Нежданная песня

Глава 19

 

Заранее предупреждаю, что медицинская информация, которая содержится в этой и последующих главах, основана на моих скромных попытках понять и обобщить содержание нескольких веб-сайтов и статей в медицинских журналах, которые я прочитала по существу вопроса. Вероятно, мои выводы и неверны, но я надеюсь, что, по крайней мере, достаточно близки к действительности.

divider

— Эй, Уилл, а как насчет этой? Очень недурна.

Ричард окинул пробегавшую мимо них высокую соблазнительную блондинку в спортивном топе и крошечных шортах откровенно оценивающим взглядом.

— Держу пари, она загорает без купальника. Был бы не прочь проверить.

Уильям не ответил, и Ричард продолжал:

— Эх, как я люблю бегать у водохранилища. Отсюда открываются впечатляющие виды. Да и небоскребы Нью-Йорка тоже выглядят неплохо.

Central Park skylineУильям буркнул что-то в ответ, и Ричард покачал головой. Уильям, конечно, славился своей крайней задумчивостью, но это уже становилось нелепым.

— Послушай, я выбрался сегодня из дома, чтобы составить тебе компанию в беге, между прочим, оставив ради этого весьма пылкую брюнетку. Ты мог бы хотя бы поддержать беседу.

Central Park skyline— Извини, я просто задумался, — ответил Уильям сдавленным, задыхающимся голосом.

Они только что пробежали первый круг по периметру водохранилища Центрального парка. Обычно на этом этапе Уильям чувствовал себя отлично, но только не этим утром. Ричард бросил на кузена обеспокоенный взгляд.

— Ты в порядке, старина?

— Всё нормально, — ответил Уильям тоном, не допускающим дальнейших расспросов.

Но от Ричарда не так-то просто было отделаться.

Central Park reservoir— Сомневаюсь, братишка. Ты пыхтишь, как… ну, как я прошлой ночью, но у меня хоть были на то веские причины. К тому же сегодня я без труда выдерживаю твой ритм. Если учесть расход энергии, которая уходит на мои вредные привычки, и сравнить его с предполагаемыми преимуществами твоего монашеского образа жизни, то что-то тут явно не то. Мы двигаемся так медленно, что та загорелая блондинка с великолепной задницей буквально пронеслась мимо нас.

— Я просто устал. Я почти не спал этой ночью. — Уильям перешел на шаг и, тяжело дыша, вытер пот со лба.

— Недостаток сна не повлиял бы на тебя так сильно. Кстати говоря, за последнее время у тебя уже не в первый раз возникает одышка во время бега.

Уильям пожал плечами.

— Ничего удивительного, я сильно устал за последнее время.

Ричард помедлил. Уильям ненавидел, когда его изводили расспросами о здоровье, но совсем другое дело — позволять ему пренебрегать собой.

— Ты должен обратиться к врачу, — сказал Ричард. — С твоей историей болезни ты не можешь позволять себе полагаться на случай.

— Я договорился о встрече на сегодня.

— Хорошо. Может быть, это стресс. Возможно, ты слишком много работаешь.

— Ерунда. Я не инвалид. Я способен жить абсолютно нормальной жизнью.

Ричард вздохнул.

— Я не говорю, что не способен. Но твою жизнь очень сложно назвать нормальной. Для нормального человека жить по твоему графику было бы подвигом. Может быть, нам следует сократить твои поездки и увеличить время отдыха.

— Ну и как мы это сделаем? Ты же знаешь, насколько далеко вперед расписан мой график. Только вчера мы обсуждали договоренности на следующие пять лет, помнишь? Знаешь, я понимаю, что ты пытаешься помочь, но я правда не хочу больше об этом говорить.

— Ладно, отстану от тебя, но я рад, что ты сегодня покажешься врачу. Если с тобой что-нибудь случится, у меня в жизни не останется других занятий, кроме как пить виски и трахать баб 24 часа в сутки.

— Это, знаешь ли, основная причина, по которой я начал свою карьеру, — мрачно усмехнулся Уильям. — Только так я мог спасти тебя от твоих основных инстинктов.

Ричард ухмыльнулся, успокоившись, так как это прозвучало уже более похоже на Уильяма.

— О, кстати говоря, об основных инстинктах, я хочу услышать о твоем вечере с восхитительной мисс Беннет. И ты знаешь, о какой части вечера я говорю. Как все прошло?

— Не пошли, Ричард, если можешь.

— Не могу, и ты знаешь это. Мне нравится думать, что в этом заключается значительная часть моего шарма. Но ты не ответил на мой вопрос. Во сколько ты ушел от неё утром?

— Не твое собачье дело.

Ричард вытер лоб напульсником.

— Да не напрягайся ты так. Я просто забочусь о твоем благополучии. В конце концов, секс — это лучший известный мне способ снятия стресса, и тебе бы он пошёл на пользу. У меня нет личного опыта в вопросах воздержания, но я слышал, что оно ведет к очень печальному состоянию.

— Ты мог бы мне этого и не говорить, — пробормотал Уильям.

— Вероятно, в этом причина того, что ты стал такой развалиной. Как говорится, на любовной заправке ты слишком надолго застрял в зоне самообслуживания.

Уильям не удостоил Ричарда ответом.

