Нежданная песня

Глава 23

 

На всякий случай, маленькое разъяснение для читателей-неамериканцев: в США существует сеть морожениц под названием «Бен и Джерри». Они славятся своими несколько необычными сортами (с названиями типа «Харе Вишня» и «Мужичок-толстячок»).

divider
invitation

Элизабет сидела в своем кабинете, вертя в руках плотную тисненую карточку, на которой было напечатано приглашение. Она получила его больше недели назад и успела прочитать уже не один десяток раз, но у неё до сих пор учащался пульс при взгляде на эти несколько строчек.

Прошло два месяца с тех пор, как она оставила Уильяма в больничной палате, чтобы успеть на самолёт, унёсший её из аэропорта JFK в Калифорнию. После первоначального уныния, охватившего молодую женщину, когда Уильям так и не ответил ни на её телефонные звонки, ни на записку, она сделала всё возможное, чтобы забыть о нём и зажить в Сан-Франциско активной, полноценной жизнью.

Ей нравилось преподавать в консерватории, обладающей великолепными техническими возможностями и полной талантливых студентов. Они прекрасно уживались с Джейн, и она вновь могла часто общаться с Шарлоттой. Хотя Элизабет скучала по своим многочисленным нью-йоркским друзьям, она постепенно сдружилась с некоторыми коллегами по работе и соседями по дому.

К тому же она получала удовольствие от регулярных выступлений на публике. Музыканты джаз-банда «Золотые Ворота», ансамбля, который основал Чарльз Бингли, не забыли о своем предложении, сделанном Элизабет на предсвадебном ужине, и пригласили её в группу вокалисткой. Вскоре после ее приезда в Сан-Франциско они встретились, чтобы испробовать, каким будет их совместное звучание, и с первого же раза всем стало очевидно, что она словно создана для этой группы. Музыканты часто выступали по выходным, а иногда и в будние дни.

Итак, Элизабет была вполне довольна своим пребыванием в Сан-Франциско, но Джейн и Шарлотту не устраивал недостаток романтики в её жизни. Частенько они пытались уговорить подругу принять одно из приглашений на свидания, которые она в обилии получала с тех пор, как переехала на Запад.

— Я вас умоляю, — простонала Элизабет в последний раз, когда они вновь подняли эту тему. — И кто бы говорил — ушам не верю! Шарли, ты бы не узнала романтику в лицо, даже если бы она подставила тебе ножку и послала в нокаут. А ты еще говоришь, что в моей жизни недостает любви?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю — парировала Шарлотта. — Каждый раз, когда тебя приглашают на свидание, ты находишь какой-нибудь предлог, чтобы отказаться. Живешь, как монашка.

— Ничего подобного. Это просто смешно.

Элизабет не нарочно избегала свиданий. Она была бы только рада провести несколько приятных вечеров с каким-нибудь интересным мужчиной. Просто никого сравнительно достойного ей пока что не встретилось. Когда она попыталась это объяснить, Шарлотта задала закономерный вопрос:

— Сравнительно с кем, Лиз? Впрочем, я и сама могу догадаться.

На этой теме Элизабет предпочитала не задерживаться. Между тем, она изо всех сил старалась не «прятаться от мужчин», как выразилась Шарлотта, бросившая ей в лицо очередное обвинение. Элизабет постепенно покорилась мягкому, но настойчивому давлению со стороны Джейн и обновила свой гардероб. Мало-помалу все её огромные футболки, за исключением нескольких самых любимых, служивших ночными рубашками, превратились в половые тряпки, и она взяла за правило с каждой получки покупать себе куда более выгодно смотрящуюся на ней одежду для работы и отдыха. Она не начала одеваться вызывающе, но хотя бы перестала прятать своё тело под мешковатыми тряпками.

Две недели назад, исключительно для того, чтобы заткнуть рот Джейн и Шарлотте, Элизабет отправилась на своё первое свидание в Сан-Франциско, с соседом по кондоминиуму. Он был веселым, умным и красивым парнем, и в назначенный день она с удовольствием почувствовала легкое волнение от предвкушения встречи. Но за ужином Элизабет с трудом заставляла себя поддерживать беседу, поглядывая на кавалера. Волосы у него были русые и прямые, а не каштановые и вьющиеся. Глаза карие, но светлого оттенка, цвета коньяка — а вовсе не темные, и они не гипнотизировали своей глубиной. И он был недостаточно высок, а плечи у него были не такие уж широкие, и в голосе отсутствовала та глубокая нежная нотка, от которой у неё по всему телу пробегала дрожь.

Элизабет позволила ему поцеловать себя на прощание, в основном, ради эксперимента. Она ничего не почувствовала — от прикосновения его губ её не охватили одновременно жар, слабость и головокружение, и у нее не возникло потребности в том, чтобы ощутить, как его руки обхватывают её и крепко прижимают к себе.

Этот вечер доказал, что как бы она ни старалась, большого прогресса в том, чтобы оставить Уильяма в прошлом, не наблюдается. Впервые за многие годы она позволила мужчине затронуть свое сердце, и полученная рана залечивалась слишком медленно.

Не помогал и тот факт, что состояние здоровья Уильяма сделало его этим летом главной темой обсуждения в кругах, близких к классической музыке. Сердце Элизабет обливалось кровью, когда она слышала, что Уильям был вынужден на несколько месяцев отменить концерты. Она знала, как важны для него выступления, и легко могла представить, какой пустой без них стала его жизнь.

Услышав эту новость за обедом, она не в силах была думать о чем-либо другом и в конце концов решила ему позвонить. Включился автоответчик, и она попыталась оставить сообщение, но эти неуклюжие попытки подобрать нужные слова у неё самой вызвали омерзение. К счастью, она вспомнила об инструкции, которую ей дала система голосовой почты: «Оставив сообщение, вы можете повесить трубку или нажать цифру один для перехода к голосовому меню». Она выбрала второе, и оказалось, что у нее есть возможность удалить и переписать сообщение. После ещё двух безрезультатных попыток сформулировать свои мысли она сдалась. Всё равно, ему не нужна твоя жалость. Он не хотел сталкиваться с её проявлениями даже тогда, когда лежал в больнице, иначе он бы тебе перезвонил, ну а теперь-то ему точно это не нужно. У него есть родные и друзья, к которым он всегда может обратиться за помощью.

Но все же Элизабет продолжала хранить в памяти образ Уильяма таким, каким она видела его в последний раз, на больничной койке, бледного, изможденного и душераздирающе беззащитного. В течение нескольких часов на него обрушились два тяжелейших удара — проблема с сердцем и её оскорбительные обвинения. Неудивительно, что он больше не хотел иметь с ней ничего общего.

И теперь он решил целый семестр провести в этой консерватории. Когда до Элизабет впервые дошли вести о его предстоящем приезде, на какой-то миг ее охватило сладостное волнение — молодая женщина задумалась, не означает ли это, что он простил ее и снова хочет увидеться. Джейн и Шарлотта поддерживали эту точку зрения.

— Ну, конечно, он хочет тебя видеть, Лиззи, — уверяла ее Джейн. — Не сомневаюсь, что любая консерватория в нашей стране — а может, даже и в мире — была бы счастлива заполучить его на семестр. Он бы не выбрал Сан-Франциско, если бы мысль о встрече с тобой была для него неприятной и неловкой.

— Джейн права, — добавила Шарлотта. — На самом деле, я готова зайти ещё дальше. Ручаюсь чем угодно, он едет сюда с тем, чтобы попытаться вернуть тебя. Я не удивлюсь, если со дня на день он позвонит, чтобы сообщить тебе о своем приезде и умолять о немедленной встрече.

Хотя Элизабет высмеяла это предположение, она почти целую неделю уделяла повышенное внимание автоответчику дома и голосовой почте на работе, но потом поняла, насколько это глупо. Мы все-таки говорим не о ком ином, как об Уильяме Дарси. С какой стати ему выстраивать свою жизнь в зависимости от того, где я живу? Он приезжает и уезжает тогда и туда, куда ему хочется, и почему бы и нет, в конце концов? Сан-Франциско — не моя личная собственность.

— Элизабет?

Она подняла голову и увидела в дверях кабинета Билла Коллинза, согнувшегося под весом плотно набитого истрепанного кожаного портфеля, висевшего у него на плече.

— Привет, Билл. Я думала, ты уже на пути в Розингс. Разве не ты руководишь музыкантами, которые будут развлекать гостей?

— Ну конечно, именно я — доктор де Бург рассчитывает на меня, и я ее не подведу. Я зашел только лишь для того, чтобы узнать, не передумала ли ты. Я продолжаю настаивать, что был бы счастлив подвезти тебя сегодня в Розингс.

— Спасибо, но я уже договорилась с другим человеком. Увидимся на приеме.

— Буду с нетерпением ждать встречи. Не сомневаюсь, что ты станешь королевой бала.

Билл отвесил неуклюжий поклон и удалился. Она слушала, как затихает скрип его ботинок Рокпортс, пока он шел по коридору. Затем она услышала звук открываемой и закрываемой двери, и, наконец, настала тишина.

Длительное пребывание в компании Билла, как в консерватории, так и в джазовом ансамбле, где он был клавишником, поначалу явилось тяжким испытанием для терпения Элизабет. С момента ее переезда в Сан-Франциско он развернул мощную кампанию романтического ухаживания. Потребовался месяц терпеливых, но твердых отказов, прежде чем он наконец-то начал принимать её слова всерьёз. Установив, таким образом, дистанцию между ними, она иногда стала садиться с ним за один столик в маленьком кафе, где обедали сотрудники и студенты консерватории, и теперь, привыкнув к его несколько причудливым манерам, она находила его компанию почти что приятной. Несмотря на многочисленные странности, Билл был добрым и дружелюбным человеком, и его явное восхищение порой проливало живительный бальзам на её кровоточащее сердце. К тому же у них были общие музыкальные интересы, поскольку оба они играли в джаз-банде «Золотые Ворота».

