Нежданная песня > Оглавление > Глава 32

Глава 32

 

Пожалуй, осень — самое приятное время в Сан-Франциско. Те, кто проводит здесь летние отпуска, часто удивляются прохладной погоде и промозглому туману и вспоминают слова, приписываемые Марку Твену: «Самая холодная зима в моей жизни — это лето в Сан-Франциско». А осень тихо опускается на город, даря ясные солнечные дни, и мягкая прохлада держится, пока зима не вытеснит ее.

Кристально прозрачным субботним утром середины октября, после урока танцев, Элизабет неслась, торопясь изо всех сил, через парковку у своего дома. Она посмотрела на часы и поморщилась. С ума сойти, как я опаздываю! Но принять душ и переодеться было просто необходимо. Отпирая дверь в холл, она бросила взгляд на свой серый спортивный костюм, надетый поверх трико.

Не совсем тот вид, в котором мне хотелось бы предстать перед ним впервые за почти две недели разлуки. Дернув плечами, она пролетела через холл и стукнула по кнопке вызова лифта.

Через несколько минут она распахнула дверь в квартиру и метнулась в ванную, на ходу скидывая олимпийку.

— Это ты, Лиззи? — Джейн вышла из своей спальни, держа в руках корзину с грязным бельем.

— Да! И я уже опаздываю!

Джейн остановилась в дверях ванной.

— Если хочешь, я тебя отвезу.

— Нет, не надо. Я встретила Хлою в лифте, и она сказала, что может подождать, если мне нужно еще несколько минут на сборы. — Элизабет обещала подбросить в аэропорт их соседка Хлоя, у которой была назначена встреча в том районе.

— Ну ладно, если ты уверена. Кстати, во сколько у нас ужин?

— Заказано на семь.

— «Форин Синема», правильно?

— Правильно. Надеюсь, вечером будет довольно тепло, и мы сможем посидеть на террасе.

— Ну, я пошла в прачечную. Передавай Уильяму привет от меня, и надеюсь, что ваша встреча после разлуки пройдет счастливо. Давай, увидимся.

Элизабет захлопнула дверь ванной, разделась и встала под душ. Если бы она посмотрела в зеркало, то заметила бы, что вся сияет, повторяя про себя слова Джейн. Наша встреча.

Уильям на несколько дней уезжал в Нью-Йорк, чтобы повидаться с родными и заняться неотложными делами, связанными с Фондом Искусств Дарси. Одиннадцать суток и двадцать семь минут, не то чтобы я специально считала. Сначала он собирался вернуться в Сан-Франциско в начале недели, но Джорджи упросила его остаться послушать ее игру на рояле в школьном концерте. Когда он нехотя сообщил об этом Элизабет, она, как могла, изобразила понимающую подругу, но эти четыре лишних дня тянулись просто невыносимо медленно. Еще хуже было от того, что вчера им удалось поговорить по телефону лишь очень коротко, поскольку загруженные графики у обоих катастрофически не совпали, лишив их обычного долгого телефонного разговора перед сном. Но лучше мне к этому привыкать. Как только у него начнутся гастроли, так будет почти постоянно.

Об этом она думать не любила, предпочитая отдаваться воспоминаниям о недавнем прошлом. Сентябрь, который начался с дня рождения Шарлотты и закончился отъездом Уильяма в Нью-Йорк, вышел почти до абсурдного счастливым во всех отношениях. Работа оправдывала все её надежды, радостно было быть дома, жить вместе с Джейн, часто видеться с отцом и бродить по городу, который она считала лучшим местом на земле.

А главное — она была влюблена, и от этого все остальные удовольствия жизни становились еще острее. Неторопливая прогулка по парку Золотых Ворот становилась намного приятнее от того, что она шагала по извилистым дорожкам рука об руку с Уильямом. Вечер, проведенный за проверкой письменных работ, становился чудесным, если можно было поднять глаза и улыбнуться теплому взгляду его карих глаз. Показывая ему Сан-Франциско, она заново открывала для себя этот город с его красотами, потрясающим выбором ресторанов и оживленной культурной жизнью.

Они вместе перебирали эти чудеса — от неторопливых прогулок вдоль побережья до посещения официальной премьеры, открывающей сезон в опере, на которой собрались все сливки общества Сан-Франциско. И рядом прекрасный принц, а вместо хрустальных туфелек — черные лодочки. Вот только на этом вечере присутствовали и другие персонажи «Золушки» — в роли мачехи Кэтрин де Бург и Энн в роли одной из сестер, обе царившие в ложе бельэтажа.

Кэтрин прислала Уильяму приглашение сопровождать их с Энн на эту премьеру — по его словам, это было сформулировано скорее как приказание, чем как просьба. Он отказался, сославшись на некие более ранние обязательства, — и это была еще одна веская причина не попадаться в тот вечер начальству на глаза.

Чтобы спрятаться от де Бургов, помимо всего прочего, им пришлось пропустить и большой прием после спектакля. Тем не менее Уильям и Элизабет шикарно провели остаток вечера, томно танцуя в роскошном зале «Старлайт» на крыше отеля «Дрэйк». А потом принц отвез ее домой, и Феррари отлично заменила собой тыкву.

При мысли о Феррари ей вспомнился другой вечер, и она поджала губы, а плечи ее затряслись под струями воды от приступа сардонического смеха. То их свидание в кинотеатре под открытым небом стало незабываемым по целому ряду причин, хотя ни одна из них не имела ничего общего с надеждами, которые Уильям возлагал на тот вечер. Он совершенно не учел, что стильный спортивный двухместный кабриолет — совсем не то место, где можно компенсировать упущенные развлечения молодости. Поначалу он скрежетал зубами и сердито сверкал глазами, в то время как Элизабет заходилась в безудержных приступах хохота, наблюдая за акробатическими трюками, которые ему приходилось проделывать в попытках обнять ее через коробку передач — но потом постепенно он и сам смог оценить юмор ситуации. В конце концов, они плюнули на кино и перешли ко второму этапу свидания, уютно устроившись в закусочной по соседству и угощаясь молочным коктейлем — из одного бокала с двумя соломинками, как и собирались.

Она выключила душ, завернулась в полотенце и начала машинально сушить волосы, продолжая вспоминать минувший месяц. Их ссора на дне рождения Шарлотты дала толчок к более доверительным отношениям, и их беседы сделались глубже и разнообразнее. Больше всего пищи для размышлений ей дали рассказы Уильяма о своем детстве. Хотя сам он говорил об этом довольно будничным тоном, у нее сложился трогательный образ одинокого маленького мальчика с серьезными темными глазами, потерявшегося в мире взрослых, — обожаемого всеми женщинами в доме, восхваляемого посторонними людьми, но изолированного от других детей.

В возрасте, когда другие мальчишки проводили вечера и выходные в играх и общении, он уже был восходящей звездой концертных площадок. Это делало его уникальным и необычным — слова, наводящие ужас на среднестатистического подростка. Теперь, когда Элизабет понимала, до какой степени он всегда чувствовал себя не таким, как сверстники, ей больше не казалось странным, что в профессиональном отношении ему была присуща самоуверенность, граничащая с надменностью, в то время как в обычном светском общении он, как правило, прятался за стеной застенчивой сдержанности, которую она поначалу принимала за напыщенное высокомерие.