— Серьёзно, старик. Если ты не найдешь себе старательную партнершу и не будешь хоть изредка испытывать эту штуку, она может атрофироваться и отвалиться. Для неё нашлось какое-нибудь дело прошлой ночью?

— А я повторяю, это тебя не касается.

— Да ладно, — весело отпарировал Ричард. — Явно не секрет, что тебе очень хочется переспать с этой девушкой. Нет, я не осуждаю тебя, я хочу сказать, что, кроме очевидного очарования, в её глазах есть нечто, наводящее меня на мысль о том, что в постели она — настоящая тигрица. Я что-то не вижу на тебе следов её когтей, но…

— Прекрати говорить о ней в таком тоне.

— Ладно, Уилл, не будь таким нервным. Я просто говорю, что она…

Глаза Уильяма засверкали.

— Я серьёзно. Прекрати сейчас же, а не то, клянусь Богом, ты пожалеешь об этом.

Ричард уставился на Уильяма, поражённый яростью, прозвучавшей в голосе кузена.

— Извини. Правда, я не хотел переходить границы.

Уильям холодно кивнул и вновь перешёл на бег. Несколько минут они бежали молча, затем Ричард возобновил свои расспросы.

— Что между вами происходит? Надеюсь, ты не сделал такой глупости, как влюбиться? - Ричард не мог удержаться от этого вопроса. Поведение Уильяма вызывало именно такие подозрения.

Уильям ответил не сразу. Затем он заговорил, глядя прямо пред собой.

— Ты прав — это было бы глупо.

— Рад слышать это. А то я начал беспокоиться, что ты ударился в сентиментальность и что у тебя с этой девушкой что-то серьёзное.

— Ничего серьёзного не происходит. А сейчас, может быть, сменим тему?

— Легко. Кстати, я хотел кое о чём тебя спросить. Вы с Джорджи и Чарликом все ещё собираетесь на следующей неделе в Пемберли?

— Да, как и планировали.

Ричард взглянул на Уильяма, обеспокоенный его тяжёлым дыханием.

— С тобой явно что-то не так. Давай найдем место, где можно присесть и отдохнуть несколько минут.

— Я повторяю, со мной всё в порядке, — сказал Уильям, но срывающийся голос выдал его состояние.

Ричард покачал головой, уступая. Если Уильям упёрся, бессмысленно пытаться его переубедить.

— Ладно, оставим это. Тогда о Пемберли. Я, возможно, присоединюсь к вам на несколько дней. Солнце и сёрфинг, роскошные островитянки в узких бикини, возможно, порция-две плантаторского коктейля днём… Звучит соблазнительно.

Уильям ничего не ответил.

— И я лично позабочусь о том, чтобы ты там кого-нибудь трахнул. Уверен, что Бингли меня поддержит…

Central Park reservoirШутливые слова застряли у Ричарда в горле, когда Уильяма качнуло в сторону и он наткнулся на кованую железную ограду, идущую вдоль дорожки. Уильям вцепился в решётку, побледнев, как привидение. Он схватился за грудь, судорожно хватая воздух ртом, глаза его остекленели.

— О, Боже, Уилл! Что с тобой?

Взгляд Уильяма на секунду остановился на кузене, затем глаза его закатились, и он соскользнул вдоль ограды на землю. Ричард в ужасе смотрел на него.

divider

Элизабет прикрепила упаковочную ленту и тщательно запечатала заполненную коробку. Затем отправилась за пустой коробкой, отнесла её в гостиную и поставила рядом с грудой компакт-дисков.

Заворачивая их в бумагу и укладывая в коробку, Элизабет вспомнила об одном, которого сейчас не было видно. Она отыскала коробочку от диска с джазовыми записями Уильяма в совсем неподобающем для неё месте, в пыльном углу, куда она зашвырнула её накануне.

William's jazz CDЭлизабет с горечью заметила, что коробка диска раскололась от удара о стену. Она провела пальцем по трещине, словно пытаясь загладить её, и посмотрела на обложку с фотографией задумчивого Уильяма за роялем. Её охватило глубокое чувство стыда, и с внезапной решимостью она встала и направилась в спальню.

Она быстро набрала номер, чтобы сразу отрезать себе пути к отступлению. Сначала она испытала разочарование, услышав запись Сониного голоса, произносящего приветствие. Но с другой стороны, даже проще говорить, когда знаешь, что никто тебя не прервёт. Он наверняка проверит, нет ли новых сообщений. Он же сказал, что будет надеяться на мой звонок.

— Привет, Уильям. Я много думала о вчерашнем вечере и считаю, что нам нужно поговорить. И… ну, ты вчера говорил, что хотел бы зайти ко мне сегодня. Если ты не передумал, я буду рада тебя видеть. Не стоит беспокоить миссис Рейнольдс по поводу ужина — мы можем просто заказать пиццу, когда ты придёшь. В общем, надеюсь скоро тебя увидеть или услышать. Пока.

Ладно, посмотрим, что из этого получится. Если он позвонит, мы сможем поговорить и во всём разобраться, так или иначе. А если не позвонит… тогда, по крайней мере, я буду точно знать, что ему и впрямь не нужно было от меня ничего, кроме секса.

Она вернулась в гостиную и продолжила упаковку дисков с гораздо более лёгким сердцем.

divider

— А вот и вы! — воскликнула миссис Рейнольдс. Они с Ричардом поднялись на ноги. Джорджиана буквально бежала к ним через больничный холл, а за ней быстро, но с гораздо большим достоинством шла Роуз.

