыкальные занятия, собственно говоря, он не выносил, когда в это время кто-нибудь находился с ним в одной комнате, поэтому она тихо взяла поднос и на цыпочках направилась к двери. Она была уже у дверей, когда Уильям прервал игру и обратился к ней.

— Миссис Рейнольдс, я хочу ещё раз поблагодарить вас за исполнение той необычной просьбы в воскресенье.

— Не стоит благодарности. Я была счастлива помочь. Мисс Беннет понравился ужин?

— Да. Она попросила меня поблагодарить вас и сказать, что все было очень вкусно.

— Спасибо. Я рада. Ты сделал ей прекрасный подарок.

— Всю работу сделали вы с Алленом.

— Но идея была твоя. Уверена, ты сумел произвести впечатление на мисс Беннет.

Уильям нахмурился, и миссис Рейнольдс забеспокоилась, не перешла ли она допустимые границы их взаимоотношений. Уильям не допускал вмешательства в свою личную жизнь, и, хотя его чувства были для неё очевидны, он ни слова не говорил ей о своих отношениях с мисс Беннет. Но, увидев, что он избегает встречаться с ней взглядом, она поняла, что он больше смущен, чем рассержен. Бедный мальчик. Он не знает, как себя вести.

— В общем, я рада, что смогла помочь, — сказала она быстро, — Не буду тебе мешать, продолжай заниматься.

Во вторник вечером Уильям стоял перед «Ла Лантерна ди Витторио», ожидая Элизабет и чувствуя, что его желудок завязался в узел. Кафе находилось в нескольких кварталах от многолюдного, популярного у туристов района улицы Бликер, но даже этот район Гринич-Виллидж был наполнен суетой в чудесный летний вечер. Небольшой, но непрекращающийся поток прохожих двигался мимо Уильяма по тротуару. Безостановочно гудели такси, бесстыже подрезая друг друга и предостерегая пешеходов, которые имели глупость ступить на переход.

Уильям посмотрел на часы уже, наверное, в десятый раз за последние 10 минут. Было 9:37, а Элизабет сказала, что придет не позднее 9:30. Что, если она передумала? Возможно, она вспомнила все причины, по которым ненавидит меня, и теперь не придёт.

Его до крайности раздражало то, что он был не в состоянии унять свои нервы. Можно подумать, что у меня первое в жизни свидание. Уильям провел почти пятнадцать минут в гардеробной, в одних трусах, раздумывая, какие из трёх пар брюк выбрать: серые костюмные, светло-коричневые хлопчатобумажные или джинсы. В конце концов, он остановился на среднем варианте — хлопчатобумажных брюках и белой оксфордской рубашке на пуговицах.

После всестороннего осмотра себя в зеркале он решил оставить две верхние пуговицы рубашки расстегнутыми вместо обычной одной. Он даже попытался расстегнуть и третью пуговицу, но сразу же застегнул её, саркастически хмыкнув, — для полноты картины ему не хватало только длинной золотой цепи и таких обтягивающих брюк, чтобы было не вздохнуть.

Уильям проводил глазами большую компанию ребят чуть старше двадцати, проходившую мимо него по тротуару. Неужели я сегодня единственный человек во всем Виллидже, не одетый в черное? Я так выделяюсь из толпы, что с тем же успехом мог надеть ярко-зеленые бриджи для гольфа. Надо было посоветоваться с Ричардом о выборе гардероба. Но этот вариант всё равно отпадал. В этом случае издевкам не было бы конца.

Ричард и так считал своего кузена слишком разборчивым, а столь тщательный анализ Уильямом своего гардероба утвердил бы его в этом мнении. Ричард бы зашёлся хохотом при виде Уильяма, хмуро смотрящего в зеркало в попытках уложить непослушные прядки волос, настойчиво падающие на лоб. Теперь я понимаю, что Соня имеет в виду, когда говорит, что у неё сегодня не лежат волосы. И почему мне обязательно надо было порезаться при бритье? Да ещё дважды?

Уильям опять посмотрел на часы: 9:39. Она не придет. Можно было сразу понять, что она так легко меня не простит.