Ну конечно, я не всегда ошибалась. Иногда он и в самом деле бывает напыщенным. И немного высокомерным. Снисходительно улыбнувшись, она наклонилась, чтобы высушить волосы на затылке. Любовь не ослепляла её и не мешала видеть его недостатки. Она прекрасно знала, что он скептически, если не пренебрежительно, воспринимает любого незнакомого человека или непривычную ситуацию. Но те немногие, которым все-таки удавалось пробиться сквозь эту почти неприступную стену — и Элизабет до сих пор изумляло, что ей тоже довелось попасть в число избранных, — имели возможность узнать совершенно другого человека, преданного, великодушного и щедрого, тонко и глубоко чувствующего, и с каждым днем она любила его все сильней.

Другой проблемой было его частое упрямство, происходившее из высокой оценки собственного бесспорно мощного интеллекта, но Элизабет быстро усвоила, что юмор и неопровержимая логика помогают ей отстаивать свою точку зрения в их перепалках. Особенно она поздравляла себя с одной победой: в вопросе о его здоровье. Благодаря ее поддержке — и занудству, если уж быть до конца честной — он стал больше беречь себя, и его организм откликнулся на эту заботу. Счастливый момент наступил две недели назад, когда доктор Сэлинджер наконец позволил торжествующему Уильяму потихоньку возобновить утренние пробежки.

Элизабет вызвалась составить ему компанию, хотя настоящей ее целью было убедиться, что он последует указаниям врача и не будет переутомляться. Но уже на второй их вылазке ей пришлось признать свое поражение — ей нечего было равняться с Уильямом. Несмотря на долгий перерыв в тренировках, он почти сразу оставил её далеко позади. Конечно, из вежливости он часто сбавлял скорость, позволяя ей нагнать себя, но к концу второй пробежки она объявила, что отказывается с ним тренироваться. Она почувствовала, что он не был этим разочарован, — похоже, ему больше нравилось бегать в одиночестве, и ей придется просто положиться на него и надеяться, что он не перетрудится.

Она была уверена, что запрет врача на секс давно снят — иначе и бегать ему тоже было бы нельзя, — но со дня рождения Шарлотты они не стали ближе физически. Скорее даже, они отступили назад. Как будто, приблизившись к краю бездны, заглянули туда и отпрянули, увидев, что их ждет. По крайней мере, так показалось мне. Он-то точно смотрит на это по-другому.

Высушив волосы, Элизабет собрала их в хвост и направилась в спальню. Быстро оделась — ничего особенного — и вылетела из квартиры, схватив по дороге куртку из шкафа. Краситься ей придется в машине.

Приехав в аэропорт, она почувствовала себя глупо. Ну не смешно ли, чтобы встретить человека в аэропорту, приезжать туда на чужой машине? Но из-за работы она не смогла проводить Уильяма в Нью-Йорк, а на днях по телефону он говорил о том, как редко ему доводилось вглядываться в толпу встречающих в поисках знакомого лица. На тот случай, если бы его жалобный тон не убедил ее, дальше последовал прозрачный намек, который просто невозможно было не понять. Он между делом ввернул в разговор не только время прибытия, но и номер рейса.

Правда, на этот раз он так или иначе не будет один. В его фонде заканчивался отбор лауреатов премии для молодых композиторов. Уильям ездил в Нью-Йорк, чтобы принять в этом участие, и в Сан-Франциско в ним вместе должна была прибыть Соня, чтобы продолжить эту работу.

К выходу с рейса United Airlines Элизабет подошла с запасом в несколько минут. Стоя среди встречающих, старавшихся разглядеть своих в толпе пассажиров, она заметила водителя лимузина, толстяка в черном костюме, держащего табличку со словом «Дарси», и сердце у нее затрепетало.

Наконец она заметила Уильяма, и у нее перехватило дыхание. Неужели он стал еще прекраснее за эти прошедшие… одиннадцать дней два часа и двенадцать минут? Она молча проклинала других пассажиров, имевших наглость оказаться между ними и мешавших ей смотреть, как он приближается к ней, сильный, обворожительный и совершенно неотразимый.

Рядом с ним была Соня, сердитая и усталая. Элизабет с веселым сочувствием заметила, что Соня с трудом поспевает за Уильямом. Ему часто нужно было напоминать о том, что не у всех рост больше шести футов и длинные крепкие ноги.

Ее брови взметнулись от удивления, когда он повернулся и заговорил с человеком, который показался ей знакомым. Уильям не говорил, что вместе с ним приедет Ричард, но он, тем не менее, был здесь, подле двоюродного брата, с сардонической усмешкой в глазах.

Уильям осмотрел толпу встречающих, и на лице его было написано ожидание. Когда он наконец увидел ее, его черты осветила искренняя радость, и он ускорил шаг, оставив Ричарда и Соню позади. Ей казалось, что присутствие друзей или опасение, что его узнают в переполненном здании аэропорта, вынудят его быть сдержанным, и она заставила себя не двигаться с места, хотя ничто не могло погасить радостного сияния в ее глазах. Но он обхватил ее руками, как только подошел, и они безмолвно и крепко обнялись.

Он уткнулся губами ей в макушку, и она услышала, как он шепчет ее имя. Она подняла голову с его плеча и окунулась в тепло его милой мальчишеской улыбки, удивляясь, как она прожила без него последние одиннадцать дней, не говоря уж о последних двадцати шести годах.

— Привет, — тихо сказал он.

— И тебе привет. — Она подставила лицо его губам, тянувшимся к ней.

— Ну-ну, парочка, хватит уже. — Ричард стоял рядом с ними.

Уильям выпрямился и смерил кузена взглядом, полным молчаливого негодования.

— Заткнись, Ричард, — раздраженно сказала Соня.

— Шутка! — От нахальной улыбки Ричарда Элизабет чуть не прыснула. — Пожалуйста, сделай нам всем одолжение и поцелуй девушку. Ты больше недели болтал о ней без умолку.

Элизабет точно знала, что Уильям ни о чем не будет болтать без умолку, но заметила смущение в его улыбке, когда он вновь повернулся к ней.

— Не надо мне было привозить его с собой, — проворчал он. Они нежно поцеловались, и взглядом он пообещал, что настоящее приветствие еще впереди.

Элизабет улыбнулась Соне.

— Добро пожаловать в Сан-Франциско.

Несмотря на явно плохое настроение, Соня выдавила в ответ полу-улыбку.

— Спасибо. Рада снова видеть тебя. И прошу прощения за плохое поведение моего попутчика.

Элизабет показалось, что за покаянным видом Ричарда сквозит самодовольство.

— Извини, — сказал он. — Полагаю, тебя уже предупредили, что я специалист по плохому поведению.

Элизабет с лукавой улыбкой протянула ему руку.