Джорджиана бросилась в объятия миссис Рейнольдс.

— Он не..?

— Все будет хорошо, дорогая, — успокоила её миссис Рейнольдс, — врачи о нем позаботятся.

— Что случилось? — спросила Роуз.

— Мы бегали в парке, — объяснил Ричард, с его лица не сходило беспокойное выражение. — Он начал задыхаться. Мы перешли на ходьбу, казалось, ему стало лучше, но затем он снова побежал и неожиданно потерял сознание. Я позвонил 911, а затем связался с Соней, и она позвонила его врачу, чтобы сообщить ей, что произошло.

— А где Соня?

— Она в приемном покое, оформляет бумаги, — сказала миссис Рейнольдс.

— Доктор Розмонт здесь?

— Да, — ответила миссис Рейнольдс. — Медсестра только что сказала, что она приехала. Она с Уильямом.

— Когда мы сможем его увидеть? — спросила Джорджиана, сжимая руку миссис Рейнольдс.

— Они осматривают его, дорогая, — ответила та, поглаживая её по руке. — Им будет легче оказать ему помощь, если мы не будем мешать.

— Кто-нибудь объяснил, что с ним? Это связано с сердцем, я полагаю. — Голос Роуз был спокоен, но тугие морщинки вокруг глаз выдавали её тревогу.

Ричард, нервно дергая нитку, свисающую из рукава его пропитанной потом майки с эмблемой Йельского университета, покачал головой.

— Они не хотят делать выводы, пока не проведут ряд обследований.

— Ба, а почему ты решила, что это связано с сердцем? — спросила Джорджиана нахмурившись.

Миссис Рейнольдс ободряюще улыбнулась.

— Не беспокойся так, дорогая. С ним все будет хорошо.

Она повернулась к Роуз.

— Миссис Дарси, почему бы вам не присесть? Нам придется подождать какое-то время.

Роуз позволила экономке усадить себя на стул. Приемную нельзя было назвать уютной: несколько столов, набор разнокалиберных стульев и диванов и закрепленный на стене телевизор, но комната была достаточно просторна и сейчас почти пуста.

— Аллен идет? — спросила миссис Рейнольдс Джорджиану.

— Да, он сейчас паркует машину. Ах, Ба, как жаль, что нас не было дома, когда это случилось, мы могли бы приехать раньше!

Аллен ездил, чтобы забрать Роуз с заседания Совета попечителей, а Джорджи — из дома её подруги, где она ночевала; Соня и миссис Рейнольдс прибыли в больницу на такси. Ричард тоже приехал на такси следом за машиной скорой помощи.

— Джорджи, ты ничего не смогла бы сделать, даже если бы приехала раньше. Мы ещё даже не видели его, — объяснила миссис Рейнольдс. — Иди сюда и присядь со мной, дорогая.

Джорджи приняла предложение пожилой дамы и села рядом, положив ей голову на плечо.

— Он при тебе приходил в сознание? — спросила Роуз у Ричарда.

— Да, вообще-то, он пришел в себя довольно быстро, я ещё звонил 911, когда он открыл глаза. Он пытался убедить меня отменить звонок — мол, с ним все в порядке — и очень разозлился, когда я не сделал этого, но ему все ещё было трудно дышать.

— Ты все сделал правильно, — сказала ему Роуз. — Хотя, жаль, что ты не убедил его прекратить пробежку до того, как это случилось.

— Я пытался, Ба, но ты же знаешь, каким он может быть упрямым.

— Знаю. Я не виню тебя, Ричард. Я уверена, в этой ситуации ты сделал все, что мог.

Все замолчали, бессильные что-то сделать, — им оставалось лишь сидеть и ждать.

divider

— Как ты себя чувствуешь? — спросила доктор Розмонт Уильяма. Она стояла возле его кровати в палате, изучая данные кардиограммы.

Уильям был слишком напуган, чтобы скрывать правду.

— Мне трудно… дышать.

В машине скорой помощи ему дали кислородную маску. Отчасти это помогло, но дышать всё ещё было тяжело.

— Я знаю, это неприятное ощущение. Я только что выписала лекарство, которое должно помочь. Его сейчас принесут.

— Почему это… случилось?

— Согласно ЭКГ, по-видимому, у тебя первая степень сердечной недостаточности.

Внутри Уильяма всё сжалось от страха. Я так и знал.

— Это мой деформированный… сердечный клапан, да?

Доктор Розмонт вопросительно подняла брови.

— Ты думаешь, причина в этом?

— Я подозревал это… с какого-то момента. Мне нужна операция?

— Кто знает, может, и клапан, — задумчиво сказала доктор Розмонт, — Но возможны и другие причины. Прости, что мне придётся заставлять тебя разговаривать в таком состоянии, тем более что некоторые из этих вопросов тебе сегодня уже задавали, но мне нужно уточнить симптомы. Я постараюсь, насколько это возможно, формулировать вопросы так, чтобы на них можно было ответить «да» или «нет». У тебя бывали частые головные боли?

— Да.

— Боль была пульсирующей?

— Обычно.

— Как давно это началось?

— Около трех месяцев назад.

Глаза врача сузились, но она ничего не сказала.