Кроме того, Билл обладал поистине энциклопедическими познаниями в том, что касалось консерваторских сплетен, и с явным удовольствием ими делился. Хотя Элизабет порой надоедало выслушивать мельчайшие подробности личной жизни преподавателей и внутренних интриг, разворачивавшихся в консерватории, обычно за обедом она узнавала что-нибудь интересное или полезное.

Но самой яркой нитью в словесной вязи Билла проступало его крайнее почтение к Кэтрин де Бург. Элизабет много узнала об этой женщине — о ее браке с сэром Льюисом де Бургом, обширном поместье под названием Розингс, располагавшемся в округе Марин, который связывал с городом мост Золотые Ворота, и о ее дочери Энн, которая работала в административном отделе консерватории, «когда здоровье ей позволяет», как скорбно добавил Билл.

Golden Gate BridgeСнова взглянув на приглашение, Элизабет фыркнула и покачала головой. Леди Кэтрин де Бург. Скажиииите пожаааалуйста. Строго говоря, насколько могла судить Элизабет, никакой ошибки тут не было, поскольку Кэтрин действительно побывала замужем за рыцарем Соединенного Королевства. Но как можно быть такой претенциозной?

По сведениям Билла, Кэтрин пригласила на сегодняшний прием всех мало-мальски заметных музыкантов и меценатов, проживающих к западу от Скалистых Гор, а к ним впридачу ещё и нескольких светил музыкальной сцены Нью-Йорка и, разумеется, тщательно отобранных представителей прессы. Несмотря на то, что приглашения были разосланы всего за пару недель до приема, большинство адресатов, судя по всему, ответили согласием. На прием также был приглашен весь профессорско-преподавательский состав консерватории, что и объясняло включение Элизабет в список гостей. Впрочем, порой ей приходило в голову, что Кэтрин, возможно, просто забыла предупредить своего секретаря: «Только не посылайте приглашения этой Беннет».

Элизабет так и не могла понять, что она такого сделала, что могло обидеть Кэтрин, но когда бы они ни встречались в коридорах или на педсоветах, декан не упускала случая просверлить её взглядом, источавшим ледяное презрение. Элизабет как-то раз попыталась осторожно расспросить об этом Билла, но тот лишь повторял: «О, нет, тебе, должно быть, показалось! Кэтрин так поддерживает преподавателей, она так щедра на предложения и советы по улучшению их работы! Я уверен, что она о тебе такого же высокого мнения, как и я».

Взглянув на часы, Элизабет поморщилась — она уже опаздывала. Ей надо было немедленно ехать домой, чтобы успеть подготовиться к вечернему мероприятию. Девушка предпочитала не задумываться о конкретных причинах, но почему-то для неё было очень важно сегодня выглядеть хорошо, как никогда.

Но уйти Элизабет пока не могла, потому что ей оставалось закончить последние приготовления к своему первому занятию в осеннем семестре, который начинался с понедельника. Это был семинар по бродвейской технике исполнения, на котором студенты под руководством Элизабет должны были оценивать вокальные выступления друг друга. На первом занятии она собиралась спеть им сама, чтобы на собственном примере объяснить, как проводить критику исполнения, и хотела еще раз проверить, в порядке ли аудиоаппаратура в аудитории.

Она отложила приглашение и взяла диск, на котором было записано оркестровое сопровождение к ее номеру. Ей оставалось лишь спуститься в аудиторию и один разок исполнить песню, тем самым убивая сразу двух зайцев — и оборудование проверить, и порепетировать. А потом она отправится домой, вымоет голову, наденет платье и соберет все свое мужество, чтобы выдержать грядущий вечер.

divider

Уильям со вздохом облегчения вышел от декана. Кэтрин пригласила его пообедать у нее в кабинете и по прошествии двух часов все ещё безостановочно вещала на самые разнообразные темы, немногие из которых его интересовали. В конце концов, она взглянула на часы и поняла, что ей пора ехать домой, чтобы проследить за последними приготовлениями к приему, а его предоставила самому себе.

Было уже поздно, и Уильяму самому пора было домой, но сперва он хотел познакомиться со зданием консерватории. Он мечтал пройтись по этим коридорам, чтобы проникнуться духом учебного заведения. Ой, хоть самому себе-то не ври. На самом деле я хочу найти кабинет Элизабет и посмотреть, там ли она.

Он незаметно подсмотрел номер её кабинета в списке преподавателей, который заметил на столе секретаря Кэтрин. Комната 132. В данный момент он находился на третьем этаже. Следуя указателям, он нашел лестницу и начал спускаться.

Уильям рассудил, что лучше будет в первый раз за два месяца встретиться с Элизабет один на один, чем на шикарном и многолюдном приеме Кэтрин. Но, тем не менее, он приложил руку к тому, чтобы она была внесена в список гостей, с чем себя и поздравлял. Когда Кэтрин почти две недели назад завела с ним разговор об этом приеме, она предложила пригласить только самых уважаемых профессоров консерватории и верхушку администрации. Соблюдая максимальную осторожность, чтобы не возбудить у нее подозрений, Уильям как бы между делом заметил, что если она пригласит всех сотрудников, то сможет поручить преподавателям попроще развлекать гостей.

— На террасе можно посадить струнный квартет, в библиотеке — пианиста. Это представит консерваторию в выгодном свете, не так ли? Вы продемонстрируете, какие отличные музыканты у вас работают.

Как он и предвидел, Кэтрин клюнула на эту приманку. Теперь мне остается лишь надеяться на то, что Элизабет не отказалась от приглашения, чтобы избежать встречи со мной.

Поначалу Уильям подумывал о том, чтобы позвонить ей из Нью-Йорка, но потом решил, что при личной встрече сможет произнести более толковую речь. Он уже продумал, что и как будет говорить — собственно говоря, даже несколько раз отрепетировал, полагая, что это дело слишком важное, чтобы доверять его воле случая. Бормоча себе под нос заученные слова, он вышел на площадку второго этажа и продолжил спускаться.

«Элизабет, пожалуйста, позволь мне извиниться за мое неблагородное поведение той июньской ночью. Не могу выразить, как я сожалею о случившемся и, в особенности, о том, что ты сочла, будто я питаю к тебе чисто физическое влечение. Если ты готова возобновить наши отношения, я обещаю в будущем вести себя более сдержанно. Но если ты больше не хочешь меня видеть, не беспокойся, я не стану тебя преследовать или каким-то иным способом докучать тебе. Ты мне слишком дорога, чтобы я мог так поступить.»

Его не вполне устраивала эта речь — она звучала чересчур формально. На самом деле он хотел бы сказать только «Лиззи, ты мне так нужна. Я постоянно думаю о тебе. Пожалуйста, прости меня и позволь мне снова войти в твою жизнь, потому что без тебя мне плохо». Но каждый раз, когда он представлял себе, как произносит эти слова, он видел, как она смеривает его холодным взглядом и отвергает вновь, и прятался от этого видения под защитой своей тщательно выверенной, лишенной эмоций речи.

Уильям открыл дверь и оказался в коридоре первого этажа, и по венам его заструился адреналин. Он прошел по тускло освещенному тихому коридору вдоль кабинетов со всё увеличивающимися номерами и, наконец, обнаружил, что стоит перед комнатой номер 132. В здании, казалось, никого не было — Кэтрин ему говорила, что по пятницам занятия заканчиваются раньше, особенно в летнее время — и самым громким звуком, который он слышал, был стук его собственного сердца. Он постоял минуту, прислушиваясь, не донесутся ли какие-нибудь звуки из-за закрытой двери, и изучая табличку, на которой значилось «Э. Беннет». Затем он поднял слегка дрожавшую руку и постучал.

Никто не ответил. Очевидно, её там не было. Уильям с удивлением почувствовал, как разочарование в нем смешивается с облегчением. Во всяком случае, так у него остается больше времени, чтобы мысленно подготовиться к встрече, ведь так или иначе, но вечером он увидит ее на приеме.

Часы показывали четыре, пора было возвращаться домой. Ему хотелось немного вздремнуть перед ужином, который миссис Рейнольдс должна была подать ровно к шести. Он прошел по коридору, высматривая дверь, через которую можно было бы выйти на стоянку.

Уильям оказался в той части здания, где находились учебные аудитории. Проходя мимо одного из классов, он с удивлением услышал доносящиеся оттуда звуки играющего оркестра. Дверь была приоткрыта, и он, поддавшись любопытству, заглянул. Это была большая аудитория с местами для студентов, амфитеатром спускающимися к небольшой открытой площадке в передней части помещения. У него перехватило дыхание, и он застыл на месте, когда увидел внизу Элизабет, возившуюся с какой-то электронной аппаратурой. Она была одета очень просто — линялые джинсы и розовая футболка, волосы собраны в хвост. Несмотря на это, она выглядела ещё красивее, чем в его воспоминаниях, и он стоял, не в силах отвести от нее взгляд, всем существом впитывая ее образ. Наконец он решился сделать шаг вперед, чтобы дать ей знать о своем присутствии, но замер, когда она вышла в центр площадки и начала петь, не замечая, что он стоит в дверях наверху. Он купался в ее голосе, и единственное, на что он был сейчас способен — это смотреть на нее и слушать ее песню.*

A friendly face, a kind of face that melts you with a grin
The kind of eyes that welcome you the minute you walk in.
A tender glance you simply can’t refuse.
It’s times like this a girl could use…
A dog.

He listens when you tell him things, there’s nothing you can’t say,
And unlike certain people, you can teach him how to stay.
And if the world is giving you the blues,
He cheers you up by chewing up the news.
It’s things like that that make you choose…
A dog.

Other people need romance, dancing, playing around,
Other people need constant fun,
Well, I’m not one.
I have my feet on the ground.

A quiet night, a stack of books, a tuna melt on rye,
A simple walk together underneath a starry sky,
And suddenly, the night is something rare,
And all because there’s someone special there.
Who’s gazing at the views, his head upon your shoes.
It’s times like this I sure could use…
A dog.*

[Дружеское лицо, от которого ты таешь в улыбке,
Глаза, обнимающие тебя в ту же минуту, как ты входишь в комнату.
Нежный взгляд, которому ты не в силах сопротивляться.
В такие моменты девушке очень нужен…
Пёс.