— Что-то такое слышала. Но не знала, что ты приедешь сюда погостить.

— Я только вчера решил. Надоела декадентская жизнь в Нью-Йорке, вот и решил поискать какие-нибудь новые формы декаданса.

— А я весь день жалею, что согласился взять его с собой. — По усталому тону Уильяма чувствовалось, что он не шутит.

— Когда это я давал тебе право решать? И не забывай, что здесь ты живешь под кровом моей семьи, старина. Стоило бы проявить немножко благодарности.

— Я очень благодарен… тете Элеонор, — огрызнулся через плечо Уильям, высматривая водителя, отошедшего в сторону.

— И так всю дорогу, — буркнула Соня Элизабет, закатывая глаза. — Тоже мне, Бим и Бом.

Элизабет взглянула на Ричарда, ожидая колкости в ответ, но тот загляделся на проходившую мимо пышнотелую блондинку. Лиззи подошла ближе к Соне.

— Они что, в ссоре?

— Да нет, как правило, они так развлекаются. Ричард вечно надо всеми прикалывается, а Уильям изо всех сил старается не отстать от него. Но, по-моему, на этот раз Ричард перегнул палку со своими шутками.

— Шутками по какому-то конкретному поводу?

Соня склонила голову набок и подняла бровь.

— Собственно говоря, в основном, насчет тебя. Мы все заметили, что Уильям, по тебе, так сказать, сохнет, ну Ричард и резвится. Абсолютно бесчувственный тип. В общем, ведут себя оба так, будто им лет по четырнадцать.

Элизабет улыбнулась уголком рта.

— Мне и самой так же достается от хорошей подруги.

— Может быть, просто завидует. Любовь — это здорово, правда?

Прежде чем Элизабет успела что-либо ответить, Уильям вернулся вместе с водителем, и они все отправились к багажной карусели. Она шла рядом с Уильямом, рука его уверенно обнимала ее талию. Сердце у нее колотилось от слов Сони. Не придавай им слишком большого значения. Это просто такое выражение. Кроме того, он бы никогда не стал с ней говорить о своих чувствах, так что это всего лишь ее предположение, что он влюблен… и что я влюблена.

И все равно лицо Элизабет сияло, пока она спускалась в переполненном лифте на нижний этаж шумного терминала. Любовь — это на самом деле здорово, даже если ты и не уверена на сто процентов, что он тоже тебя любит.

Когда Уильям положил ключи на столик в холле с мраморным полом у себя в пентхаусе, у него неожиданно возникло ощущение, что он вернулся домой. Он с удовольствием обнаружил записку миссис Хилл, что подтверждало — сегодня утром она была здесь в соответствии с его инструкциями, чтобы подготовиться к его возвращению.

— Господи, неужели я и правда здесь не был больше пяти лет? — Ричард побрел в библиотеку, с любопытством разглядывая убранство комнаты. Оттуда он неспешно перешел в гостиную, задержавшись у окна, чтобы полюбоваться прекрасным видом на город, открывавшимся с верхнего этажа.

— Сколько лет тебе было, когда ваша семья переехала? — спросила Элизабет.

— Тринадцать, — негромко ответил Ричард, не оборачиваясь. — Нью-Йорк — потрясающий город, но Сан-Франциско… Да не нужно объяснять, ты ведь тоже местная.

— Отлично тебя понимаю. Ты знаешь, я уехала учиться в таком же возрасте. Впервые за много лет я здесь дольше, чем на каникулах между семестрами.

Ричард отошел от окон.

— Ты вроде говорила, что твои родители живут в Купертино.

— Да. Там хорошо, но мне на самом деле нравится жить в городе. Наверное, привыкла в Нью-Йорке.

— Так какая комната моя? — спросил Ричард.

Уильям, не следивший за разговором, потому что пожирал глазами Элизабет, ему не ответил. Когда Ричард, откровенно забавляясь ситуацией, повторил вопрос, взволнованный Уильям небрежно махнул рукой в сторону холла.

— Выбирай сам — большая спальня или твоя старая комната.

— А ты сам разве не в большой спальне обосновался?

— Там явно перебрали с цветочками. Стены, покрывало, шторы… — Уильяма передернуло. — Аж в глазах рябит. Я перебрался в спальню для гостей.

Ричард фыркнул.

— Не то чтобы моей мужественности угрожали обои в цветочек, но я все же устроюсь в своей комнате, в память о старых добрых временах. — Он взял чемодан и исчез в холле.

Как только Ричард вышел, Уильям схватил Элизабет за руку и привлек к себе.

— Теперь я наконец-то могу по-настоящему с тобой поздороваться. — Но казалось, не успели их губы встретиться, как он услышал шаги и веселый голос Ричарда.

— Отлично, чемодан убрал. Ну, теперь обедать. Я… опаньки!..

Уильям позволил Элизабет чуть отстраниться от себя, но одной рукой по-прежнему слегка придерживал ее за плечи. Он слишком долго ждал, чтобы прикоснуться к ней, и никому — особенно кузену — не позволил бы этому помешать.

— Исчезни, Ричард.

— Ладно. Я понимаю намеки.

— А по-моему, нет.

Ричард хихикнул.

— Ладно, ладно, ухожу. Схожу в «Фермонт», посмотрю, может, Соня будет обедать. Но знаешь, если ты действительно хочешь, чтобы я погулял подольше, одолжи мне Феррари.

— До свидания, Ричи. — Уильям нарочно подчеркнул ненавистное детское прозвище.

— Это ты виновата, Элизабет, — заворчал Ричард, но в глазах его плясали смешинки. — Из-за того, что этот парень хочет с тобой уединиться, меня придется выпустить на мирный ничего не подозревающий город Сан-Франциско без присмотра.

— Я быстренько позвоню и предупрежу женщин, что надо прятаться. Надеюсь, мужчины в безопасности? — парировала Элизабет с дерзкой усмешкой.

Уильям самодовольно улыбнулся, заметив одобрительный взгляд кузена. Как он и подозревал, Элизабет не составит особого труда давать Ричарду достойный отпор.

— Ну, не скучайте тут, хотя вряд ли стоит это говорить. Если, когда я вернусь, на дверной ручке будет висеть галстук, пойду поброжу вокруг квартала. — Шаги Ричарда эхом отдались в просторном холле, после чего хлопнула входная дверь.

Уильям снова схватил Элизабет в объятия.

— Одни, наконец-то.

— Галстук на дверной ручке? Так он думает, что мы собирались…

— Забудь о нем, — прошептал Уильям, хотя тоже отметил предположения Ричарда относительно их планов на остаток дня. Мысль, конечно, неплохая. — Я хочу, чтобы ты думала исключительно обо мне.

— Это я могу тебе гарантировать. — Она потянулась, чтобы погладить его по щеке, и ее нежные теплые пальцы заскользили по его коже.

На этот раз ничто не нарушило восхитительного ощущения ее мягких губ на его губах. Всю свою любовь, все одиночество последних дней он излил в этом поцелуе, и она приникла к нему всем телом, беспомощно покоряясь и уступая.