— Как насчет приступов головокружения?

— Были.

— Они начались примерно тогда же?

Уильям кивнул.

— Носовые кровотечения?

— Несколько раз.

— А нарушение дыхания? Только во время тренировок?

— Да, в основном, до настоящего момента.

— Когда это началось?

— Возможно, недель шесть назад.

— Судороги в ногах?

Уильям покачал головой.

— Нет… не припоминаю.

— Хорошо. Давай проверим пульс и давление.

Доктор Розмонт проверила его пульс на шее, запястье и бедре, а также несколько раз измерила кровяное давление. Она закончила проверку и покачала головой.

— Так я и думала. Большая разница между давлением в руках и ногах и слабый пульс в нижней части тела.

Уильям поднял брови в немом вопросе, озадаченный её комментариями.

— Думаю, я знаю, в чем дело, — сказала доктор Розмонт. Она в упор посмотрела на Уильяма. — Это вновь сужение аорты. Похоже, произошел рецидив.

Уильям взглянул на неё в удивлении.

— Но, я думал, что этого не бывает… почти никогда.

— Редко, но такое случается. Я назначу ряд обследований, чтобы подтвердить это. А то, может, поставишь двадцатку — на свой диагноз против моего?

— Да нет уж… не такой я дурак.

— Жаль, не вышло тебя поймать. — Она улыбнулась ему, и в её взгляде смешались симпатия, сочувствие и утешение.

Под влиянием её спокойной манеры вести себя страх Уильяма уменьшился, и он попытался из-под кислородной маски улыбнуться в ответ. Несмотря на неприязнь и страх перед врачами, который развился в нем ещё с детства после печального опыта тесного общения с людьми этой профессии, за 12 лет знакомства с доктором Терезой Розмонт между ними установились прочные отношения «врач–пациент». Её жизнерадостный деловой стиль устраивал его, он доверял её врачебным советам, даже если иногда и не следовал им. Вдобавок, они встречались иногда на разных общественных мероприятиях, и Уильям считал доктора Розмонт и её мужа интересными, близкими ему по духу людьми.

— Мне потребуется операция? — спросил он, удивляясь, как спокойно прозвучал вопрос.

— Вероятно, нет. С тех пор, как ты в прошлый раз столкнулся с этой проблемой, медицина значительно продвинулась вперед. Но давай вначале пройдём все обследования, а потом уже обсудим ход лечения.

Вошла медсестра с несколькими бутылочками и шприцами на подносе. Доктор Розмонт коротко переговорила с ней и повернулась к Уильяму.

— Медсестра введет тебе лекарства, которые я предписала. Они восстановят тебе дыхание и снизят давление.

Уильям нахмурился.

— Я принимал лекарство от давления… сегодня утром.

Доктор Розмонт кивнула.

— Сейчас тебе нужны более сильные средства. Я также включила в состав успокоительное, чтобы помочь тебе расслабиться. Ты, возможно, почувствуешь сонливость и слабость, но беспокоиться не о чем.

Медсестра поставила пациенту капельницу и ушла. Доктор Розмонт успокаивающе дотронулась до руки Уильяма.

– Я пойду, дам инструкции насчет анализов и договорюсь, чтобы тебя поместили в отделение интенсивной кардиологии. И не беспокойся — мы приведем тебя в порядок.

— Обещаете? — Он хотел, чтобы это прозвучало как шутка, но поймал себя на мысли, что с тревогой ждет ответа.

— Абсолютно. Ты ведь так до сих пор и не исполнил ту пьесу Хачатуряна, которой я так настойчиво добиваюсь от тебя много лет. И я не позволю тебе этого избежать.

Уильям следил за ней глазами, когда она остановилась перед его палатой в коридоре, обсуждая что-то с медсестрой и делая пометки в его карте. Затем он откинулся на подушку и попытался расслабиться.

divider

Несколькими часами позже, когда Уильям уже лежал в отдельной палате отделения интенсивной кардиологии, его дыхание существенно улучшилось. Кислородная маска была заменена тонкими трубками, подведенными к ноздрям. Медсестра объяснила ему, что это называется кислородный катетер, или каннула. По крайней мере, так ему послышалось. Вначале ему показалось, что это прозвучало как «каннелони»*. Мама очень любила каннелони. Нужно как-нибудь попросить миссис Рейнольдс приготовить их.

Это был характерный пример того, как работал его мозг с тех пор, как лекарства начали оказывать действие. Он то приходил в сознание, то снова засыпал, с трудом фокусируя внимание, когда люди разговаривали с ним, и произнося в ответ что-то невразумительное даже для него самого. Сейчас он почувствовал, что действие успокоительного начинает ослабевать, и обрадовался этому. Он должен был что-то сделать — эта мысль мелькала в его сознании, но исчезала, как только он пытался попрочнее за неё ухватиться, оставляя за собой чувство тревоги. Возможно, теперь он сумеет сосредоточиться и понять, что же это.

Он посмотрел на бабушку и Соню, сидящих возле него, пока Джорджи, Ричард и Рейнольдсы ждали в приемной. Медсестры готовы были нарушить установленное правило посещения больного только парой человек, если посетители будут вести себя тихо, но миссис Рейнольдс, которая находилась в палате, когда было сделано это предложение, решительно воспротивилась.