Он слушает тебя, не перебивая, ты можешь обо всем ему рассказать,
И, в отличие от некоторых людей, он в состоянии научиться не убегать.
И если тебе тоскливо от того, что происходит в мире,
Он развеселит тебя, сжевав последние новости.
Именно поэтому ты выбираешь…
Пса.

Другим людям нужна романтика, танцы, ухаживания,
Другим людям нужно постоянно развлекаться,
Но я не из таких.
Мои ноги твердо стоят на земле.

Тихий вечер, стопка книг, бутерброд с тунцом,
Простая прогулка вдвоём под звездным небом.
И внезапно эта ночь становится единственной в своем роде,
И всё потому, что рядом с тобой есть кто-то, единственный в своем роде,
Который глядит по сторонам или спит, положив голову тебе на ноги.
Да, в такие моменты мне точно нужен…
Пёс.]

Песня закончилась, но Уильям все ещё стоял, не шевелясь, совершенно зачарованный. Он уже успел забыть, какую власть имел ее голос над его сердцем. А сама песня! Это настроение грустного оптимизма перед лицом разочарования так подходило ее характеру. Элизабет была слишком смелой, чтобы позволить жизни сломить себя, и все же нотка одиночества и неясной тоски, звучащая в песне, выставляла напоказ ее нежное сердце, которое она так старалась спрятать от мира. Он знал в тот момент, что с радостью проведет остаток жизни, защищая ее, лелея, даря ей все то счастье, которого она заслуживает, — лишь бы Элизабет позволила ему это сделать.

Погоди. Что-то меня занесло. Ниоткуда не следует, что это песня обо мне или, если уж на то пошло, вообще о каком бы то ни было конкретном человеке. Она же актриса, она просто играет роль. Однажды он уже успел всё испортить, предположив, что она испытывает к нему те же чувства, что и он к ней, и вот опять, он еще суток не провел в Сан-Франциско, как уже повторяет ту же ошибку.

Уильям подумал было о том, чтобы заговорить с ней, но побоялся, что в нынешнем своем эмоциональном состоянии он сможет лишь, как последний идиот, пролепетать что-то бессвязное и всё испортит. Даже хорошо, что она его не заметила. Он подождет до вечера, когда сможет вести себя спокойно и разумно. Со вздохом он тихонько прикрыл дверь и продолжил искать выход.

divider

Элизабет стремительно ворвалась в их с Джейн квартиру, на ходу бросив ключи на столик в прихожей. Она уже опаздывала. Роджер должен был заехать за ней ровно в шесть, чтобы они успели наскоро поужинать перед тем, как ехать в Розингс, хотя дошедшие до ушей Элизабет легенды о каких-то совершенно изумительных закусках, подававшихся на приемах у Кэтрин, заставляли ее сомневаться в том, что поесть заранее было так уж необходимо.

rosingsЭто Шарлотта предложила, чтобы Элизабет пригласила в качестве своего спутника Роджера Стоунфилда. Подруга не возражала против того, чтобы на один вечер одолжить Элизабет своего «кросавчега», как она эвфемистически его называла, а сам он с готовностью согласился на этот план.

— Конечно, почему бы и нет? Давно мечтал побывать в этом особняке. Пару лет назад о Розингсе писал «Архитектурный Вестник» — похоже, это нечто уникальное.

Элизабет была рада, что с ней будет Роджер. Ей не хотелось, чтобы Уильям подумал, что она не в состоянии найти себе парня. К тому же, за время работы с джазом «Золотые Ворота» она хорошо познакомилась с Роджером — он был ударником — и находила его очень веселым и приятным в общении. А главное, поскольку он состоял в подобии романа с Шарлоттой, она могла чувствовать себя совершенно спокойной и не опасаться возможных романтических осложнений. Нынче вечером ей и так предстояло пережить серьёзный стресс, так что ей совершенно не нужны были дополнительные проблемы со стороны своего спутника.

Проходя мимо телефона, она заметила, что на автоответчике мигает огонек, говорящий о новом сообщении. Она ткнула кнопку «Прослушать».

— Лиз, это Роджер, — прокаркал сиплый, почти неузнаваемый голос. — Прости, что я тебя так подвел в последнюю минуту, но я не смогу поехать с тобой. Меня с обеда выворачивает наизнанку. То ли съел что-то не то, то ли грипп подхватил. Не буду утомлять тебя подробностями, это не для твоих нежных ушей. Шарлотта обещала прийти, чтобы утирать пот с моего разгоряченного чела, так что обо мне не беспокойся. Прости меня, малышка — я знаю, ты на меня рассчитывала.

Элизабет, закусив губу, обдумывала эту дурную весть. Конечно, она не винила Роджера за то, что тот отказался ее сопровождать, — судя по голосу, бедняге было и впрямь паршиво, — но перспектива прибыть на прием в честь Уильяма одной её совсем не радовала.

Может быть, позвонить Биллу Коллинзу и сказать, что я всё-таки согласна пойти на прием в его компании. Может быть, я еще успею его застать. Она чуть было не рассмеялась собственной шутке. Ей только и не хватало, самой того не желая, возбудить к жизни любовные поползновения Билла. Ну и ладно, значит, поеду одна. Нечего из-за этого заламывать руки. Знать, судьба моя такая.

Элизабет зашла в ванную, разделась и встала под душ. Оказавшись под струями горячей воды, она закрыла глаза. Успокойся. Всё будет хорошо. К тому моменту, когда она вышла из ванной, закутавшись в толстый махровый халат и замотав волосы полотенцем, она чувствовала себя уже намного увереннее. Она прошла в гостиную и обнаружила, что Джейн уже вернулась домой.

— Привет, Лиззи! Я к твоим услугам, готова помочь Золушке подготовиться к балу.

— Как дела на работе?

— Хорошо. Но по-моему, ты уже страшно опаздываешь, — заметила Джейн, взглянув на часы. — Я думала, что к моему приходу ты будешь почти готова. Роджер ведь должен прийти уже через несколько минут, разве не так?

— Должен был, но теперь всё отменилось. Он заболел.

— Не может быть! Что-то серьёзное?

— Не думаю, но, судя по всему, в данный момент он чувствует себя просто ужасно. У него что-то с желудком. Шарли придет за ним ухаживать.

— Бедный Роджер. Надеюсь, он скоро поправится. Ах, как же тебе не повезло. Я знаю, как тебе хотелось, чтобы с тобой там сегодня был друг.

Элизабет кивнула и вздохнула.

— Да. Но, похоже, придется выступать соло.

— Не волнуйся, ты и одна будешь держаться молодцом. Может, с кем-нибудь там познакомишься. А может, вы с Уильямом…

— Я пойду высушу волосы, а потом возьмемся за прическу. Спасибо, что пришла домой пораньше, чтобы помочь мне.

— Всегда пожалуйста, — ответила Джейн. Она сама предложила сделать сестре высокую прическу — это должно было подчеркнуть элегантный силуэт нового платья Элизабет. — Только не высушивай волосы до конца. Их легче будет уложить, если они останутся немного влажными.

Через несколько минут Элизабет вернулась в спальню со слегка влажными волосами, как и просила Джейн. Элизабет присела на край кровати, а Джейн взяла нагревшиеся электрические щипцы для укладки и принялась за дело.

— А ты чем сегодня займешься? — спросила Элизабет, немного помолчав.

— Не знаю. Мы собирались встретиться с Шарлоттой, но несколько минут назад она позвонила — и, ты права, она поедет нянчить Роджера. Вот уж никогда не представляла себе Шарлоту в роли Флоренс Найтингейл.

— Хотя, я полагаю, она умеет заставить пациента соблюдать постельный режим, — лукаво улыбнулась Элизабет.

Джейн хихикнула.

— Какая же ты злая. В общем, я решила провести вечер дома. Может, возьму какой-нибудь фильм в прокате. Разве только…

— Что «разве»?

Джейн красиво уложила еще два локона.

— Нет, пустяки. Глупая мысль.

— Так расскажи — я хоть посмеюсь.

— Но это не решит проблему с отсутствием у тебя кавалера, так что не знаю…

— Джейн, пожалуйста, расскажи, что у тебя на уме.

— Может быть, мне поехать с тобой? Или ты думаешь, что явиться туда с сестрой будет ещё хуже, чем совсем одной?

Элизабет на секунду задумалась.

— А ты правда хочешь туда поехать? Но ты же не успеешь нарядиться.

— Я очень быстро буду готова. У меня наверняка найдется подходящее платье — может быть, то черное с белым, которое я месяц назад надевала на танцевальный вечер.

— Оно мне очень нравится. Ну что ж, если ты и правда не против того, чтобы поехать со мной, я была бы этому только рада.

— Конечно, я не против. Думаю, там будет весело. Мне очень интересно увидеть Кэтрин де Бург и её особняк. И я рада, что смогу поддержать тебя — тебе нелегко будет вновь увидеть Уильяма после такого долгого перерыва.

— Я не знаю никого лучше тебя, Джейн. Спасибо тебе огромное. Я бы предложила помочь тебе с прической, но ты сама знаешь, что я могу сделать ее только хуже.

Джейн пожала плечами.

— Я просто слегка взобью волосы, и все будет в порядке.

— Ты права, — со вздохом ответила Элизабет. — Десять минут и несколько взмахов расческой, и ты выглядишь просто идеально. Тогда как мне для того, чтобы походить на человека, требуется неделя подготовки и целый штат специалистов.

Джейн рассмеялась.

— Ты слишком сурова к себе. Мы всего лишь разок прошлись по магазинам, и я несколько минут потратила на то, чтобы помочь тебе с прической. Которая, кстати говоря, готова. Иди, посмотрись в зеркало и скажи, нравится ли тебе.

Элизабет вскочила на ноги и помчалась в ванную. Прическа выглядела просто фантастически. Джейн уложила ей волосы элегантной волной, оставив свободными несколько локонов, нежно обрамляющих лицо.