Он поднял голову, крепко прижимая Элизабет к себе.

— Я так скучал по тебе, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы и вдыхая чистый запах шампуня, смешанный со сладким, экзотическим ароматом её любимых духов.

Уильям почувствовал тепло ее дыхания у себя на шее — она покрывала её легкими поцелуями, постепенно поднимаясь к подбородку, отчего у него по спине немедленно пополз отряд мурашек. Она запрокинула голову, взглянув на него с мягкой нежностью:

— Я тоже.

Их губы снова встретились в медленном, глубоком, основательном поцелуе, который пробудил к жизни все нервные окончания в теле Уильяма. Он тихо застонал, когда ее руки погладили его шею и ласково запутались в волосах. Но постепенно их поцелуи делались все более игривыми — и вот они уже просто дразнили и щекотали друг друга губами, терлись носами и хихикали, как расшалившиеся дети. С ней я чувствую себя совсем мальчишкой… но в то же время и мужчиной, как никогда, — и все это одновременно.

Она взяла его за руку и подвела к дивану. Уильям сел, и она устроилась с ним рядом, подвернув под себя ноги и уютно прижимаясь к нему — его рука обхватила её плечи, а её ладонь покоилась у него на груди, там, где сердце. Он почти перестал слышать шум улицы за окном, отдавшись ощущению покоя и счастья.

— Как ты себя чувствуешь?

Он усмехнулся и взглянул на часы.

— Миссис Рейнольдс была бы разочарована — с момента нашей встречи прошло уже больше часа, а ты только сейчас задаешь этот вопрос.

Элизабет надула губки.

— Ах, ну конечно. Замучили бедняжку. Как это мы все смеем проявлять заботу о тебе?

— Я знаю, что вы все желаете мне добра. И поскольку спрашиваешь ты, меня это не раздражает. — Пальцы его пробежали по ее руке медленно и ласково, и она теснее прижалась к нему. — Хорошо чувствую. Правда, еще не могу пробежать и половины своей обычной дистанции, но ощущаю, как выносливость понемногу увеличивается.

— Ну хорошо, а как с остальным? Головные боли? Усталость? Одышка?

— Нет, все хорошо. — Сейчас у него немного болела голова, но это было первый раз за несколько дней, и он не хотел, чтобы она расстраивалась по пустякам. У кого угодно заболит голова, если встать в шесть утра и столько часов подряд выносить трепотню Ричарда.

— Хорошо. — Она чмокнула его в подбородок. — Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь.

Он погладил ее мягкую прохладную щечку.

— Да, знаю, и рад этому.— Он наклонился поцеловать ее и не смог оторваться от ее губ, наслаждаясь их нежностью.

Когда наконец ему не хватило воздуха, он поднял голову, и она опять с легким вздохом прижалась к нему.

— Хочешь есть? — спросила она. — Ты, наверное, завтракал в самолете, но это уже было давно.

Да, я голоден, но того, чего я хочу, не найти на кухне. Он задвинул подальше эту опасную мысль и ответил от имени урчащего желудка.

— Да, я не прочь перекусить.

— Можно пойти купить чего-нибудь.

— Не надо. Здесь утром была миссис Хилл и оставила обед на двоих.

Она выпрямилась с озорной улыбкой:

— Ты об этом ничего не сказал, пока тут был Ричард.

— Разумеется. Я же сказал, на двоих.

— О! Мой любимый обед.

После очередных продолжительных объятий, в результате которых Уильяму показалось, что температура у него опасно повысилась, Элизабет поднялась, заставила его встать, и они отправились на кухню. В холодильнике нашлась кастрюля домашнего овощного супа, а на столешнице — батон свежеиспеченного хлеба. Пока они вместе накрывали на стол и грели суп, Элизабет сказала:

— Я удивилась, когда увидела с тобой Ричарда.

— Я сам этому удивляюсь. Он только вчера вечером сказал, что хочет поехать.

— Так это не связано с делами? — Рука с ножом, которым она нарезала хлеб, замерла, и он услышал, как ее голос чуть дрогнул.

Уильям слегка нахмурился.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Я подумала, может быть, ты готовишься снова гастролировать, и он приехал с тобой, чтобы обсудить все детали.

Уильям вздохнул.

— Нет, он здесь не поэтому. Но…

Микроволновка запищала, показывая, что суп готов, и Уильям разлил его по тарелкам. Он поставил их на обеденный стол, а Элизабет принесла корзинку с хлебом.

— Я подумывал сказать тебе об этом по телефону, — проговорил Уильям, подвинув ей стул и усевшись сам.— Но решил, что лучше подождать, пока не вернусь сюда.

— Так я была права, ты опять собираешься на гастроли. — Она улыбнулась одними губами.

— Почти что. На прошлой неделе я был у доктора Розмонт, а потом они разговаривали с доктором Сэлинджером. Через несколько дней я опять с ней встречался, и она сказала, что благодаря недавнему улучшению я могу в январе вернуться к своему прежнему графику.

— Как я рада. Я знаю, как тебе было трудно ждать, даже не зная, сколько это продлится. — Теперь она улыбалась теплее. — Так до тех пор ты останешься здесь?

Уильям колебался.

— Они мне также разрешили понемногу начинать с ноября.

Ее улыбка погасла.

— Так скоро? Они уверены, что ты достаточно здоров?

— У меня на ноябрь запланирована только одна поездка, но большая. — Он рассеянно отхлебнул супа.

— Надолго?

— Десять дней. Помнишь, я, кажется, тебе говорил о фестивале Листа в Сиднее, который проводит сиднейская филармония? Тот, который мне не хотелось бы пропускать?

Элизабет кивнула.

— Они все тянули и ждали, что получится. На всякий случай готовили замену, но на самом деле им нужен я. Предполагается, что я буду играть два уикенда. Это не переезды из города в город и три концерта за три дня. У меня будет время для отдыха между выступлениями. И я подумал…

— Что? — Она глотнула воды из стакана.

— Может, тебе отменить на это время занятия и поехать со мной?

Она улыбнулась, но смотрела с грустью.

— Ох, хотелось бы. И я очень благодарна тебе за приглашение. Но я не могу отменить так много уроков.

— Так найди себе замену. Прошу тебя, Лиззи. Я был бы так счастлив увидеть Австралию вместе с тобой.

Элизабет задумалась.

— И я тоже. — Она говорила медленно, больше с собой, чем с Уильямом. — Может быть, если раскидать на другое время студентов по классу вокала…

Это обнадеживает. Но потом она нахмурилась и покачала головой.

— Нет, просто невозможно найти подмену на все мои уроки. Меня, наверное, просто уволят за такое долгое отсутствие в середине семестра.

— Должен же быть какой-нибудь вариант.

Она протянула руку через стол и коснулась его плеча.

— Вряд ли. Мне правда очень жаль.

— И мне тоже. — Счастливые мечты о совместных прогулках по австралийским пляжам рассыпались в прах, сменившись перспективой бесконечной череды одиноких дней и ночей. Он положил ложку, потеряв интерес к еде.