Затем он увидел приближающуюся Элизабет, и его сердце на мгновение перестало биться. Он глубоко вздохнул и попытался поправить галстук, запоздало вспомнив, что его нет. Уильям тихо застонал, когда увидел, что она одета во все черное, но когда она приблизилась, он застонал уже по совсем другой причине. Она показалась ему самой красивой женщиной, которую он когда-либо встречал. Её топ с высоким воротом обтягивал упругую грудь, а юбка до колен подчеркивала нежные изгибы бедер. Её волосы были собраны в хвост, а на лице почти не было макияжа. В противоположность большинству женщин, которых он знал, у неё была естественная, не нуждающаяся в косметике красота, которую он находил невероятно привлекательной.

Лицо Элизабет озарилось радостью, когда она увидела его, и он почувствовал, как в животе снова что-то сжалось. Как ей удается заставлять меня испытывать подобные чувства? И как мне заставить её чувствовать то же самое по отношению ко мне?

— Привет, Уильям, — сказала Элизабет. — Извини, что заставила тебя ждать. Мне пришлось немного задержаться на работе.

— Ничего страшного, — ответил Уильям, — Я очень рад тебя видеть.

— Ты давно пришел?

— Около получаса назад. Просто на случай, если ты придешь раньше.

— Ох, Уильям. Мне так жаль, что тебе пришлось все это время стоять здесь одному.

— Нет, все в порядке. Я не против.

Элизабет подошла к нему совсем близко.

— Ещё раз спасибо за вчерашний ужин, — сказала она мягко. — Это один из самых замечательных подарков, которые я когда-либо получала.

Уильям отчаянно хотел поцеловать её, но, казалось, примерз к месту, жадно глядя на её мягкие полные губы. Что это за женщина, которая превратила меня в неуклюжего четырнадцатилетнего подростка?

— Уильям! Что-то не так?

— Извини. Я задумался… кое о чем. Зайдем внутрь?

Они поднялись по ступенькам в кафе и вскоре уже сидели за маленьким столиком рядом с камином.

— Я провела здесь много часов, когда училась, —сказала Элизабет. — Особенно в зимние вечера. Когда на улице холодно, камины здесь всегда горят, и поэтому так тепло и уютно. И кофе хороший и недорогой.

— М-м-м, — Уильям оглядел тонущую в полумраке комнату, отметив протертый деревянный пол, разномастные столы и стулья и темные кирпичные стены. Хотя больше половины столов было занято, в кафе было тихо, посетители разговаривали приглушенными голосами на фоне негромко звучащей 40-й симфонии Моцарта соль-минор. Помещение наполнял вкусный аромат крепкого кофе.

Несколько минут спустя они сидели за столом, потягивая двойной каппучино, покрытый густым слоем пены.

— Разве это не здорово? — спросила Элизабет.

— Да.

— Между прочим, десерты здесь тоже вкусные, особенно тирамису. Кажется, можно набрать вес, всего лишь посмотрев на все вкусности, которые здесь предлагают.

Отлично. Я даже не спросил её, хочет ли она десерт. Уверен, я изумляю её своими манерами.

— Ты хочешь что-нибудь заказать?

— Нет, спасибо. Я поужинала на работе и совсем не голодна. Но если ты хочешь что-нибудь…

— Нет. — Желудок Уильяма нервно восстал при мысли о еде.

Над столиком нависла тишина, оба смущенно улыбались друг другу, потягивая каппучино. Уильям пытался придумать, что сказать, но все мысли покинули его, когда он увидел, как Элизабет слизывает клочок пены, прилипший к верхней губе. Его охватил жар, когда он представил, как её розовый язычок дотрагивается до его губ или ласкает ухо. Или касается мо.… Нет, даже не начинай думать об этом. Но было уже поздно. Он неловко заерзал на стуле, морщась от ощущения напряжения в паху.

— Сегодня в ресторане было необычно многолюдно для вечера вторника, — сказала Элизабет. — У нас была большая вечеринка, женская компания, — неофициальная встреча выпускниц Нью-Йоркского университета, состоявших в студенческом женском клубе в одно время. Кажется, им было очень весело.

— Где ты работаешь?