— Здорово! — крикнула она из ванной.

— Вот и хорошо, — отозвалась Джейн, когда Элизабет вернулась в спальню. — Присядь еще раз, я тебя залачу.

Элизабет покорно присела на край кровати, а Джейн вооружилась флаконом с лаком. Запах этот напомнил ей детство, когда какое-то время Джейн мечтала стать парикмахером. Она бесконечно практиковалась на младшей сестре, порой с довольно комическими результатами.

— Ну хорошо, этого хватит, чтобы волосы не выбивались из прически, а то, если перелить лака, ты будешь чувствовать себя, как в шлеме, — сказала Джейн, поставив флакон на место. — Тебе еще с чем-нибудь нужно помочь? Если нет, я пойду одеваться.

— Конечно, иди, дальше я справлюсь. Спасибо, что сделала мне такую чудесную прическу.

Элизабет быстро накрасилась и критически вгляделась в свое отражение. По крайней мере, хоть это я умею делать. Годы выступлений на сцене научили ее искусно накладывать косметику, но никак не помогли развитию в ней таланта парикмахера. В этом отношении я безнадежна.

Она скинула халат, оставшись в черном белье, и нанесла на руки и плечи свой любимый ванильно-жасминовый лосьон. Ну вот, а теперь пора и одеваться.

Элизабет открыла шкаф и достала новое платье, купленное несколько дней назад специально для этого вечера. Оно было простым, но элегантным: черный наряд, состоявший из атласной юбки до полу и бархатного верха без рукавов и с круглым вырезом, щедро усыпанного бисером. Она осторожно, чтобы не повредить прическу, просунула голову в платье, застегнула молнию и надела черные босоножки на высоком каблуке. Джейн одолжила ей черные сережки, которые искрились, когда на них падал свет. Она надела их и оглядела себя в маленькое зеркало, висевшее над комодом. Я и правда чувствую себя Золушкой! Надеюсь только, что мой вечер закончится лучше, чем её бал. А впрочем, в итоге же у нее всё сложилось хорошо благодаря хрустальной туфельке.

Вечер обещал быть холодным, и Элизабет подумала, что надо что-то накинуть на голые плечи. У неё была изысканная черная кружевная шаль, давний подарок от бабушки, который должен был как нельзя лучше подойти к этому наряду. Она опустилась на колени, чтобы открыть нижний ящик комода, запоздало сообразив, что может помять платье. Ну и ладно. Оно все равно помнется в машине.

Когда она доставала шаль из ящика, ее взгляд упал на конверт, лежавший в глубине. Не делай этого. Ты должна сохранять спокойствие и не поддаваться эмоциям, иначе ты сегодня можешь выставить себя полной дурой. Но было уже поздно. Её рука потянулась за конвертом, она открыла его и вынула содержимое — засушенный стебелек с двумя выцветшими, поломанными цветками орхидеи.

Надо было оставить её в саду, там, куда я ее выбросила. Но на следующее утро, не в силах заставить себя думать о чем-либо другом, она нашла выброшенный цветок и спрятала его в этом ящике. С тех пор она не позволяла себе к нему прикасаться — до настоящего момента.

— Лиззи, ты готова? — крикнула Джейн из своей комнаты. — Нам пора выезжать, мы и так уже опаздываем.

— Уже выхожу.

Элизабет осторожно опустила орхидею обратно в конверт и вернула его в ящик. Она встала, разгладила юбку и бросила последний взгляд в зеркало. Затем схватила шаль и маленькую черную вечернюю сумочку и, сделав глубокий вдох, вышла из спальни.

divider

Уильям стоял в величественном холле Розингса, подпираемый с двух сторон Кэтрин и Энн де Бург, и пытался быть любезным с гостями, которые нескончаемым потоком подходили поприветствовать его. Холл был просто огромным, на всю глубину дома, со сводчатым потолком. Сегодня он был ярко освещён огромной люстрой, и бриллианты, сверкавшие в ушах, на руках и шеях многих гостий, слепили глаза. Уильям подумал, что Гарри Уинстон, так же как и многие его конкуренты, неплохо нажились на прокате драгоценностей для сегодняшнего приема.

В зале было жарко, шумно и многолюдно, и от этого у Уильяма начала болеть голова. Он ненавидел подобные формальные представления — ему казалось совершенно бессмысленным стоять здесь и обмениваться ничего не значащими фразами с целой очередью незнакомых людей, чьих имен он через полчаса уже и не вспомнит. И, что еще хуже, каждый гость, казалось, был в курсе его проблем со здоровьем. Помимо стандартных выражений сочувствия и пожеланий скорейшего выздоровления, содержащих порой совершенно не соответствующие истине сведения о его болезни, он также подвергся ряду нескромных вопросов. Он отвечал туманно, но так, чтобы исключить возможность продолжения беседы в этом направлении, пряча под отработанной манерой безразличной сдержанности свое все нарастающее раздражение этим бесцеремонным вмешательством в его личную жизнь. Зачем нам вообще понадобилось делать официальные заявления на этот счет? Почему мы не могли сказать людям, что их, черт возьми, не касается, по каким причинам я решил взять отпуск? А теперь все они пялятся на меня и считают слабаком.

Но в данный момент не это волновало его больше всего. Он внимательно оглядел очередь гостей, ожидавших возможности выразить ему свое почтение. Где она? Что, если она не придёт? Уильям шумно выдохнул, заслужив любопытствующий взгляд Энн.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она. — Если ты устал и хочешь присесть…

Он успел лишь отрицательно покачать головой, прежде чем ему протянула руку очередная гостья.

— Мистер Дарси, меня зовут Памела Алленби. Может быть, вы меня помните, мы встречались прошлой зимой в Нью-Йорке на благотворительном вечере в пользу Американской кардиологической ассоциации. Я так рада снова с вами встретиться. Меня очень расстроило известие о том, что вы перенесли инфаркт…

— Это был не инфаркт, — кажется, уже в сотый раз за сегодня сказал Уильям.

— Да? А я слышала, что инфаркт. Но в любом случае, это замечательно, что вы снова в добром здравии. Мой муж входит в попечительский совет консерватории и…

Миссис Алленби продолжала свою занудную речь, но Уильям не слышал ни слова. Он продолжал механически пожимать руки и обмениваться приветствиями — ему казалось, что он занимается этим уже много часов, — а сам обшаривал взглядом зал в поисках Элизабет.

Когда я её увижу, то должен сохранять спокойствие. Кэтрин не оставила своих подозрений касательно интереса, выказанного им по отношению к Элизабет, и уж конечно, будет настороже. Сегодня за обедом Кэтрин уже подняла эту тему с характерной для нее прямотой, граничившей с грубостью.

— Что касается тебя и Элизабет Беннет, — начала она, — когда мы с тобой заключали соглашение касательно ее зарплаты, ты заверил, что не поддерживаешь с ней никакой связи. Полагаю, это до сих пор так.

— Я сказал вам правду, Кэтрин.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты поддерживаешь отношения с этой молодой женщиной? Да или нет?

Уильям попытался еще раз уклониться от ответа.

— Я еще тогда обратил ваше внимание на то, что не стал бы отсылать ее из Нью-Йорка, если бы у меня был с ней роман. Разумеется, в то время я никак не мог предсказать, что сам на время перееду сюда.

— Я признаю, твои аргументы не лишены логики. И, полагаю, если бы она была твоей бывшей любовницей, от которой ты хотел избавиться, ты бы не согласился сюда приехать. А впрочем, если ты не предвидишь никаких трудностей в том, чтобы отшить ее, ее присутствие здесь не остановило бы тебя.

— Как я уже заявлял, она не является моей бывшей любовницей, — оскорбленно ответил Уильям. — Но даже если бы и была, вас это никак не касается.

Кэтрин сурово уставилась на него.

— И ты не намерен заводить с ней отношения?

На этот вопрос Уильям, разумеется, не мог ответить честно.

— Кэтрин, я не понимаю вашего горячего интереса к моей личной жизни. Как я уже сказал, вас это не касается.

— Ты теперь работаешь под моим началом, поэтому меня касается все, что с тобой связано.

— Прошу прощения? Вы контролируете личную жизнь своих сотрудников? Может быть, вы запрещаете им встречаться друг с другом?

— Я это не одобряю, хотя мало что могу сделать, чтобы воспрепятствовать этому. Но ты находишься в особом положении.

— Почему?

— Из-за Энн. И меня расстраивает то, что мне приходится напоминать тебе об этом. Как я уже сказала тебе, когда мы обсуждали твой переезд на Западное побережье, Энн ожидает, что, пока ты живешь здесь, вы будете много времени проводить вместе, и я уверена, что ты ее не разочаруешь.

Вспомнив этот разговор, он невольно взглянул на Энн, которая в этот момент еле слышно приветствовала очередного гостя. Ростом она была примерно, как мать, так что Уильям чувствовал себя Гулливером, стоящим между двумя лилипутами. Он много лет был знаком с Энн, в силу дружбы их матерей, но не испытывал к ней ничего, кроме сочувствия и чисто братского расположения.

Иногда ему казалось, что Энн испытывает к нему нечто большее, чем сестринская любовь, но трудно было сказать наверняка. Она была такой же вялой и покорной, какой напористой и властной была ее мать. Даже внешность у нее была тусклой и ничем не выделяющейся. Она была болезненно худой и бледной, как привидение, с очень светлыми волосами и водянистыми голубыми глазами. Ее лицо нельзя было назвать некрасивым, но в нем не было ничего яркого, привлекающего внимание. Даже её розовое платье, которое, Уильям не сомневался, было сшито специально к этому приему, не отличалось ничем примечательным и никак её не красило.

Кэтрин уже много лет не скрывала, что рассчитывает, что когда-нибудь он женится на Энн. Более того, она утверждала, что и его мать лелеяла ту же надежду. Сомневаясь в правдивости Кэтрин на этот счет, он знал, что Ба одобрила бы его женитьбу на Энн. Главными качествами, которыми, по мнению Ба, должна была обладать его жена, были хорошее воспитание и богатство, а Энн, безусловно, отвечала обоим этим требованиям.