— Уильяму нужны покой и тишина, а не наша толпящаяся и шумная компания. Мы будем соблюдать очередь.

Закон был установлен, и миссис Рейнольдс следила за его неукоснительным соблюдением с воодушевлением генерала на поле битвы. Каждый раз, когда Уильям открывал глаза после короткого забытья, перед ним сидела очередная пара с натянутыми улыбками на лицах. К несчастью, то лицо, которое он хотел бы видеть больше всего, то, которое начало возникать в его запутанных снах, он так и не увидел.

Элизабет. Наконец-то ускользающий источник его тревоги оформился в его сознании. Вчерашняя ссора. Что, если она решила позвонить мне? Сегодня ведь ещё четверг? У меня нет с собой сотового… ведь так? Наверное, он… Он никак не мог вспомнить.

— Соня, — сказал он, пытаясь собрать воедино спутанные нити своего сознания, и ему показалось, что его охрипший голос прозвучал как в кадре замедленной съемки.

— Да?

— У меня к тебе просьба. Мой сотовый телефон.

— Что с ним?

— Принеси его мне.

— Зачем? Ты же его ненавидишь. Обычно мне приходится умолять тебя держать его включённым.

У Уильяма не было сил для объяснений, да и в любом случае это было бы слишком унизительно.

— Он мне нужен.

— Но в палате есть телефон. Кроме того, если тебе нужно кому-то позвонить, просто скажи мне, и я всё сделаю. Если это по поводу твоего выступления на Тэнглвуде**, не беспокойся, мы обо всем договорились. Маэстро Озава передает тебе пожелания скорейшего выздоровления.

— Нет, это не то. — Тэнглвуд? Озава? Да, я ведь, вроде, должен был в пятницу поехать в Бостон? Да, верно, в пятницу, после отъезда Лиззи. Нет, после отъезда Элизабет. Она не хочет, чтобы я называл её Лиззи.

— Ты ждешь звонка? Если хочешь, я могу проверить твои сообщения…

— Нет. Ни в коем случае. — Предложение Сони резко вернуло Уильяма в полное сознание. Не хватало только, чтобы она услышала гневное обвинительное сообщение Элизабет. Он посчитал вполне вероятным, что Элизабет могла позвонить ему не для того, чтобы помириться, а, наоборот, чтобы бранить его и дальше.

— Тогда я не понимаю…

— Просто принеси его, — прошептал Уильям, протирая глаза, перед которыми все плыло, — мне нужен мой сотовый телефон.

— Боюсь, что в кардиологическом отделении пользование сотовыми телефонами не позволено.

Уильям и его посетители увидели доктора Розмонт, стоящую в дверях.

— Они создают много шума, и, кроме того, влияют на оборудование, — продолжала она. — Этого правила придерживаются во всех отделениях интенсивной терапии, да и в некоторых обычных отделениях тоже. А в кардиологии с этим очень строго. — Она вошла в палату и взглянула на монитор над кроватью Уильяма, на котором отображались его пульс, давление и температура. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — вздохнул Уильям, с трудом стараясь не отключаться. — Результаты анализов готовы?

— Да, всё, как я и ожидала. Ты бы хотел, чтобы это услышала вся семья?

Он кивнул.

— Соня, не могла бы ты пригласить остальных?

— Даже Джорджи?

Он помедлил минуту, борясь с неприятной мыслью о том, что придется расстроить Джорджи, но затем кивнул.

— Думаю, что её больше напугает ощущение, что мы что-то скрываем от неё.

Пока они ждали, доктор Розмонт спросила у Роуз:

— Доктор Толливер с вами разговаривал?

— Да, он заходил в комнату ожидания вскоре после моего приезда.

— Он и сюда тоже недавно заходил, — сказал Уильям.

Доктор Розмонт усмехнулась.

— Я так и думала. Он постоянно звонит мне, чтобы узнать последнюю информацию по твоему случаю. Для него это грандиозное событие — не каждый день у нас в пациентах оказывается член семьи, которая спонсировала его обучение медицине. Можешь рассчитывать на обслуживание по высшему разряду. — Она посмотрела на Роуз. — Ваша семья сделала этот дар много лет назад, не так ли?

— Это было вскоре после операции Уильяма, значит, где-то… почти 28 лет назад, я полагаю, — ответила Роуз.

Соня вернулась с Джорджи, Ричардом и Рейнольдсами, замыкающими шествие. Джорджи подошла к кровати, крепко сжала руку Уильяма и робко улыбнулась ему.

Он ободряюще улыбнулся ей в ответ.

— Как дела, Джорджи? Мне жаль, что тебе пришлось пережить это.

— Все нормально, — ответила она. — Просто постарайся вылечиться.

— С твоим братом всё будет в порядке, — заверила её доктор Розмонт. Она посмотрела вокруг. — Я полагаю, все присутствующие знакомы с историей болезни Уильяма?

Роуз покачала головой:

— Кроме Джорджианы.

Доктор Розмонт повернулась к Уильяму:

— Мне рассказать..?

Уильям посмотрел в глаза сестре.

— Джорджи, когда я был совсем маленьким, я был серьёзно болен. — Он замолчал и глубоко вздохнул. — Раньше я не видел необходимости рассказывать тебе об этом, но теперь… — Он посмотрел на доктора Розмонт. — Говорите.

Та повернулась к Джорджиане.