— В «Триумфальной арке». Это маленький французский ресторан в нескольких кварталах отсюда. Там не та изысканная французская кухня, к который ты, вероятно, привык, там подают простую деревенскую еду, — но шеф-повар прекрасно готовит. Там дружеская и свободная атмосфера, не то, что в тех претенциозных местах, где создается впечатление, что тебе делают одолжение уже тем, что заметили твое присутствие. Ну, знаешь, рестораны типа «Даниэль». Ну, по крайней мере, судя по тому, что я о нём слышала, — естественно, он мне не по карману.

Уильям прикусил губу. «Даниэль» был одним из его любимых ресторанов. Собственно говоря, он намеревался пригласить туда Элизабет поужинать. Он смешался в попытках найти слова.

— Ты хозяйка этого ресторана? Или менеджер?

— Нет, — сказала Элизабет, слегка нахмурившись. — Я — официантка.

— О, — Уильям уставился в свою чашку, молча выбранив себя за бестактность.

— Мы неплохо зарабатываем, если чаевые хорошие.

— Уверен.

— Я частенько подрабатывала в ресторанах начиная с последнего года учебы в школе. Возможно, это трудная работа, но мне она нравится. Это очень удобно, когда ты учишься и необходимо свободное время днем.

Уильяму была ненавистна мысль о том, что Элизабет, с её энергией и талантом, вынуждена обслуживать других и зависеть от их прихотей, чтобы заработать на жизнь. Официанты и официантки были для Уильяма абстрактными фигурами, которых он едва ли замечал, — они были необходимы, но совсем не важны. Он страстно желал сказать Элизабет, чтобы она оставила эту работу и что он был бы счастлив выписать ей чек на сумму в два раза большую, чем та, которую она могла заработать, таская тяжелые подносы и наполняя стаканы водой в ресторанах. Но, конечно же, я не могу это сделать, по крайней мере, сейчас. Может быть, когда-нибудь.

Интересно, как долго мы тут сидим? — подумала Элизабет. Она тайком посмотрела на часы и обнаружила, что прошло всего полчаса. А кажется, что дольше, много дольше.

Элизабет сердилась на Уильяма. На каждую её попытку начать разговор, он отвечал короткой репликой или не отвечал совсем. Лицо его оставалось мрачным с той минуты, как они вошли в кафе, и с каждой минутой всё становилось хуже. А его ледяное презрение по отношению к её работе было очевидным. Как я могла подумать, что между нами может быть что-то общее?

Все складывалось неудачно. Когда Элизабет шла в кафе, ей казалось, что в животе её взлетал рой бабочек при одном воспоминании о теплоте и близости их последней встречи в субботу на приеме. Он был так хорош в своей дорогой, но небрежной одежде, которая подчеркивала его рост и стройность. Завитки волос, рассыпавшиеся по лбу, придавали его красивому лицу мальчишеское очарование, которое казалось Элизабет почти неотразимым, и она поймала себя на том, что не раз её взгляд притягивали легкие волоски на его груди, видневшиеся за расстегнутым воротом рубашки.

Но одного физического влечения недостаточно, а, вероятно, это все, что есть между нами. Время распрощаться и идти домой.

Она отодвинула пустую чашку и встала, взяв сумочку.

— Уильям, мне пора идти.

Он озадаченно посмотрел на неё.

— Почему? Ведь ещё рано?

— По правде говоря, нет. И у меня завтра тяжелый день.

— Выпей ещё каппучино.

— Нет, спасибо, правда.

— Или возьми тирамису, о которых ты говорила. Пожалуйста, не уходи так скоро.

Элизабет вздохнула. Придется сказать прямо.

— Это была ошибка. Давай просто признаемся в этом.

— Я не понимаю.

— Давай посмотрим правде в глаза. Тебе всё это совсем не нравится. Мне не следовало приглашать тебя сюда. Ты привык к более элегантным местам. Это было глупо с моей стороны. Извини.

— Нет, правда, ничего плохого в этом месте нет.

— Перестань. Ты вошел и посмотрел вокруг, и я видела выражение на твоем лице. Все нормально, правда. Это лишь доказывает, как мало между нами общего.

— Элизабет…

— Я знаю, о чём ты думаешь. Для тебя унизительно находиться здесь с официанткой. Уильям Дарси и официантка — это просто нонсенс. Ты живешь в мире шампанского и икры, окруженный элегантными женщинами в дорогих нарядах. Между тем как я езжу на метро, обслуживаю столы и покупаю одежду на распродажах.