Она печально ему улыбнулась.

— Я уже сказала, и это правда, — я действительно скучала по тебе, даже больше, чем могла представить. Это навело меня на мысли о том, что будет, когда ты насовсем уедешь в Нью-Йорк.

— Я знаю. Я тоже об этом думал. — Его дом должен быть в Нью-Йорке, из-за семьи и карьеры, но он не хотел возвращаться туда без нее. А ее сестра и вся семья живут здесь. Уж не говоря о работе, которую я ей устроил. Это был еще один повод для беспокойства, но об этом лучше было сейчас не думать.

— Я понимаю твое положение. — Ее голос был ровным, но Уильям заметил, что она машинально возит ложкой у себя в тарелке. — Твоя жизнь там, и я не могу надеяться, что ты всегда будешь здесь. Я хочу сказать, мы ведь никогда всерьез не говорили о будущем, хоть в каких-то деталях.

— Да, но я знаю, чего хочу.

— И это..? — Ложка остановилась.

— Конечно же, чтобы мы продолжали встречаться. Я думал, ты это понимаешь.

Она робко улыбнулась.

— Я это предполагала, но приятно знать наверняка. Я тоже этого хочу.

Он встал, наклонился над столом и поцеловал ее.

— Тогда мы что-нибудь придумаем. Так ты точно уверена, что не сможешь поехать в Австралию? — Он опять сел.

— Так надолго — не могу, во всяком случае, во время семестра. И это слишком далеко, чтобы лететь на уикенд. А вот как насчет оставшихся дней ноября? Когда ты вернешься из Страны Антиподов?

— Точно не помню, Соня должна знать, но, по-моему, за неделю до Дня Благодарения.

— Ты поедешь сюда или в Нью-Йорк?

Уильям потянулся к корзинке и взял ломоть домашнего хлеба миссис Хилл.

— В Нью-Йорк.

— И останешься там на День Благодарения?

— Да. — Всем Дарси было известно твердое бабушкино постановление о том, что вся семья должна в полном составе явиться в нью-йоркское семейное гнездо на обед в честь Дня Благодарения. Но Уильям не хотел расставаться с Элизабет на все праздники. Сперва он подумывал о том, чтобы, рискуя навлечь на себя гнев Ба, проигнорировать семейный обед, но потом ему пришел в голову план получше, и он начал приводить его в исполнение еще до отъезда из Нью-Йорка. Но стоило ему набрать воздуху, чтобы изложить свою идею Элизабет, как та заговорила вновь:

— Я спрашиваю, потому что моя тетя Мэдлин звонила позавчера вечером и пригласила меня провести праздники на Карибских островах. Дядя Эдвард едет туда на медицинскую конференцию, и она хотела, чтобы я составила ей компанию, пока он будет сидеть на семинарах. Она сказала, что они останутся до конца недели, просто отдохнуть.

— Ты согласилась? — Если так, ей просто придется сказать им, что она передумала.

— Еще нет. Сначала я хотела узнать о твоих планах. Я так и думала, что ты, возможно, будешь в Нью-Йорке, но на случай, если бы ты остался здесь, мне не хотелось бы оставлять тебя одного. Ну ладно, позвоню и скажу, что согласна. Звучит привлекательно, правда?

Уильям покачал головой, что относилось не к ее вопросу, а к самой идее.

— Не соглашайся. Лучше поедем со мной в Нью-Йорк.

— Что? — Она отложила ложку и молча глядела на него.

— Поедем в Нью-Йорк и проведем праздничную неделю вместе. Вместе с моей семьей, конечно.

Она сделала большие глаза.

— Но… то есть, очень мило, что ты меня приглашаешь…

— Я приглашаю тебя не для того, чтобы быть милым. Я хочу, чтобы ты была там со мной.

На её лице смешались радость и сомнение.

— Я бы с радостью. Но… ты уверен? За последнее время ты мало был со своей семьей, возможно, они бы хотели видеть тебя одного.

— Абсолютно уверен. Я хочу, чтобы они познакомились с тобой поближе. И ты с ними тоже.

— День Благодарения — серьезное мероприятие во многих семьях. Я точно не помешаю?

Уильям потянулся через стол и взял ее за руку.

— Конечно, нет. Все будут очень рады твоему приезду. — Он постарался уверить себя, что не слишком преувеличивает.

На ее лице больше не было сомнения, глаза сияли радостью.

— Тогда, конечно, я поеду. Я очень рада, что ты меня пригласил.

— Отлично. Тогда я сообщу Ба. Она пошлет тебе приглашение от своего имени.

— Очень мило с ее стороны.

— Она придерживается старомодных взглядов в этих вопросах. И все еще вспоминает о тех временах, когда молодой незамужней даме было неприлично навещать джентльмена — вместо этого она навещала его родственниц.

— А мы, конечно, не хотели бы совершить что-нибудь неприличное. — Элизабет произнесла слово «неприличное» с преувеличенным британским акцентом.

— Хорошо. Очень рад, что все решено. — Уильям вернулся к своему обеду.

— Хотя мне жаль отказывать тете Мэдлин. Я же тебе не рассказала про самое интересное в ее приглашении.

Уильям с полным ртом поднял брови, приглашая ее говорить дальше.

— Конференция дяди Эдварда проходит на Барбадосе.

Пемберли находилось на восточном побережье Барбадоса. Уильям быстро проглотил кусок хлеба и заговорил.

— Это действительно интересно.

— Правда ведь? Я-то хотела спросить тебя, нет ли там какого-нибудь смотрителя, чтобы провел мне экскурсию по Пемберли, когда я там буду, чтобы я могла себе представить то, о чем ты рассказываешь. А из-за твоего приглашения я лишаюсь этого.

— Тогда придется как-нибудь пригласить тебя в Пемберли и самому провести экскурсию.

Элизабет встала из-за стола, подошла к нему и положила руки ему на плечи.

— Ничего не может быть лучше. — Она наклонилась к нему, прильнула к его губам, и он привлек ее к себе на колени, наслаждаясь поцелуем.

Элизабет вместе с Джейн вышла из такси на Мишн-стрит, думая, что скажет Уильям о выбранном ею ресторане. Днем район Мишн был любопытным, пусть и слегка сомнительным местом. Но с наступлением темноты каждая тень становилась подозрительной, а улицы и здания казались тронутыми разложением и отдавали опасностью. Конечно, кричащая неоновая вывеска мексиканского ресторанчика по соседству и торговцы наркотиками, шатавшиеся на углу, были заметнее, чем двойная серебристая дверь, ведущая в «Форин Синема», ультрамодный ресторан в немыслимом месте.

Двери открылись, и вышел Уильям. Даже в полумраке Элизабет разглядела напряженные морщинки вокруг его глаз.

— Я вышел встретить вас, — отрывисто сказал он, пропуская Джейн и Элизабет в двери. — Не хотелось, чтобы вы ночью бродили по таким местам в одиночестве.