— Уильям родился с врожденным пороком сердца, который называется коарктация — или сужение — аорты. Ты знаешь, что такое аорта?

Девушка энергично кивнула:

— Это главная артерия, которая выходит из сердца. Мы изучали систему кровообращения прошлой осенью на биологии.

— Верно. Аорта — очень крупный кровеносный сосуд, но Уильям родился с аортой, часть которой была сильно сужена. Иногда, когда сужение очень значительное, мы обнаруживаем этот дефект сразу после рождения ребенка. В случае с Уильямом болезнь не проявилась до… Сколько тебе было лет?

— Ему было два года, — вмешалась Роуз. — У него начались проблемы со здоровьем. Прошло несколько месяцев, пока врачи установили причину.

— Методы диагностики были не на таком уровне, как сейчас, — сказала доктор Розмонт. — В любом случае, сужение вызывает целый букет негативных последствий, потому что сердцу труднее перекачивать кровь по всему телу.

— В то время он был очень болен, бедный мальчик, — заметила миссис Рейнольдс.

coarctationДоктор Розмонт кивнула и продолжила:

— Поэтому Уильяму сделали операцию, чтобы исправить дефект. Обычно после операции сужение исправляется полностью и навсегда. Но в редких случаях проблема возникает вновь, и это как раз тот случай.

Джорджиана смотрела на Уильяма огромными испуганными глазами.

— Значит, тебе снова нужна операция?

— Это именно то, о чем нам хотела сообщить доктор, — сказала Соня, и семь пар встревоженных глаз обратились в сторону врача.

— Скорее всего, нет. Сейчас довольно высокий процент успеха имеет процедура, которая называется «пластика аорты». Мы протягиваем через кровеносную систему очень тонкую трубку с прикрепленным к ней крошечным баллоном, вводя ее в большой сосуд в паховой области. Когда баллон достигает места сужения, мы надуваем его, чтобы раскрыть сосуд. Затем бывает, что в аорту помещаются одна или несколько сеток, которые называются стенты, чтобы держать её открытой. Но это решение принимается врачом, который проводит процедуру.

stent— Значит, это будете делать не вы? — спросил Уильям, встревоженный такой новостью.

— Нет. Это особая специализация, которая называется интервенционная кардиология. Я разговаривала с коллегой, которая является одним из лучших специалистов в этой области. И я надеюсь, что она сможет выполнить эту процедуру завтра утром. Обычно это занимает три-четыре часа. Тебе дадут наркоз, так что ты ничего не почувствуешь. Если все пройдет нормально, тебя могут выписать уже в субботу, без каких-либо перевязок, кроме пластыря на маленькой ранке в месте введения баллона.

— Неужели эту проблему можно решить так быстро? — спросил Ричард.

— Да. Результаты обычно очень быстрые и заметные. Но, возможно, мне придётся задержать Уильяма здесь на день-два, чтобы сделать дополнительные анализы. Болезнь какое-то время прогрессировала, и следует убедиться, что она не вызвала серьёзных повреждений сердца или почек, которые при таком состоянии оказываются в зоне риска.

— А как насчет сердечного клапана? — спросил Уильям.

Джорджиана бросила на него испуганный взгляд.

— Так сужение аорты — это ещё не всё?

Доктор Розмонт кивнула.

— У Уильяма деформирован сердечный клапан. У людей, которые рождаются с сужением аорты, такое часто бывает. Клапан выполняет свои функции более или менее правильно, но из-за деформации он может изнашиваться быстрее, чем нормальный. Существует достаточно высокая вероятность, что в какой-то момент необходима будет его пересадка. Но в наши дни это довольно распространенная операция, и кроме того, в данный момент клапан не вызывает беспокойства.

В палате наступила тишина. Доктор Розмонт огляделась.

— Есть ещё вопросы?

Она подождала, но все молчали.

— Ну, если что-нибудь надумаете, можете, не стесняясь, попросить медсестру Уильяма, чтобы она связалась со мной. Сейчас мне нужно вернуться в свою клинику, но вечером я ещё раз сюда загляну, и к тому моменту буду знать, на какое время будет назначена процедура.

— Спасибо, доктор, — сказала Роуз, и остальные присоединились с благодарностями.

Доктор Розмонт кивнула.

— Всегда рада помочь. Отдыхай, Уильям. Это лучшее, что ты можешь сейчас сделать.

divider

Элизабет оторвалась от коробки, в которую укладывала одежду, и посмотрела на часы.

На часах было 4:30. К её удивлению, Уильям так и не перезвонил.

Правда, он как-то говорил, что ненавидит мобильники и, возможно, проверяет сообщения только раз в день. Но он же сказал, что надеется, что я позвоню, поэтому должен был бы держать телефон включённым. Если только не изменил своё мнение обо мне и не пытается теперь скрыться от истеричной психопатки, которая набросилась на него вчера вечером.

Она решила позвонить ему ещё раз. Только один раз, и всё. На случай, если первое сообщение куда-то затерялось. Она набрала номер и снова услышала Сонино приветствие.

— Уильям? Это опять Элизабет. Извини, что беспокою. Я просто не уверена, что ты получил мое первое сообщение. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой. Я помню, я предложила, чтобы ты зашёл ко мне, но если ты не хочешь, я не обижусь. Может быть, мы могли бы коротко поговорить по телефону. В любом случае, пожалуйста, позвони мне. Пока.