— Но…

— И я ничуть не стыжусь всего этого. Но я могу понять, что для тебя это проблема, и это нормально, правда. Я понимаю, и я ухожу. Прощай, Уильям.

Уильям вскочил со стула и схватил её за руку.

— Нет. Не уходи.

Элизабет посмотрела ему в глаза и с удивлением увидела в них что-то, похожее на отчаяние. После минутного колебания она позволила ему усадить себя обратно за стол. Она сидела и молча ждала объяснений.

— Прости меня, — начал Уильям. — Я знаю, что я полностью испортил весь вечер. Но…

— Проблема не в том, чтобы найти виноватого. Просто мы очень разные — слишком разные, чтобы иметь что-то общее. Мы знали это с самого начала.

— Я не согласен. Пожалуйста, дай мне сказать.

— Окей. — Элизабет обнаружила, что ей было трудно отказать Уильяму, когда его теплые карие глаза умоляли её о согласии.

— Ты права, что я не очень-то весел сегодня. Но это вовсе не потому, что мне не нравится это кафе, или что я не хочу быть здесь с тобой, или что ты официантка.

— Тогда почему… — Элизабет замолчала. Дай ему возможность объяснить все самому.

— Элизабет, я с нетерпением ждал нашего свидания весь день.

— Я тоже.

Внезапное выражение признательности на его лице достигло сердца Элизабет.

— Я совершил так много ошибок по отношению к тебе, — продолжал Уильям. — И я знаю, что это мой последний шанс. Я так хотел, чтобы сегодняшний вечер был идеальным, и из-за этого ещё больше волновался.

— Ну, я тоже немного волнуюсь, но…

— Я не могу сказать о себе «немного». Поэтому я все сделал не так.

Элизабет увидела, как он напряжен, и удивилась тому, что не заметила этого раньше.

— И, по-видимому, когда ты нервничаешь, ты становишься молчаливым?

— Да. Я и так-то не особенно разговорчив, но когда нервничаю, то становлюсь ещё хуже.

— А я наоборот. Когда я нервничаю, я много говорю.

Уильям пожал плечами.

— Тогда мы идеальная пара. Ты можешь говорить, а я — слушать.

Элизабет невольно улыбнулась.

— А как насчет всего остального? Не думаю, что у нас есть много общего.

— А я думаю, есть. Мы любим гулять по пляжу. У нас почти одинаковый цвет волос. Мы оба любим каппучино с двойной пеной.

Застенчивая улыбка Уильяма очаровала Элизабет, и она почувствовала, как её сопротивление тает.

— Да, но…

— Мы оба — перфекционисты.

— Верно.

— И мы оба любим музыку.

— Да.

Уильям пододвинул свой стул ближе к Элизабет и наклонился к ней.

— Я имею в виду, что мы не просто наслаждаемся ею. Она звучит в наших душах. Не каждый это чувствует.

— Я понимаю.

Элизабет ощутила, что не в силах сопротивляться чарам глубоких карих глаз Уильяма и звуку его мягкого низкого голоса. У неё прервалось дыхание, когда он протянул руку и нежно дотронулся до её щеки. Медленно, очень медленно он наклонился к ней, глаза её невольно закрылись, и она подняла к нему лицо.

Сначала его губы едва коснулись её, дразня и маня, затем стали более настойчивыми. Эта нежная атака на её чувства переломила сопротивление Элизабет, заставив её забыть обо всем вокруг. Пока его губы оставались на её губах, Элизабет невольно дотронулась до гладкой теплой кожи его подбородка. Он слегка отстранился от неё, так, что их лица почти касались друг друга, и посмотрел ей в глаза.

— Видишь, — прошептал он. — У нас есть кое-что общее.

Элизабет кивнула. Она протянула руку и пригладила непослушные прядки на его лбу, которые ей так хотелось потрогать ещё с их первого вечера в Сан-Франциско. Уильям улыбнулся и поцеловал кончик её носа, а затем его губы снова коснулись её губ.

Внезапно Элизабет осознала, что они находятся в публичном месте, она отодвинулась и смущенно посмотрела вокруг. Уильям, в противоположность ей, казалось, наконец-то расслабился.