— И тебе привет, — ответила Элизабет, потянувшись, чтобы чмокнуть его в щеку. — Ты, наверное, здесь раньше не бывал.

— Разумеется, нет, — процедил он, но взгляд его смягчился, и он повернулся навстречу ее губам.

— Ты, надеюсь, заметил, что я позаботилась о том, чтобы у ресторана была охраняемая парковка и твоя бесценная Феррари была в безопасности.

Уильям фыркнул.

— Я даже и не думал ехать на ней сюда. Мы взяли такси. В любом случае, в моей машине трое не поместятся.

Правильно, я все забываю о Ричарде.

— С возвращением, Уильям. — Пока они разговаривали, Джейн молча стояла рядом.

— Спасибо. Я рад, что вернулся. Надеюсь, у тебя все в порядке.

Уильям коротко пожал руку Джейн. Элизабет не могла не отметить, что он улыбнулся мимолетно, хоть и искренне. Она продолжала ощущать некоторую его отчужденность по отношению к Джейн, но за последние несколько недель наметился прогресс. Элизабет знала, что он старается ради нее, и это было приятно. Но не стоит так уж им восхищаться за это. Неужели есть на свете люди, которым может не нравиться Джейн?

Уильям вёл сестер по длинному коридору с натертым деревянным полом и простыми белыми стенами. По стенам тянулись узкие деревянные полки, на которых мерцали декоративные свечи в маленьких стеклянных подсвечниках.

— Вы виделись с Чарльзом, пока я был в Нью-Йорке?

Джейн взглянула на Уильяма и кивнула.

— В прошлую субботу он приезжал поиграть с группой.

Элизабет довольно улыбнулась. Это был уже второй приезд Чарльза в Сан-Франциско после дня рождения Шарлотты. Официальной причиной было выступление с джазовой группой «Золотые ворота»; тем не менее оба раза им с Джейн удалось выкроить время для беседы. Джейн продолжала настаивать, что между ними все кончено и Чарльз проявляет к ней только дружеский интерес, но пока они продолжали встречаться, Элизабет не сомневалась, что надежда есть.

Уильям подошел к стойке администратора.

— Теперь все собрались, — сказал он.

— Хорошо, сэр. Ваш столик будет готов через несколько минут. Остальные гости в баре, не хотите присоединиться к ним?

Уильям расправил плечи и поднял подбородок.

— Мы бронировали на семь часов, сейчас уже почти десять минут восьмого. Почему столик еще не готов?

— Извините. сэр. Нам пришлось кое-что изменить, чтобы усадить вашего нового гостя. И, как видите, сегодня много посетителей, так что это заняло у нас несколько лишних минут.

По его выпяченному подбородку Элизабет видела, что Уильям готов изрыгать огонь, несмотря на оправдания администратора. Она взяла его под руку.

— Пойдем в бар, выпьем чего-нибудь. У них тут, кажется, интересные коктейли. — Она обратилась к администратору. — Вы нас позовете, когда столик будет готов?

Та кивнула, и Элизабет уверенно повела Уильяма через слабо освещенный зал ресторана к бару у задней стены. Джейн на несколько шагов отстала от них.

— Успокойся, — прошептала Элизабет. — Я уверена, это займет всего несколько минут, и она права, я забыла позвонить, что нас будет пятеро, а не четверо.

— Все равно, они не должны заставлять нас ждать, — настаивал он сердито, метая молнии из глаз.

Да уж, наверное, ему нечасто приходится ждать столик. Элизабет решила, что стоит переменить тему.

— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, — тихо сказала она, погладив рукав его темно-серого пиджака. Под пиджак он надел тонкий черный свитер вместо обычной белой официальной рубашки. Она подозревала, что его шкаф был набит десятками таких рубашек, безукоризненно сшитых и идеально отглаженных.

— Пытаешься меня умаслить грубой лестью?

Он изо всех сил сдерживал улыбку, но она чувствовала, как его напряжение отступает.

— Разумеется. — Она сжала его руку. — Получилось?

Он против собственной воли улыбнулся.

— Конечно, — он медленно оглядел ее с головы до пят. — А уж если льстить…

— Ого. — Это Ричард приветственно поднял бокал мартини в сторону Элизабет и Джейн. Он повернулся к Соне: — Вот это появление. Не с одной, а с двумя шикарными женщинами. Очевидно, «Магнетическое Поле Уильяма Дарси» сегодня в хорошем состоянии.

— Что-что в хорошем состоянии? — Взгляд Элизабет выдал ее озадаченность.

— Ничего, — ответил Уильям, со значением поглядев на Ричарда. — Нужно установить основное правило его визита. Не слушать ничего, что он болтает, потому что в этом нет ни слова правды.

— Правило вообще-то неплохое, — сказала Соня с непроницаемым выражением лица, но подмигнула Ричарду.

— Джейн, хочу представить тебе комедийный дуэт «Фитцуильям и Лоуренс», — улыбнулась Элизабет. — Они также известны как Соня Лоуренс и Ричард Фитцуильям. А это моя сестра, Джейн Беннет.

Соня и Джейн вежливо поприветствовали друг друга. Ричард поставил свой стакан на стойку и ослепительно улыбнулся, взяв протянутую руку Джейн.

— Не обращайте внимания на эти нападки в мой адрес. У вас сложится совершенно искаженное представление обо мне.

Соня и Джейн уселись на барные стулья, а остальные собрались вокруг, изучая меню фирменных коктейлей и делая заказы. Пока они болтали и ждали напитков, Элизабет осматривала обстановку, заметив, что остальные заняты тем же.

— Необычное местечко, — заметил Ричард.

Он был прав. Общее впечатление можно было описать как «индустриальный шик». Было похоже на старое складское помещение с высокими потолками, бетонными стенами и минимумом отделки, в основном состоявшей из полированного дерева. Большие окна выходили во внутренний двор, где также располагались столики. Дальняя стена этого двора служила экраном, на котором демонстрировался какой-то фильм.

— Что за фильм? — спросила Соня.

Джейн вытянула шею, чтобы разглядеть экран, немного видный через окна.

—&nsp; Похоже на «Кинотеатр Парадизо». — Она сверилась с карточкой на стойке. — Да, точно. Мне очень нравится этот фильм.

Все остальные выразили согласие, кроме Уильяма. Элизабет не могла понять, смотрит ли он на нее, или в пространство, без всякой цели. Она шагнула к нему и руками обхватила его за талию под пиджаком.

— Я знаю, тебе было бы комфортнее в «Бульваре» или «Акварелло», — сказала она тихонько, чтобы другие не слышали, — но я подумала, что Соне было бы интересно пойти в какое-нибудь не совсем обычное место. И хотя я не знала о приезде Ричарда, мне кажется, ему здесь тоже нравится.

Он убрал прядку волос с ее щеки и положил руки ей на плечи.

— Обо мне не беспокойся, меня здесь все устраивает.

— Не нужно притворяться. Я заметила, какое расстроенное лицо у тебя было минуту назад.

Он покачал головой.