Но это не имеет значения. Никто не заставит меня жениться на ней, да даже хотя бы встречаться с ней, если я этого не захочу, а уж в этом сомневаться не приходится. Она никогда бы не смогла меня осчастливить, особенно с тех пор, как…

Его мысли вдруг замерли, и он задержал дыхание, увидев ее в очереди гостей. Элизабет.

divider

Элизабет, благодаря высокому росту Уильяма и его заметному положению в зале, заметила его еще несколько минут назад. С тех пор, пока они медленно продвигались в его направлении, она изо всех сил старалась заставить себя отвлечься, лишь бы не пялиться на него, подобно жалкой поклоннице, пускающей слюни.

Ну почему они установили для этого мероприятия строгий дресс-код? Ни одна женщина не сможет устоять перед этим мужчиной, когда он в смокинге. Он, как всегда, был необычайно красив — но, когда она присмотрелась повнимательнее, то увидела в его внешности признаки недавно перенесенной болезни. Похоже было, что он похудел, и его лицо выглядело изможденным и бледным. И, что самое главное — его обычный магнетизм, казалось, немного потускнел, словно кто-то приглушил в нем свет, идущий изнутри.

Она увидела, как он взглянул в её направлении, и их глаза встретились. Она с трудом сглотнула, собрав всё своё мужество, чтобы выдержать его глубокий, пристальный взгляд. Но он практически сразу же отвел глаза, отвлечённый очередным гостем, стоящим перед ним.

— С тобой всё в порядке, Лиззи? — тихонько спросила Джейн. — Ты, по-моему, очень нервничаешь.

— Я просто не знаю, чего мне ждать от него.

Джейн ласково притронулась к её локтю:

— Все будет хорошо. Постарайся успокоиться.

Элизабет беззвучно рассмеялась. Джейн могла бы с тем же успехом попросить её не дышать недельку-другую.

Очередь гостей неуклонно продвигалась вперед, и вскоре Элизабет оказалась лицом к лицу с Кэтрин де Бург. Она заставила себя целиком состредоточиться на начальнице, хотя и чувствовала на себе взгляд Уильяма.

— Добрый вечер, доктор де Бург.

— Мисс Беннет. — Голос и тон Кэтрин были ледяными.

— Разрешите представить вам мою сестру, Джейн Беннет.

Кэтрин удостоила Джейн прохладным кивком.

— У вас очаровательный дом, доктор де Бург, — сказала Джейн.

— Благодарю вас. Я полагаю, вы обе знакомы с нашим почётным гостем, Уильямом Дарси.

Элизабет сделала глубокий вдох и подняла глаза, чтобы взглянуть ему в лицо. Его выражение было бесстрастным.

— Рад тебя видеть, Элизабет, — холодно произнес он.

У неё упало сердце. Ну что ж, вот я и получила ответ на свой вопрос.

— Как твои дела? — мягко спросила она.

— Довольно хорошо, я полагаю, — ответил он, пожимая её протянутую руку. Когда их руки встретились, ей показалось, что она заметила, как что-то промелькнуло в его глазах буквально на долю секунды, но затем исчезло.

— Ты, разумеется, помнишь мою сестру Джейн. — Это прозвучало несколько более формально, чем Элизабет намеревалась.

Он нахмурился.

— Гм, да, конечно. Здравствуй, Джейн.

— Очень рада снова видеть тебя, Уильям, — ответила Джейн с теплой улыбкой, на которую, как заметила Элизабет, он не ответил. Вместо этого он обвел глазами комнату, все еще тревожно хмурясь.

— Я Энн де Бург, мисс Беннет.

Элизабет внимательно оглядела крошечную бледную женщину, которая стояла рядом с Уильямом. Она поздоровалась с Энн, представила Джейн, и, наконец, они с Джейн отошли в сторону, приняв бокалы с шампанским у проходившего мимо официанта.

— Он так похудел, правда? — спросила Элизабет, обернувшись, чтобы снова взглянуть на Уильяма.

Джейн кивнула.

— Ну, он же был серьезно болен, так что в этом нет ничего удивительного.

— Я только надеюсь — ну, то есть, что если он… — Элизабет прикусила губу.

Джейн с сочувственной улыбкой сжала руку сестры.

— Я уверена, что с ним всё в порядке и он чувствует себя хорошо. Иначе его врачи ни за что не разрешили бы ему уехать так далеко и надолго.

dessert— Надеюсь, что ты права. — Элизабет с досадой обнаружила, что не в состоянии отвести от Уильяма глаз. Он же, напротив, казалось, полностью отдался беседам с людьми, потоком проходившими мимо него. Она видела, как он время от времени окидывал беспокойным взглядом шеренгу гостей, ждущих своей очереди, чтобы его поприветствовать, но не проявлял ни малейшего намерения смотреть в её сторону. Да и почему оно у него должно быть, собственно? Всё кончено. По крайней мере, сейчас я убедилась в этом окончательно. Я не могу даже делать вид, что между нами что-то ещё существует. И когда я вернусь домой, то первым делом выброшу стебель орхидеи в мусорное ведро и перестану, наконец, вести себя, как полная идиотка.

Пойдем-ка осмотрим дом, — предложила Элизабет. — Мне что-то не хочется здесь стоять.

Глаза Джейн были полны сочувствия.

— Ну конечно. Хорошая мысль.

Они покинули холл и прошли в одну из просторных боковых комнат. Она была пышно украшена и до отказа набита мебелью и всевозможными, без сомнения, бесценными безделушками. Элизабет вдруг поняла, что непроизвольно пытается съёжиться, чтобы занимать меньше места и, не дай бог, чего-нибудь случайно не разбить и не получить потом счет на возмещение ущерба.

buffet tableВ одном из углов был накрыт буфетный стол, уставленный блюдами с различными деликатесами. Элизабет слишком нервничала, чтобы что-нибудь есть, но Джейн взяла небольшую тарелочку и выбрала себе несколько закусок.

В противоложном углу расположился струнный квартет, играющий Гайдна. Рядом с ними стоял Билл Коллинз и, закрыв глаза, поводил руками, изображая жесты дирижера в миниатюре. Элизабет, у которой сегодня вечером не было ни малейшего настроения выслушивать его бесконечные излияния, схватила Джейн за локоть.

— Давай лучше пойдем куда-нибудь в другое место, — торопливо прошептала она.

Но было уже поздно. Билл открыл глаза и тут же просиял от восторга.

— Элизабет! — позвал он, явно чересчур громко, так как остальные присутствующие в комнате с неприкрытым любопытством уставились на него.

Элизабет бросила быстрый извиняющийся взгляд на Джейн и изобразила на лице вежливую улыбку.

— Привет, Билл, — сказала она, поморщившись, так как он, торопясь побыстрее подойти к ней, едва не сшиб по дороге богато украшенные стеклянные часы, стоявшие у края стола.

— Ну, вот видишь — я же говорил, что ты будешь первой красавицей бала. Ты выглядишь совершено изумительно. И, Джейн, — ты тоже прекрасна, как мечта.

Джейн и Элизабет поблагодарили его.

— Ты и сам сегодня прекрасно выглядишь, — добавила Элизабет.

То, что она сказала, было почти правдой. Смокинг Билла, хотя и не мог сравниться с сшитыми на заказ шикарными костюмами большинства гостей, был, тем не менее, классического покроя и хорошо на нём сидел. Его волосы, стянутые в неизменный хвостик были, несомненно, чисто вымыты. А после прохладного, безразличного приветствия Уильяма заискивающая улыбка Билла и искреннее восхищение в его глазах не были ей совсем уж неприятны.

— Могу ли я устроить двум прелестным леди экскурсию по дому?

— А ты уверен, что у тебя найдется для этого время? — спросила Элизабет. — Я вижу, что ты сегодня очень занят, помогая доктору де Бург в организации приема, и я не хотела бы отвлекать тебя от обязанностей.

hd3— Нет-нет, это меня нисколько не отвлечет. Мне все равно нужно сделать обход, чтобы проследить, как играют музыканты. Не правда ли, это самый великолепный дом, который вам когда-либо доводилось видеть? Знаете ли вы, что десять лет назад, когда Кэтрин приобрела этот особняк, она заплатила за него 15 миллионов долларов? А сегодня он стоит по меньшей мере вдвое больше. Здесь пять каминов, а уж расписанные золотом потолки и вовсе бесценны. Да что там говорить, если роспись только одного потолока в этой гостиной заняла месяц. Месяц! Вы можете себе представить? О, и какая жалость, что сейчас уже стемнело, а то вы могли бы осмотреть еще и сад. В нем два плавательных бассейна, спа и даже водопад. А уж какие виды открываются! С вершины этого холма виден и мост Золотые Ворота, и панорама Сан-Франциско… Просто дух захватывает.

elegant cakeБилл привёл их обратно в холл, по дороге указывая на различные достопримечательности дома. Здесь вдоль стены стоял еще один длинный буфетный стол. Элизабет решила было все-таки взять тарелку и попробовать заставить себя что-нибудь съесть, но в этот момент Билл кивнул в сторону Кэтрин, Уильяма и Энн, всё ещё приветствовавших прибывающих гостей, и произнёс:

— Не правда ли, Энн де Бург просто прелестна?

— Она кажется очень милой, — ответила Джейн.

— Как жаль, что у неё такое хрупкое здоровье. И всё равно она такая красивая, очаровательная молодая леди. Вы ведь знаете, что она и Уильям Дарси собираются пожениться?

Элизабет ахнула прежде, чем успела сдержать себя. Джейн бросила на неё встревоженный взгляд и ответила Биллу:

— Нет, мы первый раз об этом слышим.

— Ох, ну разумеется, это так и есть. И разве можно себе представить более подходящий союз? Музыкальный гений Уильям Дарси женится на дочери двух музыкальных легенд — сэра Льюиса де Бурга и, конечно же, доктора де Бург. Они оба происходят из известных семей, с богатством и положением. Они почти как члены королевских домов.