— У меня есть предложение, — сказал он, откидываясь на спинку стула.

— М-м-м?

— Почему бы нам не заказать ещё каппучино и не продолжить узнавать друг друга лучше. Возможно, мы найдем ещё что-нибудь общее.

— Звучит неплохо.

— И я всё-таки решился попробовать тирамису. Заказать две порции?

— Вряд ли я одолею целую порцию, но не мог бы ты попросить две вилки к твоей?

Уильям вздохнул.

— О, я знаю этот прием. Джорджи постоянно им пользуется. Ты не хочешь заказывать себе порцию, но все кончится тем, что ты съешь большую часть моей. — Он бросил изображать досаду и улыбнулся ей. — Сейчас мы это организуем.

— Ты шутишь! Она все ещё стояла там, когда ты вышел из туалета? — спрашивала Элизабет, широко улыбаясь.

Уильям продолжал свою историю о встрече с настойчивой поклонницей.

— Да. Я мог бы просто пройти мимо неё — вряд ли она была так уж опасна. Но в тот момент всё, что я смог придумать, — это вернуться обратно и подождать, пока она уйдет. Итак, я завис в туалете, но вскоре заметил, что тот, другой мужчина крутится рядом, бросая на меня частые взгляды.

— Вероятно, не из-за автографа.

— Вряд ли он знал, кто я такой. И, во всяком случае, он смотрел мне не на лицо.

Они рассмеялись. Наконец-то неловкое начало свидания осталось позади, и они увлеклись непринужденным разговором, рассказывая истории из своей музыкальной практики. Уильям не мог припомнить, когда он последний раз так приятно проводил вечер.

— А может, ты все это придумал? — поддразнила его Элизабет.

— Нет, клянусь, это правда. Не ради того, чтобы сменить тему, но я хочу ещё каппучино. А ты?

— Нет, лучше не буду. Я и так уже перебрала кофеина. — Элизабет посмотрела на часы. — О, боже! Уже второй час ночи. Я и не думала, что уже так поздно.

— Я тоже. Но, впрочем, я — сова.

— Я тоже. Но…

— У нас нашлось ещё что-то общее, — заметил Уильям с ленивой усмешкой.

— Хорошо, хорошо, ты выиграл. У нас много общего. Но я хотела сказать, что не рассчитывала, что вернусь так поздно. Я хотела встать завтра пораньше и поработать над дипломом до начала смены в ресторане.

Уильям вздохнул.

— А мне утром улетать в Чикаго. Поэтому, видимо, пора идти. Я вызову Аллена.

— Где он?

— Вероятно, где-то рядом — он не знал точно, когда будет мне нужен.

— Бедный Аллен! Ты всегда задерживаешь его допоздна?

Уильям никогда всерьез не задумывался над этим.

— Ну, обычно, он примерно знает время, когда ему подъехать. — Он достал сотовый телефон, набрал номер и коротко поговорил с Алленом.

— Он уже напротив кафе, ждет нас.

— Он любит каппучино? Может, угостим его?

— Э-э-э… — Уильям не имел представления, как Аллен относится к каппучино.

— Или ты думаешь, что уже слишком поздно пить кофе из-за кофеина?

— Полагаю, да.

Они вместе вышли из кафе и спустились по ступенькам. Аллен открыл для них дверцу машины и тепло поприветствовал Элизабет. Пока они ехали, Элизабет расспрашивала Аллена о том, как он провел вечер, а Уильям слушал. Я никогда не задумывался о том, чем занимается Аллен, пока ждет меня. Я действительно слишком многое принимаю как должное.

— Есть какие-нибудь новости насчёт работы?— спросил Уильям. Он избегал этой темы весь вечер, боясь новостей, которые он скорее всего услышит, но все же ему нужно было знать наверняка.

— Соседка по комнате позвонила мне на работу и сказала, что мне звонили из консерватории Пасифик. Удивительно, я уж и не рассчитывала, что они захотят со мной связаться.

— Они предложили тебе работу?

— Ресторан был так переполнен, что у меня не было времени перезвонить. Я сделаю это завтра.

Уильям попытался отогнать грустные мысли. Хотя он знал, что должно произойти, и фактически сам это подстроил, мысль, что Элизабет скоро покинет Нью-Йорк, была для него невыносима, особенно после такого чудесного вечера.