— Это не из-за ресторана. Я думал о том, как я скучал по тебе, пока мы были в разлуке. — Он вздохнул. — И как буду скучать, когда мне снова придется уехать.

Она положила руки ему на грудь.

— Ты не считаешь, что немножко глупо волноваться из-за этого сейчас, когда мы прекрасно проводим вечер вместе?

— Ты права, — сказал он, застенчиво улыбнувшись. — О, и я хочу извиниться.

— За что?

— За это. — Обняв ее, он наклонился, прильнув к ее губам. Поцелуй был таким нежным, что ей захотелось еще и еще. Но они были не одни, их окружали родные, друзья и совсем чужие люди, и она поняла, за что он заранее извинился. На людях они редко позволяли себе большее проявление чувств, чем простое пожатие руки.

— Ты прощен, — шепнула она и широко улыбнулась в ответ на его милую, заразительную улыбку. Они прижались лбами друг к другу, закрыв глаза, наслаждаясь восхитительным моментом близости посреди толпы.

— Эй, дамский угодник, твоя выпивка.

Уильям поцеловал ее в кончик носа и отпустил, высокомерно пропустив мимо ушей подкол Ричарда.

— Как я уже сказала, — прошептала Соня на ухо Элизабет, — это зависть, самая настоящая зависть.

Элизабет с нескрываемым удовольствием взяла еще ложечку шоколадного крема. Фильм закончился и начался снова, а они все сидели во внутреннем дворе и наслаждались ужином. Фильм, впрочем, смотрели мало, лишь изредка комментируя любимые эпизоды.

Еда была отличная, начиная с нескольких разновидностей устриц, которые с удовольствием отведали Элизабет и Ричард, до десертов и напитков, с которыми они сейчас не спешили покончить. Погода была вполне подходящая для ужина на открытом воздухе, хотя с наступлением ночи стало прохладно, и Элизабет порадовалась, что у ее легкого джемпера длинные рукава.

Самым незабываемым в этот вечер для нее стало то, что Уильям был рядом с ней — чувство опьянения от его аромата, звука его голоса, широких плеч под мягким черным свитером, тепла его тела, когда он касался ее, — а делал он это часто, с ленивой полуулыбкой в темных глазах.

Из-за того, что она так часто отвлекалась на него, ей трудно было уделять много внимания остальным своим гостям. К счастью, Джейн, Ричард и Соня оживленно беседовали весь ужин, и Элизабет оставалось лишь иногда вставлять замечания без необходимости всерьез участвовать в беседе. Уильям говорил очень мало, но остальным была известна его неразговорчивость, и никому такое поведение не казалось странным.

Она съела еще ложечку крема и облизнула губы от удовольствия. Потом взяла еще крема и протянула ложечку Уильяму.

— Хочешь попробовать?

Его глаза вспыхнули, но он смотрел на ее губы, не на ложечку с кремом.

— Да, с удовольствием, — промурлыкал он, изогнув бровь.

Она осторожно просунула ложечку в его приоткрытые губы, и их пылающие взгляды встретились. Когда она медленно убрала ложку, он выдохнул:

— Восхитительно.

Негромкий кашель Ричарда напомнил Элизабет, что они не одни. Она встревоженно оглядела сидящих за столом. Джейн и Соня негромко обсуждали погоду в Сан-Франциско, вежливо не замечая жара, исходившего с другого края стола. Ричард же нагло ухмыльнулся Уильяму и поднял свой бокал в насмешливом приветствии.

Элизабет терпеть не могла парочки, которые не стеснялись миловаться у всех на виду, и никогда не предполагала, что сама может вести себя подобным образом. Она решила остаток вечера провести достойно. Покосившись на Уильяма, она заметила, что он выпятил подбородок, глядя на Ричарда без тени смущения или чувства вины. Если вспомнить о репутации Ричарда, он прав — чья бы корова мычала!

Она через стол улыбнулась Ричарду, вернув себе хладнокровие:

— Я удивлена, что ты сегодня пошел с нами, ведь у «Янки» такая важная игра, причем как раз здесь, неподалеку. — Серии плей-офф Американской бейсбольной лиги были в разгаре, а в тот вечер игра проходила в Окленде, пригороде Сан-Франциско.

— Так Уилл рассказал тебе, что я бейсбольный фанат?

Элизабет кивнула.

— В этой игре есть точность и гармония, которые я нахожу просто замечательными. Я знаю, это звучит как философская чушь, но… — Ричард пожал плечами. — Я получил философское образование, вот и использую его.

— О нет, он опять про бейсбол? — застонала Соня. — Кто-нибудь, скорее, дайте спички — вставить в глаза. Очень нужны.

— Постараюсь остановиться прежде, чем у всех глаза остекленеют.

— Его любимый фильм — «Поле мечты». И он постоянно цитирует книжку под названием «Бейсбол и философия». — Соня закатила глаза.

Уильям кивнул.

— Однажды Соня принесла на заседание цитатник председателя Мао, и они устроили дуэль на цитатах. Через пятнадцать минут я всерьез собирался выпрыгнуть из окна кабинета.

— Не обращай на них внимания. — Ричард улыбнулся Элизабет и жестом показал, что прощает своих клеветников. — Это замечательная книга. Один из моих преподавателей в Йельском университете написал эссе под названием «Бейсбол и поиски отличительных черт американской морали». Следовало бы обязать всех граждан нашей страны прочесть его.

Энтузиазм Ричарда, несмотря на то, что она не могла поддержать эту тему разговора, показался Элизабет очаровательным. Интересно было наблюдать Ричарда без его фирменного бесшабашного легкомыслия. Ей пришло на ум, что, возможно, Уильям не единственный член семьи Дарси, который отгораживается стеной от окружающего мира.

— Уильям говорил, что ты в первый раз взял его на игру в девять лет.

— Вообще-то нас взял мой отец — тетя Анна тогда никуда бы не отпустила Уилла без сопровождения взрослых, — но идея была моя. Потом нам разрешили ходить одним. Уиллу бейсбол нравился не так, как мне, но, по-моему, ему было приятно сменить обстановку.

— Это было как побег, но без нарушения правил, — заметил Уильям.

Ричард хмыкнул.

— Какой уж там побег, если у выхода со стадиона нас ждал Аллен, чтобы отвезти домой. Бабушка с тетей Анной были не в восторге от мысли, что мы — в основном, конечно, Уилл, до меня им было мало дела — поедем на метро в Бронкс.

Это не очень удивило Элизабет, если помнить то, что она уже слышала о детстве Уильяма.

— Ну так что насчет завтрашней игры? Может, попробуешь сходить?

— Обязательно. Соня раздобыла мне билеты. Это, конечно, при условии, что «Янки» сегодня выиграют, иначе все кончено. А ты болеешь?

— Время от времени, можно сказать. Уильям тебе говорил, что мы тут с ним смотрели игру «Великанов»?

— Нет, не говорил. Неужели вы видели, как Барри Бондс сделал рекордный удар с перебежкой?

Элизабет вздохнула.