— Но разве они помолвлены? — спросила Джейн.

— Ну, насколько мне известно, официальной помолвки ещё не было, но доктор де Бург уверяет меня, что это всего лишь формальность, не более. Вот поэтому Уильям и приехал сюда, понимаете — чтобы провести время с Энн и подговиться к объявлению об их помолвке.

Элизабет прикусила нижнюю губу почти до крови, внимательно вглядываясь в Энн. Она не могла себе представить, как это безжизненное, блеклое создание сможет вызвать у Уильяма восторженную улыбку или взрыв веселого смеха, как это удавалось сделать ей. Она также не могла вообразить его, смотрящим на Энн с тем же жарким, страстным огнём в глазах, с каким он порою глядел на неё. Но зато она привыкла давать большие роскошные приёмы вроде этого, жить со слугами и вести тот образ жизни, который для него привычен. Так что, наверное, с ней ему действительно будет удобно.

Билл извинился и с раздражённым восклицанием бросился к музыкантам струнного квартета, которые только что покинули гостиную, очевидно, устроив себе несанкционированный антракт.

Джейн повернулась к Элизабет:

— Лиззи, вовсе не обязательно, что это правда.

— Но это ведь многое объясняет, не так ли? Я была для него всего лишь последней интрижкой перед тем, как осесть и остепениться. Неудивительно, что он не отвечал на мои звонки. И также неудивительно, что сегодня, стоя между своей невестой и будущей тёщей, он повёл себя так, словно едва знает меня.

— Лиззи, Билл просто повторяет то, что ему сказала Кэтрин де Бург. А она, конечно же, хочет заполучить Уильяма в зятья. Да и какая мать не хотела бы? Но это ещё не значит, что у него есть какой-то интерес к Энн. Не делай поспешных выводов.

Элизабет снова взглянула на Уильяма. Сейчас он улыбался с большим оживлением, чем за весь прошедший вечер, с энтузиазмом пожимая руку одному из гостей-мужчин, который показался ей странно знакомым. Мужчина повернулся в их сторону, и Элизабет охнула.

— Ох, Боже мой.

— Что случилось? — Джейн проследила за взглядом Элизабет и резко схватила сестру за руку.

От очереди гостей отходил Чарльз Бингли, направляясь в их сторону. Похоже, что он их пока не заметил. Джейн еще крепче стиснула локоть сестры, когда они обе увидели рядом с ним элегантную блондинку, которая собственническим жестом взяла его под руку.

— Я должна была догадаться, что его тоже пригласят, — дрожащим голосом сказала Джейн. — Его семья пожертвовала деньги в пользу консерватории — так он и познакомился с Биллом Коллинзом.

— Мне так жаль, Джейн.

— Да нет, всё в порядке. Между нами всё кончено, поэтому почему бы ему не встречаться с другими женщинами? Я ведь тоже хожу на свидания.

— Да, но…

— Нет, Лиззи, всё нормально, уверяю тебя. Я думаю, нам стоит подойти и поздроваться.

Джейн повлекла Элизабет вперед. Элизабет увидела, как Чарльз вздрогнул, увидев Джейн, а затем выражение его лица потеплело. Значит, он все еще любит её. Потом он взглянул на свою спутницу с таким видом, словно хотел спрятаться куда-нибудь подальше или даже совсем испариться. Он высвободил свою руку из её захвата и направился к ним.

— Здравствуй, Чарльз, — сказала Элизабет.

— Элизабет. Джейн. Добрый вечер. — В его голосе явно слышалось напряжение.

Джейн тихо поздоровалась с Чарльзом, и они какое-то время стояли, молча глядя друг на друга, пока тишина не сделалась совсем неловкой; тогда Чарльз, наконец, вспомнил о правилах приличия.

— О, я прошу прощения. Джейн, Элизабет, это Елена Фоксуорт. Елена, разреши тебе представить Джейн и Элизабет Беннет.

Елена приподяла одну идеально ухоженную бровь.

— Здравствуйте.

Элизабет поздоровалась с Еленой, внимательно оглядев её; от неё не укрылись ни скучающее выражение её глаз, ни презрительный изгиб ярко накрашенных губ. Елена выглядела безупречно холёной, от тщательно уложенного шиньона до кончиков накрашенных ногтей, выглядывавших из сандалий, полускрытых оборками её стильного чёрного шелкового платья. Новое чёрное платье Элизабет, купленное на распродаже в «Мэйсиз», внезапно показалось ей дешёвым и убогим. А эти её бриллианты, должно быть, стоят больше, чем вся моя годовая зарплата.

Среди четверки вновь воцарилось неловкое молчание. Элизабет невольно взглянула через комнату на Уильяма, и обнаружила, что он, нахмурившись, смотрит в их сторону. Она вспомнила его очевидный дискомфорт при виде Джейн и внезапно поняла. Он, конечно, знал заранее, что Чарльз сегодня будет здесь.

— Ну, гм, что ж, я полагаю, что нам стоит пойти взять по бокалу шампанского. Возможно, мы еще увидимся, — сказал Чарльз, не отводя глаз от Джейн.

— Желаю приятного вечера, — ответила Элизабет.

Елена кивнула с прежним скучающим видом, и они с Чарльзом двинулись прочь.

— Ох, Джейн, мне так жаль, — сказала Элизабет. — Как ужасно, должно быть, для тебя видеть его с другой.

Джейн, без сомнения, боролась со слезами.

— Это та женщина, с которой отец Чарльза давно хотел заставить его встречаться. Он как-то упоминал мне её имя.

— Что ж, он выглядит вполне несчастным. Я не думаю, что он испытывает хоть малейший интерес к этой высокомерной снобке.

— Не говори так, Лиззи. Я уверена, что она очень милая девушка, и наверняка она ему очень нравится.

— Ой, да ладно тебе. Разве ты не видела, как он смотрел на тебя? Он всё еще…

Голос, раздавшийся за спиной у сестер, прервал их разговор.

— Надо же, Джейн, вот уж не ожидала тебя сегодня здесь увидеть! Какой неожиданный сюрприз! И Элизабет. Ты тоже здесь.

Это была Кэролайн Бингли с лучезарной улыбкой на устах.

— Кэролайн, я не знала, что ты тоже приглашена, — холодно произнесла Элизабет.

— Ну разумеется, а как же! Кэтрин хотела, чтобы кто-нибудь из ближайших друзей Уильяма был здесь, чтобы поприветствовать его в Сан-Франциско, да и, кроме того, сюда приглашены все, кто имеет вес в обществе. Мне даже и в голову не пришло, что я увижу здесь тебя — хотя, я полагаю, Кэтрин сочла неудобным не пригласить кого-либо из членов факультета.

Лёгкий и пренебрежительный тон Кэролайн взбесил Элизабет, но она молча проглотила оскорбление, не желая смущать Джейн.

— Я видела, как вы только что разговаривали с Чарльзом и Еленой, — продолжила Кэролайн тошнотворно сладким тоном. — Джейн, бедняжечка моя, ну как ты, нормально?

— Да, я… ну, это было немного неожиданно, но со мной всё в порядке.

— Да, — со вздохом произнесла Кэролайн, — Чарльз в последнее время довольно часто встречается с Еленой. Отец хочет, чтобы он на ней женился. Когда я только услышала, что он собирается на этот прием, я надеялась, что, возможно, он пригласит тебя сопровождать его — я ему даже сама это предложила. Ты ведь знаешь, что я никогда не оставляла надежд вновь соединить вас, мои голубки. Но отец настоял на том, чтобы Чарльз пригласил Елену. Я предложила им остановиться у меня, но Чарльз заказал номер люкс в отеле «Фермонт».

— Должно быть, Чарльз собирается остаться здесь на выходные, чтобы провести побольше времени с Уильямом, — предположила Элизабет, надеясь отвлечь Джейн от мыслей о Чарльзе, проводящем в Сан-Франциско романтический уикенд с Еленой.

— Нет, я не думаю, что у него такие планы. Он же прекрасно знает, что я позабочусь о том, чтобы в эти выходные Уильям был занят, — проворковала Кэролайн, взглянув в сторону Уильяма. — Бедный милый мальчик, ему приходится стоять столько времени и встречать гостей, тогда как я уверена, что больше всего на свете ему сейчас хочется посидеть где-нибудь со мною рядом, отдохнуть и расслабиться.

— Он и в самом деле выглядит усталым, — признала Элизабет, стараясь не закатывать глаза на остальную часть реплики Кэролайн.

— Но это просто небо и земля по сравнению с тем, как он выглядел раньше этим летом, после того, как выписался из больницы. Я же регулярно навещала его, вы знаете. Я изначально этого не планировала, но его бабушка сказала, что мои визиты его очень ободряют, и она специально просила меня приезжать почаще. Так что я все лето летала с побережья на побережье. Какое облегчение, что наконец он здесь и мы теперь сможем с ним видеться так часто, как захотим.

— Кэролайн, а ты мне ничего не говорила о том, что этим летом несколько раз летала в Нью-Йорк, — мягко заметила Джейн.

— Ну, я же не рассказываю тебе всех моих секретов, Джейн, милочка, — с напускной скромностью ответила Кэролайн. — Уильям не хотел, чтобы мы с ним раньше времени афишировали наши отношения. Конечно, теперь, когда он решил приехать сюда, ко мне, всё это может измениться.

Тем временем последние гости поприветствовали хозяев и очередь в холле иссякла. Глаза Кэролайн зажглись, как у ищейки, учуявшей след, когда она увидела, что Уильям, наконец, освободился. Она быстро скинула с плеч свой жилет в тон изумрудно-зеленому шелковому платью, и Элизабет пришлось срочно закашляться, чтобы замаскировать невольно вырвавшийся громкий смешок. В резком контрасте с прошлыми несуществующими формами Кэролайн, теперь из почти непристойно низкого выреза её платья горделиво выпирал невесть откуда взявшийся роскошный, пышный бюст.