— Когда ты вернешься из Чикаго? — спросила Элизабет.

— Поздно вечером в понедельник.

— О, я не знала, что ты уезжаешь так надолго.

Намек на разочарование, прозвучавшее в её голосе, ободрил Уильяма.

— Ты напомнила мне. Ты сможешь поужинать со мной во вторник вечером?

— Я занята на работе, но могу поменяться сменами с кем-нибудь и освободиться.

— Тогда давай так и спланируем, ну хотя бы ориентировочно?

— Хорошо, я постараюсь договориться насчёт работы.

— Спасибо.

К сожалению Уильяма, они слишком быстро подъехали к дому, где жила Элизабет. На этот раз она не сделала попытки остановить его, когда он пошел проводить её до квартиры. Они вместе вошли в лифт, обменявшись смущенными улыбками.

Когда они подошли к её двери, Элизабет повернулась к Уильяму.

— Итак, пора прощаться. Мне, правда, нужно завтра рано вставать. И тебе, видимо, тоже.

— Конечно, я понимаю. — Он был разочарован, что его не приглашают зайти, но не очень удивлен.

— Я замечательно сегодня провела время, — сказала Элизабет, легко пожимая его руку, и Уильям почувствовал, как тепло от её прикосновения поднялось по его телу.

— Я тоже, — тихо сказал он и шагнул к ней так, что их тела легко коснулись друг друга. Элизабет оказалась между Уильямом и дверью в квартиру, но это, казалось, не беспокоило её. Она спокойно стояла, держа его руку, и смотрела ему в глаза.

Уильяму не нужно было большего поощрения. Он наклонил голову и завладел её губами в медленном томном поцелуе. Элизабет прижалась к нему с тихим стоном, её губы прижались к его губам. Освободив руку, он обнял её за талию и привлек к себе. Ощущения от объятий были ещё сильнее, чем от их танца в Сан-Франциско. Она была изысканно нежной и теплой и казалась еще более маленькой и хрупкой в его руках, чем он помнил.

Он почувствовал легкие прикосновения её рук к своей груди и услышал свой собственный глубокий раскатистый стон, когда возбуждение волной захлестнуло его тело. Он так сильно жаждал её и, пока поцелуй продолжался, начал сомневаться, что сможет держать себя под контролем. Он с неохотой отпустил её и шагнул назад.

— Спокойной ночи, Элизабет, — ласково произнес он. — Я позвоню тебе из Чикаго.

— Спокойной ночи, Уильям.

Элизабет стояла и смотрела на него, её грудь трепетала в коротком прерывистом дыхании, губы были полуоткрыты, а в глазах светилась нежность. Уильям был на грани того, чтобы прижать её к себе в ещё более страстном поцелуе, когда она отвернулась от него, чтобы открыть дверь в квартиру. Затем она оглянулась, улыбнулась ему на прощанье, проскользнула в дверь и закрыла её за собой, оставив его стоять в одиночестве в тускло освещенном коридоре.

Уильям импульсивно проигнорировал попытку Аллена открыть для него заднюю дверцу машины, усевшись на переднее сидение. Аллен сел за руль, помедлил и взглянул на Уильяма, хмуря брови.

— Все в порядке, сэр? — спросил он.

— Да, все хорошо.

— Если вы разрешите спросить, вы и мисс Беннет хорошо провели вечер?

— Да, очень хорошо.

— Кажется, она приятная молодая леди.

Уильям улыбнулся. Он до сих пор хранил ощущение её нежного тела.

— Да.

После короткого молчания, Уильям заговорил снова.

— Аллен, извините, что я заставил вас так долго меня ждать.

— Не нужно извинений. Это моя работа.

— Но вы могли спокойно провести вечер дома, а потом просто приехать за мной. Нам стоит изменить правила.

Аллен бросил взгляд на Уильяма. Он, очевидно, был сконфужен.

— Хм… да, сэр.

— И еще, я хотел спросить,— продолжил Уильям. — Как вы относитесь к каппучино?

------
* — Гринич-Виллидж — богемный район в Нью-Йорке. Известен с XIX в. как колония художников.

** — Фонарь Витторио (итал.)

 

© 2006. Все права принадлежат автору