— Нет, нам не настолько повезло. Но все равно, я отлично провела время, хотя не уверена, что Уильям тоже.

— Мне понравилось, — настаивал Уильям, подавшись вперед на своем стуле.

Тем вечером на стадионе Элизабет с ласковым изумлением наблюдала, как серьезно Уильям ведет запись очков, чему он научился в детстве с Ричардом на «Арене Янки». «Великаны» проиграли, но все равно вечер прошел хорошо, да еще пейзаж, открывавшийся в бухте, был великолепен.

— Сейчас бы кстати была хорошая сигара. — Ричард откинулся на спинку стула, заглядевшись в свой бокал с портвейном.

— Я не знала, что ты куришь. — Элизабет сморщила носик.

— Я и не курю, только сигару время от времени. Даже этот вот старикан, случается, не отказывает себе в хорошей сигаре.

Элизабет скорчила Уильяму гримаску.

— Шутишь.

Он пожал плечами, глотнув коньяку.

— Я-то и пяти сигар не выкурил за всю жизнь, и те в Пемберли.

— Ох, не дразни, — жалобно сказал Ричард. Он повернулся к Джейн. — У них на Барбадосе свой местный сорт сигар — чертовски хороши. Каждый раз я оттуда привожу одну-две коробки.

— Чарльз однажды мне рассказывал, как вы втроем курили сигары в Пемберли. — Джейн облокотилась о стол. — Он сказал, миссис Дарси почувствовала дым и выгнала вас из дому. Видимо, она очень рассердилась.

— Не сомневаюсь в этом, — сказала Соня, искоса глянув на мужчин. — Миссис Дарси терпеть не может, когда курят, а особенно ненавидит сигарный дым. Как-то раз Ричард попробовал раскурить сигару в саду на крыше нью-йоркского дома. Можно только сказать, что больше он на это не решался.

— Я про это не слышал, — сказал Уильям. — Жаль, пропустил потеху.

— Да, но представить можно. Ты же знаешь, какова Ба в гневе.

Бабушка Уильяма вдруг представилась Элизабет еще более грозной, чем могло показаться по двум встречам в Нью-Йорке. И вряд ли она считает, что я гожусь в подруги Уильяму. Праздники в Нью-Йорке обещают быть… интересными. Она шумно вздохнула, чем заслужила встревоженный взгляд Уильяма.

— Все хорошо? — тихо спросил он. Еще когда они заканчивали обед, он положил руку на спинку ее стула, а теперь слегка обнимал ее.

— Да, а как ты? Выглядишь усталым. — Она заметила, как он уже с полчаса периодически позевывает в ладонь. Хотя его здоровье окрепло, он все еще быстро утомлялся.

Уильям поставил пустой бокал.

— Кажется, разница во времени сказывается. Все уже закончили? — Он махнул проходившему официанту, чтобы принесли счет.

— Я уже готова возвращаться в отель, — зевнула Соня. — Долгий день. Но ресторан ты выбрала отличный, Элизабет. Спасибо, что пригласила меня, хоть я и всего лишь наемная помощница.

Ричард фыркнул.

— Попробуй мы только обратиться к ней как к помощнице, воплей было бы на весь город. Конечно, если подумать, я тоже только часть антуража Уильяма.

— Ты так и говоришь женщинам, когда с ними знакомишься? — спросила Элизабет.

— Ну нет. Я говорю, что я такой богатый бездельник, денег куча, амбиций ноль. Удивительно, как хорошо это срабатывает. Кстати, с удовольствием подписываюсь под Сониными словами. Спасибо, что все организовала, — ресторан классный.

— Рада, что вам понравилось.

— Ну а теперь, раз уж мой кузен и его наемная помощница такие слабаки, мне придется самому поддерживать репутацию нью-йоркцев. Что скажешь, Джейн? Не хочешь мне показать какие-нибудь пикантные местечки?

Элизабет не понравилось такое развитие событий — ей не хотелось, чтобы Джейн становилась очередной жертвой Ричарда. Но Джейн приняла приглашение прежде, чем Элизабет смогла вмешаться.

— Мне нужно в дамскую комнату, пока мы не ушли, — сказала Элизабет, отставляя свой стул резче, чем собиралась. — Джейн, пойдешь со мной? — Уильям, просматривавший счет, вскочил, чтобы помочь ей. Ричард спохватился и помог подняться Джейн.

Как только они оказались в дамской комнате, Элизабет перешла в наступление.

— Мне кажется, ты никуда не должна ходить с Ричардом. Конечно, он обаятельный, но, насколько я наслышана, и очень легкомысленный человек. А любовь, по его мнению, — одна ночь в постели.

Джейн, подкрашивая губы перед зеркалом, улыбнулась отражению Элизабет.

— Не волнуйся, Лиззи. Я не стану еще одной зарубкой на столбике его кровати. Он не совсем в моем вкусе, но при этом он умный и приятный собеседник, и не будет ничего страшного, если я покажу ему город. К тому же, тогда вы с Уильямом можете отправиться к нам домой и немного побыть наедине.

— Вот чего я и боялась — ты делаешь это ради меня.

— Нет, правда, нет. Во всяком случае, не только. Но вам с Уильямом действительно нужно побыть вдвоем. Сегодня вечером это было так очевидно. На самом деле… — Джейн внимательно посмотрела на Элизабет, потом покачала головой. — Нет, ничего.

— Что? — Элизабет почувствовала, как её щеки вспыхивают.

— Ну… ладно, лучше скажу. Если сегодня вечером дело зайдет дальше, чем обычно, и тебе нужно будет предохрани….

— Нет, этого не будет. — Это было сказано непререкаемым тоном. Но сердце, которому подсказывало тело, шепнуло: а ты уверена?

— Выслушай меня. Я просто хотела сказать, что у меня в тумбочке есть пачка презервативов, если понадобится. Как бы ни сложились обстоятельства, я хочу быть уверенной в том, что ты предохраняешься.

— Конечно, я бы даже и не подумала… но мы же на самом деле не собира… — Элизабет не знала, как договорить.

Джейн бросила помаду в сумочку и сжала руку Элизабет.

— Я не хочу сказать, что ты собираешься сегодня спать с Уильямом. Только вам двоим знать, когда вы будете к этому готовы. Просто когда смотришь на вас вместе, то возникает ощущение, что это случится очень скоро, планируете вы это или нет. Так что…

Дверь открылась, заглянула Соня.

— Уильям вызвал такси, будет здесь через минуту. Все нормально?

Элизабет прерывисто вздохнула.

— Все хорошо. Пойдем, Джейн?

Еще раз осмотрев себя в зеркало, Джейн кивнула, и они все втроем вышли из дамской комнаты.

За дверью стоял Уильям и поджидал их. Положив руку на талию Элизабет, он уверенно повел ее по длинному коридору. Она пыталась приказать коленям не дрожать, но не получалось. Что-то они сегодня совсем не слушаются. Слегка пожав плечами, она миновала двойные двери и вышла в прохладу ночи.

 

© 2006. Все права принадлежат автору