— Прошу извинить меня, дамы. Желаю приятного вечера, — отрывисто произнесла она, и её острые, как стилеты, шпильки зацокали по паркету, когда она заторопилась по направлению к Уильяму.

Ей лучше немного замедлить ход, а то она, того и гляди, выпрыгнет из этого платья. Элизабет больше не могла удерживаться от смеха.

— Лиззи, — прошептала Джейн, — ты видела…

— Ну конечно, видела, — весело ответила Элизабет. — Их невозможно было не заметить в таком платье. Интересно, когда она успела это сделать?

— Дай-ка сообразить. Мы с ней последний раз обедали вместе месяца полтора назад. Так что это явно произошло в этот промежуток времени.

Уильям не мог скрыть крайнего отвращения, когда Кэролайн чуть не сбила с ног Энн де Бург, торопясь побыстрее взять его под руку. Кэролайн прилипла к нему, изогнув спину под каким-то неестественным углом, который, как Элизабет в конце концов поняла, выставлял её недавно приобретенные округлости напоказ еще более откровенным образом. Элизабет внимательно наблюдала за Уильямом, с любопытством ожидая его реакции, и, наконец, увидела, как его взгляд упал в том направлении, которого добивалась Кэролайн. Он изумлённо сморгнул, словно не веря собственным глазам, и снова отвел взгляд, в котором вместо прежнего раздражения теперь читалось полнейшее замешательство.

Элизабет с сардонической усмешкой покачала головой, наблюдая, как он высбовождается из цепкого захвата Кэролайн. Если он действительно приехал сюда отдохнуть, желаю ему успеха. Как бы то ни было, приятно было на минутку отвлечься от переживаний по поводу крушения её собственных надежд, связанных с Уильямом.

divider

eclairНекоторое время спустя Джейн и Элизабет стояли в гостиной, угощаясь пирожными. Элизабет, которая со времени переезда в Сан-Франциско испытывала почти постоянную непреодолимую потребность в шоколаде, выбрала себе миниатюрный шоколадный эклер, а Джейн предпочла клубничную тартинку.

strawberry tartБилл Коллинз чуть ли не насильно заставил струнный квартет вернуться к своим обязанностям, и музыканты вновь выстроились в углу, на сей раз играя Бетховена. Элизабет то и дело видела Коллинза, который с видом, преисполненным собственной значимости, кружил по залам, следя за различными организационными аспектами приема.

— Люди наверняка подумают, что он главный официант, — хихикнула Элизабет, когда он очередной раз с деловым видом прошел мимо, самодовольно помахав им рукой.

Джейн прыснула.

— Но он делает это из лучших побуждений — он просто старается делать всё, что в его силах, чтобы помочь доктору де Бург.

Элизабет собиралась ответить, но слова замерли у неё на губах, когда она увидела, что к ним подходит Уильям. Когда она последний раз видела его, он увлечённо беседовал с Чарльзом и Еленой.

— Привет, Элизабет, Джейн. — Это был тот глубокий и мягкий голос, который она так хорошо знала.

— Привет, Уильям, — сказала Джейн. — Замечательный приём.

— Кэтрин выложилась по полной программе, — согласился он. — Впрочем, как и всегда.

Элизабет заставила себя посмотреть ему в глаза. Сейчас выражение его лица было более тёплым и приветливым, чем в холле, когда она здоровалась с ним в очереди гостей.

— Я рада тебя видеть, — тихо признесла она.

— Никто из вас не хочет шампанского? — спросила Джейн. — Я хотела бы пойти взять себе бокал, если позволите.

Элизабет и Уильям отказались, и Джейн оставила их вдвоём.

— Я беспокоилась о тебе, ну, то есть о твоём здоровье, — заикаясь, выдавила Элизабет. — Когда я заезжала в больницу, то медсестра мне так толком и не объяснила…

Его глаза сверкнули.

— Значит, ты всё-таки заезжала в больницу.

— Конечно, — Элизабет пожала плечами. И оставила тебе записку, которую ты полностью проигнорировал.

— Это было очень мило с твоей стороны, заехать, чтобы проведать меня. — Казалось, что он был как-то скован, словно с осторожностью подбирал каждое слово.

— Жаль, что мне не удалось с тобой попрощаться, но ты спал, а мне нужно было торопиться на самолёт. Ну и, кроме того, там было полно других людей, которые наверняка о тебе прекрасно заботились.

Уильям посмотрел на неё. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но слов так и последовало.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Элизабет.

— Довольно хорошо. Я быстро устаю, и временами у меня бывает головокружение или дыхание немного перехватывает, но в целом мне уже гораздо лучше.

— Я рада это слышать. А что говорят врачи — эти остаточные симптомы должны пройти?

— Гарантии нет. Но именно поэтому я и взял отпуск, чтобы постараться преодолеть негативные последствия.

— Негативные последствия? — Это звучало серьёзно.

Уильям отвел взгляд и покачал головой.

— Не волнуйся. Я просто выразился хуже, чем это есть на самом деле. Аллен сказал, что он встретил тебя у больницы.

— Да. Такой чудесный человек. Он предложил подвезти меня в аэропорт, но я прекрасно понимала, что у него и без того забот хватает.

— А как ты узнала, что я попал в больницу?

— Я пообещала, что не выдам источник моей информации.

— Ну пожалуйста? — Его серьёзное лицо осветил лёгкий лукавый проблеск. — Мне было очень любопытно, откуда ты узнала.

Если ты действительно так хотел это узнать, то мог бы позвонить мне и спросить.

— Ну, только ты должен обещать мне, что у неё не будет из-за этого проблем.

— У неё?

— Ты обещаешь?

Он вздохнул, закатив глаза, и его губы тронул слабый намёк на улыбку.

— Да. Я обещаю. О ком идёт речь?

— Её зовут Серена. Иногда она помогает миссис Рейнольдс, так, кажется? Ну, как бы то ни было, по дороге в аэропорт я остановилась у твоего дома, чтобы вернуть орхидею, и она открыла мне дверь. Она что-то сказала о том, что все поехали в больницу, и я сначала не поняла, решила, что это миссис Рейнольдс заболела. Ну и, конечно, я продолжала её расспрашивать, пока она мне всё не объяснила.

— А-а. Понятно. — Она увидела, что лукавый проблеск исчез. Теперь он выглядел мрачным и печальным. — Ты заезжала вернуть орхидею?

— Да, потому что я подумала… — Элизабет сделала глубокий вдох. — Послушай, Уильям, я… я должна перед тобой извиниться. Той ночью я абсолютно неоправданно среагировала. То, что я говорила, было грубо и оскорбительно, и ты этого совсем не заслужил. У меня просто случилось что-то вроде внезапного возврата в прошлое, к тому, что случилось со мной давным-давно. Но всё равно, я не должна была себя так вести. Это было… ну, в общем, я прошу прощения.

— И я тоже. Я тогда повел себя совершенно недостойно.

— Ну, я полагаю, мы оба в ту ночь повели себя не лучшим образом.

Уильям кивнул.

— Это уж точно.

— Ну, как бы то ни было, поскольку мы оба теперь работаем в консерватории, может быть, будет проще, если мы просто забудем о прошлом, как ты думаешь?

— Что ж, это хорошая идея.

— И я тут подумала, — продолжала она, — что, может быть, мы могли бы остаться друзьями?

— Друзьями. — Он взглянул на неё, и на секунду Элизабет показалось, что по его лицу пробежала судорога боли. Но она исчезла так же быстро, как появилась, — скорей всего, не более, чем плод её воображения.

— Ну, это было бы намного проще, чем постоянно стараться избегать друг друга, разве нет? И мы ведь когда-то очень мило беседовали. Ну, как теми вечерами, по телефону, помнишь — когда ты был в Чикаго?

Намёк на улыбку вновь тронул его губы, но глаза оставались серьёзными и печальными.

— Да, правда.

— Ну, так что скажешь? Сможем мы и впредь приятельски поболтать, встретившись в коридоре? И, может быть, даже время от времени пообедать где-нибудь вместе?

Уильям молча смотрел на неё с выражением, которого она не могла понять, и она почувствовала, как в животе у неё скручивается нервный узел. Он что, собирается сказать, что не хочет быть мне даже просто другом?

Наконец, он заговорил:

— Элизабет, я…

— Уильям! Так вот ты где. Мы тебя везде ищем. Будь добр, немедленно пройди со мной. — Это была Кэтрин де Бург, произнесшая эти слова резким, скрипучим голосом.

Уильям бросил на Элизабет извиняющийся взгляд.

— Боюсь, мне придётся тебя оставить.

— Да. Прошу простить нас, мисс Беннет, — произнесла Кэтрин царственным тоном.

— Ну конечно, — сказала Элизабет, игнорируя Кэтрин и ободряюще улыбнувшись Уильяму. — Труба зовет. Мы сможем закончить разговор позже.

— Спасибо, — тихо сказал он и затем позволил Кэтрин себя увести.

Друзья. Это было совсем не то, чего ей хотелось. Но большего ты не можешь от него ожидать, если смотреть на вещи реалистически — особенно после всего, что случилось.

Она вышла из комнаты и отправилась на поиски Джейн. Я так полагаю, что не стоит надеяться на то, что Чарльз ускользнул от своей снобки и бросился к ногам Джейн. Что ж, очень жаль — тогда, по крайней мере, хоть одной из нас этот вечер был бы в радость.

divider

Элизабет вскоре нашла Джейн в главном зале; она беседовала с привлекательным мужчиной, который внешне слегка напоминал Чарльза. На самом деле, поначалу Элизабет даже показалось, что это и был Чарльз, но, подойдя поближе, она с разочарованием обнаружила свою ошибку. Было, тем не менее, утешительно наблюдать за настоящим Чарльзом Бингли, который стоял неподалеку в обществе Елены и Кэролайн и, абсолютно игнорируя их, не сводил горящего взгляда с Джейн и её собеседника. Как Элизабет ни старалась, она не смогла проникнуться к нему хоть малейшим сочувствием. Он сделал свой выбор. И теперь ему приходится мириться с последствиями.