Она положила трубку. Как поётся в песне, это ли не ирония судьбы? Я прогнала его и заявила, что не хочу больше его видеть, — а теперь сама пытаюсь добиться его внимания.

Элизабет услышала голоса в гостиной. Видимо, Салли уже пришла, и, судя по голосам, не одна. До того, как Элизабет успела это выяснить, Салли вошла в спальню.

— А, вот ты где. Как идут сборы?

— Неплохо.

— Джон напросился в гости, так что мы могли бы тебе помочь, пока не ушли на работу.

Джон просунул голову в дверь.

— Можно войти?

— Как будто если бы я сказала «нет», это тебя остановило бы, — поддразнила его Элизабет.

— Ты права. — Джон вошел в комнату. — Как дела, куколка?

Элизабет заставила себя улыбнуться.

— Замечательно.

— А как прошёл вчерашний вечер? — Джон многозначительно улыбнулся ей.— Земля сотрясалась?

— О, по шкале Рихтера не наблюдалось никакой активности, — отпарировала Элизабет. — Направь свои мысли в другую сторону. Уильям был здесь не больше часа, а затем ушёл домой.

Салли повернулась к Джону.

— Видишь? Я говорила тебе, что она отправит его домой. Ты должен мне десять баксов.

— А как прошло ваше «прослушивание»? — спросила Элизабет с усмешкой.

Салли вздохнула.

— Извини. Эта дурацкая история — идея Джона. Он подумал, если меня не будет, вы с Уильямом, возможно… как ты сказал, Джон?

— Вдохновитесь, — Джон смотрелся в зеркало над комодом, приглаживая волосы. — Но очевидно, все было напрасно.

— Но вчера ведь все прошло хорошо, да, Лиззи? — спросила Салли.

— Да, конечно. Почему ты спрашиваешь? — Элизабет опустила взгляд в коробку, старательно перекладывая уже уложенную одежду.

— Просто… ну, Элис из соседней квартиры остановила меня в холле и начала жаловаться. Ты же знаешь, какая она. Она сказала, что посреди ночи в квартире раздавались громкие голоса. Наверное, у неё ребёнок проснулся, поэтому она так разозлилась.

— Я спросил, не послышались ли ей крики типа «о, боже, боже, только не останавливайся, не останавливайся»! — широко улыбнулся Джон. — Но она сказала, что не разобрала слов.

— Заткнись, Джон, — оборвала его Салли, внимательно глядя на Элизабет.

— Не понимаю, о чем говорит Элис, — сказала Элизабет, уставившись в коробку и надеясь, что зардевшиеся щеки не выдадут её.

— Ладно, не переживай. Наверное, это кричали где-нибудь по соседству. Ну что, помочь тебе собираться?

— Спасибо, это было бы здорово. Принеси мне пустую коробку из столовой, пожалуйста.

Салли кивнула и вышла.

— Ты доверишь мне упаковку нижнего белья? — хитро прищурился Джон.

— Как будто это может тебя заинтересовать! — отпарировала Элизабет, радуясь, что тема разговора ушла от Уильяма и вчерашней ночи.

— Конечно, ведь я обожаю симпатичные кружевные штучки.

— Так ты хочешь их примерить? — Элизабет встала и открыла очередной ящик, изучая содержимое.

— Едва ли. Я не из таких девочек, — он надул губы. — Мне не идут кружева — я для этого слишком мужественно выгляжу.

Элизабет негромко рассмеялась. У Джона был талант поднимать ей настроение.

— Я буду скучать по тебе, — тихо сказала она.

— Я тоже, куколка. Я ведь обожаю тебя, ты знаешь?

Элизабет с трудом сдерживала слёзы, жгущие глаза.

— Да, — тихо прошептала она.

— Ой, только не плачь, а то я тоже заплачу, — запричитал Джон, заключая её в свои мускулистые объятия.

Элизабет крепко прижалась к нему, и несколько слезинок скатились по её щекам, прежде чем она сумела взять себя в руки.

— Я тоже тебя обожаю, — вздохнула она.

Салли вернулась в комнату.

— Наступил черед групповых объятий? — спросила она, подходя к ним.

Элизабет улыбнулась сквозь слёзы.

— Отличная мысль.

divider

Обеденное время прошло, и оставшиеся посетители Уильяма собрались уходить. Он отправил Джорджиану домой два часа назад, несмотря на её слёзы и протесты, и Ричард ушёл с ней, чтобы не оставлять её дома в одиночестве, пока остальные не вернутся. Доктор Розмонт заходила час назад, чтобы сообщить, что аортопластика будет сделана Уильяму завтра рано утром.

Снотворное, которое она назначила, начало оказывать свое действие. Уильям чувствовал, как постепенно уплывает от своей семьи куда-то в далекие спокойные края. Но одна навязчивая мысль не давала ему заснуть.

— Вы так и не принесли мне мой телефон, — хрипло шептал он, безуспешно пытаясь открыть слипающиеся глаза.

— Но, дорогой, ты помнишь? Доктор сказала, что нельзя пользоваться сотовым телефоном в кардиологическом отделении, — успокаивающе ответила миссис Рейнольдс, пожимая его руку, — и, кроме того, тебе нужно спать, а не звонить по телефону. Что бы это ни было, это может подождать до завтра.