Уильям и Кэтрин куда-то исчезли после своего резкого ухода из гостиной. Интересно, с чем это связано? Может, ей просто не понравилось, что её будущий зять разговаривает с такой никчёмной особой, как я? Мне бы действительно хотелось понять, почему она меня так ненавидит — нужно будет просто как-нибудь взять да и спросить её об этом.

В зал с важным и напыщенным видом вошёл Билл Коллинз и громко объявил:

— Дамы и господа, попрошу минутку внимания. — Ему пришлось повторить эту фразу дважды, прежде чем разговоры в зале затихли.

— Леди Кэтрин де Бург просит вас присоединиться к ней в бальном зале. Наш почетный гость, мистер Дарси, согласился сыграть для нас, и, разумеется, вы не захотите пропустить его выступление.

Он двинулся дальше, без сомнения, для того, чтобы сделать это объявление и в других комнатах. Под гул оживлённых разговоров толпа гостей начала продвигаться в указанном Биллом направлении.

Джейн сердечно попрощалась с молодым человеком, с которым беседовала, и повернулась к Элизабет.

— Ну что, ты готова идти вместе со всеми?

Элизабет увидела, как напряглось лицо сестры, когда она увидела Чарльза и Елену, следовавших вместе с остальными гостями в бальный зал.

— Может, ты предпочла бы уехать, Джейн?

— Конечно, нет. Я останусь настолько, насколько ты захочешь.

Элизабет внимательно, изучающе посмотрела не неё.

— Прости меня. Мне нужно было уже давным-давно увезти тебя отсюда.

— Да нет же, Лиззи, со мной все в порядке, правда, — запротестовала Джейн. — Я очень мило побеседовала с Джорданом.

— Мне показалось, что он очень похож на Чарльза.

— Может быть, — сказала Джейн, слегка нахмурившись. — Если честно, я не обратила внимания. Так или иначе, он попросил у меня номер телефона. А у тебя была возможность выяснить отношения с Уильямом?

Элизабет заколебалась.

— Более или менее.

— Ты спросила его, почему он не ответил на твои звонки?

— В этом не было необходимости. Всё и так совершенно очевидно.

— Нет, не очевидно. Тебе не следует верить тому, что Билл сказал про Уильяма и Энн де Бург.

— Не понимаю, почему я не должна этому верить. Это всё прекрасно объясняет.

Зал уже почти опустел. Джейн взяла Элизабет под руку.

— Пойдём, Лиззи. Я же знаю, что ты хочешь услышать, как Уильям играет. Я не помню, чтобы ты когда-либо упускала такую возможность.

Элизабет неохотно кивнула. В этом Джейн была, безусловно, права.

— Ладно, пошли.

Они пришли в бальный зал, чтобы обнаружить, что он заполнен почти до отказа. Пока гости переходили из одной комнаты в другую, было не так заметно, как много людей приглашено на приём. Теперь же, собравшиеся в одном месте, они являли собой многочисленную группу, впечатляющую своей элегантностью и лоском изысканных вечерних туалетов.

Но толпа, тем не менее, блекла по сравнению с самим залом. Возникало ощущение, что кучке опьяневших художников дали полный карт-бланш на любые излишества. За исключением свекающего паркетного пола все поверхности были покрыты либо позолотой, либо вычурными фресками, либо и тем и и другим одновременно. С окон, уходящих куда-то в заоблачные высоты, спускались тяжелые парчовые занавеси глубокого темно-синего цвета. Огромные сверкающие люстры, свисающие с высокого потолка, довершали эффект. В зале находилась ещё одна буфетная стойка и ломящийся от напитков бар.

Элизабет и Джейн нашли стоячие места рядом с большими застеклёнными дверями, выходившими на открытую террасу. Элизабет была разочарована, что они не смогут разглядеть, как руки Уильяма летают по клавишам; но зато с их угла была возможность увидеть его лицо, когда он сядет за рояль, и наблюдать, как различные эмоции меняют его черты во время игры. Она посмотрела на него; сейчас он стоял рядом с Кэтрин и с взволнованным видом оглядывал лица гостей в зале. Не может быть, чтобы он так нервничал из-за выступления. Интересно, в чём дело?

Кэтрин подняла руку, призывая к тишине, и разговоры среди гостей смолкли.

— Добрый вечер, — сказала она. — Я очень рада, что вы пришли к нам на этот приём, устроенный в честь Уильяма Дарси, приглашённого музыканта консерватории Пасифик в осеннем семестре. Он согласился сыграть для нас, и он посвящает своё выступление моей дочери, Энн.

Гости зааплодировали, когда Уильям подошёл к роялю. Он всё еще беспокойно обводил глазами толпу. Когда он взглянул в направлении Элизабет, его глаза расширились, и он удержал её взгляд. Наконец, возможно, вспомнив о том, что публика ждёт, он отвёл глаза и уселся за инструмент. Затем он снова внимательно посмотрел на Элизабет, немного помедлил и начал играть.

Элизабет издала короткий сдавленный звук, услышав начальный аккорд выбранной им пьесы. Это было «Интермеццо» Брамса,** которое он играл для неё в тот вечер, когда они ужинали у него дома, пока она сидела рядом с ним на банкетке за роялем. Образы и воспоминания, связанные с тем вечером, захлестнули её — почти невыносимая красота его музыки, её слёзы, его ласковое участие — и страсть, которая внезапно вспыхнула между ними… И, тем не менее, сейчас он играл эту вещь для другой женщины.

Rosings terraceОна повернулась к застеклённым дверям, вслепую ища выход, поскольку глаза ей застилали слёзы. Она знала только, что ей надо поскорее выбраться из этого зала, подальше от этой музыки. Наконец ей удалось открыть дверь. Она вышла из дома на просторную террасу, с которой открывался вид на залив. Изумлённая Джейн проследовала за ней по пятам.

— Лиззи, что с тобой? Тебе плохо?

— Нет, — ответила Элизабет сдавленным от слёз голосом. — Мне просто нужно побыть немного одной. Возвращайся внутрь, Джейн, — честно, со мной всё в порядке.

— Но я не могу оставить тебя в таком состоянии.

— Нет, можешь. Пожалуйста. Мне нужно побыть немного одной, и я успокоюсь. Прошу тебя, возвращайся в дом.

Джейн взяла руки Элизабет в свои:

— Ты уверена?

Элизабет кивнула, хотя слёзы безостановочно струились по её щекам.

Rosings at night— Я знаю, что по мне сейчас этого не скажешь, но, правда же, со мной всё будет в хорошо. Я просто немного прогуляюсь по саду. Увидимся позже.

Джейн неохотно выпустила руки сестры и, посмотрев на неё долгим, встревоженным взглядом, проскользнула обратно в бальный зал.

Терраса, на которой стояла Элизабет, находилась слишком близко к дому — она всё еще могла слышать звуки музыки, доносившиеся сквозь застеклённые двери, — и она пошла по мощёной дорожке в сторону лужайки, подальше от дома. Даже сквозь слезы она не могла не заметить, что Билл был справедлив в своей оценке тех видов, которые открывались с вершины уединенного холма, на котором стоял особняк Кэтрин. Огни Сан-Франциско, поблескивающие в отдалении, были необычайно красивы. Она брела всё дальше, бесцельно продвигаясь в глубь сада, пока не отошла достаточно далеко от дома и вокруг неё не воцарилась тишина.

Элизабет свернула на узенькую боковую тропинку, которая привела её к плавательному бассейну, расположенному на склоне холма. В бассейн ниспадал небольшой водопад, подсвеченный для усиления эффекта. Она ступила на бетонный настил, окружавший бассейн, и остановилась, глядя на воду. По мере того, как проходили минуты, она начала расслабляться, успокоенная одиночеством и тихим, мерным журчанием водопада. Порывшись в сумочке, она нашла бумажные салфетки, которыми вытерла слезы со щек и промокнула глаза.

Теперь, немного придя в себя, Элизабет начала жалеть о своём идиотском поведении. Она могла только надеяться, что никто, кроме Джейн, не заметил её порывистого, нервного ухода. Возьми себя в руки, Лиззи. Однажды, давным-давно, он сыграл для тебя эту пьесу. Подумаешь, большое дело. Ты не должна терять самообладание каждый раз, когда он что-нибудь играет, тем более, если ты всерьёз надеешься как-то провести в жизнь программу «останемся друзьями».

Элизабет начинала жалеть, что не захватила шаль, которую она отдала по прибытии в дом одному из служителей. Она потёрла свои обнаженные руки, пытаясь согреться, и, наконец, решила, что глупо с её стороны стоять на улице и мерзнуть. Сейчас она чувствовала себя лучше — пора было возвращаться в дом, чтобы найти Джейн. Они уже пробыли на этом приеме достаточно долго. А когда мы вернемся домой, то наедимся до отвала арахисовым мороженым, с горячей подливкой, разумеется. Единственные мужчины, которые нужны нам сегодня — это Бен и Джерри.

Она повернулась, чтобы пройти обратно в дом, но резко остановилась, увидев высокого мужчину, который приближался к ней по дорожке. Её сердце учащённо заколотилось прежде, чем она успела осознать причину — ибо сердце быстрее, чем мозг, сумело узнать его силуэт и уверенную, грациозную походку. Он остановился в нескольких шагах от неё, и, даже несмотря на то, что лицо его было скрыто в тени, она почувствовала на себе пристальный взгляд, прожигающий её насквозь.

— Элизабет, — произнёс он, — нам нужно поговорить.

------
* – “Times Like This” из мюзикла “Lucky Stiff” (Флаэрти и Аренс). Исполнительница — Кристиан Нолл, название диска — “Broadway Love Story”.
** – Иоганнес Брамс. «Интермеццо» ля мажор, Op. 118, No. 2. Исполнитель — Ван Клайберн, название альбома — “My Favorite Brahms,” © 1999, BMG Entertainment.

 

Рояль