— Нет, нет, мне нужно узнать, зво… — Уильям пытался бороться со сном, но его обессиленное тело не могло соперничать со снотворным. Сознание отключилось, и он уснул.

Миссис Рейнольдс ласково улыбнулась.

— Бедный мальчик. Сон поможет ему. Но почему он в такой момент думает только о своем телефоне? — Пожав плечами, она поцеловала его в лоб. — Доброго сна, Уильям.

Соня тоже пожала плечами.

— Я уже предлагала проверить его сообщения, на случай, если он ждёт звонка, но он сказал, что не нужно. Очень странно. Интересно, не… — Она озадаченно приподняла бровь.

Роуз, которая стояла с другой стороны кровати Уильяма, осторожно дотронулась до руки внука, не отрывая взгляда от его лица. Наконец, вздохнув, она повернулась к Соне.

— Мы идем?

divider

Поздно ночью больницы погружаются в тревожный покой. Атмосферу нельзя назвать по-настоящему спокойной из-за попискивающих мониторов и шагов медсестёр, которые переходят из палаты в палату, проверяя состояние пациентов. Но всё же, по сравнению с дневной суетой, когда врачи делают обходы, служащие развозят тележки с едой, в комнатах отдыха работают телевизоры, а по коридорам бродят посетители, в предрассветные часы над палатами и коридорами спускается некая своеобразная тишина.

В эту ночь в отделении кардиореанимации было шумнее обычного. Высокий толстый уборщик в зелёном халате и бумажных бахилах чистил и натирал пол в коридоре. Полировщик жужжал, проделывая круги по полу и дополняя типичный букет больничных ароматов запахом мастики.

Уильям, всё ещё под воздействием снотворного, не обращал внимания на эти ночные шумы и запахи, его сознание приятно наполнялось умиротворяющим сном.

Он услышал какой-то звук и открыл глаза. В дверях его палаты стояла Элизабет.

— Уильям? — сказала она взволнованно, на её лице читалось беспокойство.

Его грудь чуть не разорвалась от радости, когда она поспешила к нему через комнату. Она остановилась возле кровати и крепко сжала его руку. Другой рукой она нежно погладила его по щеке.

— Уильям, я пришла, как только услышала. Я так испугалась.

Он не понял, откуда она узнала, но решил, что это не так уж важно. Она была здесь, и это было самое главное.

— Прости меня за вчерашнее, — прошептал он.

— Не нужно, даже не думай об этом. Я была неправа, теперь я это знаю. Я хочу только одного: чтобы ты выздоровел и мы с тобой всегда были вместе.

— Со мной теперь всё будет в порядке, потому что ты здесь. Я так сильно люблю тебя, Лиззи.

Она робко улыбнулась, наклонилась и нежно поцеловала его, стараясь не задеть тонкую кислородную трубку под носом.

Он протянул руку и погладил её лицо.

— Как жаль, что я не могу обнять тебя, — прошептал он.

Элизабет лукаво улыбнулась, и её глаза заговорщически блеснули. Она на цыпочках обошла кровать, обогнув капельницу и кислородные трубки, и начала мудрить с ручками управления, в конце концов всё-таки добившись того, что кровать опустилась. Уильям подвинулся, чтобы освободить для неё место, и она, забравшись к нему, уютно устроилась рядышком, обвив его руками. Умиротворённо вздохнув, он положил голову ей на плечо.

— А теперь засыпай, — прошептала она, гладя его по волосам, — я здесь, и вместе мы всё это преодолеем. Ты больше не одинок.

Уильям проснулся, услышав шорох рядом с кроватью.

— Лиззи? — пробормотал он.

— Это Кэти, ваша ночная медсестра, мистер Дарси. Простите, что побеспокоила вас. Я просто поправляла капельницу.

Она торопливо прошла через комнату и установила новый флакон с лекарством на стойке рядом с кроватью Уильяма.

— Все хорошо, мистер Дарси? Вам что-нибудь нужно?

Уильям покачал головой.

— Нет, спасибо.

Никто сейчас не может дать то, что мне нужно.

— Тогда постарайтесь заснуть. Если не получится, позовите меня — доктор Розмонт оставила предписание о дополнительной дозе успокоительного в случае необходимости.

Кэти выключила свет и ушла, оставив Уильяма наедине с монотонным сигналом монитора. Ему хотелось вернуться в свое сновидение с Элизабет, но сон покинул его. Он лежал один в темноте, прислушиваясь к отдаленному шуму полировщика и приглушенным шагам в коридоре, и в голове его звучал грустный голос Фрэнка Синатры.

In the wee, small hours of the morning,
That’s the time you miss her most of all.***

Предрассветные часы —
Это время, когда ты сильнее всего тоскуешь по ней.

------
* Каннелони (cannenoli) — итальянский сорт макарон.

** Tanglewood Music Festival — Тэнглвудский музыкальный фестиваль — ежегодный летний музыкальный фестиваль в одноимённом поместье, неподалеку от г. Ленокса, штат Массачусетс. Один из самых известных и популярных в стране. Проводится с 1934 года по инициативе композитора и дирижера Г. Хэдли.

*** «В предрассветные часы» — “In the Wee Small Hours of the Morning” (Д. Манн/Б. Хиллард).

 

Рояль