Нежданная песня > Оглавление > Глава 42

Глава 42

 

Уильям заметил, что водитель лимузина еле поспевает за ним — отчасти, возможно, и из-за своего маленького роста. Его укололо внезапное чувство вины, когда в голове прозвучал укоризненный голос Элизабет: «Помедленнее, Уильям. Не у всех твои длинные ноги и рост в шесть футов, знаешь ли». Но они уже опаздывали, и он продолжал идти быстрым шагом вдоль узкого коридора к квартире Элизабет, стараясь не уронить ее подарки, которые держал обеими руками. Самолет Чарльза должен был приземлиться через час, и даже если Уильям приедет в аэропорт вовремя, времени на общение с другом оставалось совсем немного.

Как бы Уильям ни ненавидел опаздывать, он не мог не признать, что сегодняшняя причина того стоила. Страстные, восторженные стоны его возлюбленной все еще эхом отдавались у него в ушах, и подушечки его пальцев еще помнили шелковистую гладкость ее нежной кожи. Лишние мгновения в объятиях Элизабет этим утром обеспечили дополнительную пищу для воспоминаний, которыми ему придется довольствоваться всю следующую неделю.

Поглощенный мыслями об Элизабет, он чуть было не прошел мимо ее двери и был вынужден резко остановиться. Горемыка-водитель затормозил слишком поздно, и большая картонная коробка, которую он нёс в руках, ощутимо пнула Уильяма пониже спины. Но он едва услышал извинения шофера, поскольку все его внимание было поглощено голосами, доносившимися из-за двери.

— Ты сегодня снова увидишься с Чарльзом Бингли? Значит, у тебя еще есть шанс — может, в конце концов, тебе все-таки удастся его заполучить. Разве это не замечательно, Рут? — Хотя Уильям после предсвадебного ужина виделся с миссис Беннет всего один раз, её голос невозможно было забыть или перепутать с каким-либо другим — только он обладал этим чарующим сходством со звуком ногтя, проехавшегося по классной доске.

Рут, кто бы она ни была, должно быть, ограничилась кивком, поскольку следующий голос, который услышал Уильям, принадлежал Джейн:

— Мы с Чарльзом просто друзья, мама. Все остальное в прошлом.

— Глупости какие. Если ты однажды его в себя влюбила, сможешь это сделать и снова. Ты такая красивая, милая девочка, — да где он себе лучше найдет? Только подумай об этом — Джейн Бингли! Разве это не здорово звучит?

— О да, конечно, еще бы, звучит просто очаровательно, — свирелью пропел чей-то женский голос, которого Уильям не узнал.

— Если бы только его отец не испортил все дело, заставляя тебя подписать те ужасные бумаги! Сейчас бы ты могла жить в том роскошном викторианском доме на Пасифик Хайтс, и у тебя была бы и домработница, и дорогая машина, и полный шкаф модных вещей… Но, может, еще не поздно. Когда увидишься с ним сегодня, обязательно надень что-нибудь эдакое, чтобы подчеркнуть фигуру. И обязательно смейся всем его шуткам, даже если они не смешные. И еще — ох, да Господи, не мне тебе говорить, что нужно делать. Просто напомни ему все то, из-за чего он в свое время в тебя влюбился.

Уильям напрягся, чтобы услышать ответ Джейн, но голоса, донесшиеся с лестничной клетки, помешали этому. Внезапно он увидел себя со стороны, глазами водителя лимузина — прячущегося под дверью и подслушивающего. Он торопливо нажал на кнопку звонка, чувствуя, как любопытствующий взгляд шофера жжёт ему спину. К счастью, Джейн почти сразу же открыла.

— Уильям, проходи. Лиззи сказала мне, что ты заедешь по дороге.

— Мистер Дарси! Какой сюрприз. И какие красивые цветы! — Миссис Беннет кивнула в сторону хрустальной вазы с розами, которую он держал в руках. — Конечно, они для Лиззи, но ее сейчас нет. Она на какой-то своей дурацкой репетиции.

Джейн сделала жест в сторону невысокой женщины, которая нерешительно топталась за спиной у миссис Беннет, словно ее маленькая, неуверенная тень.

— Тетя Рут, я уверена, вы помните Уильяма Дарси. Он был на предсвадебном ужине. Уильям, а ты, должно быть, помнишь мою тетю, Рут Филлипс.

— Конечно. — Уильям ответил на ее заискивающее приветствие коротким рассеянным кивком. Он смутно припомнил, как она постоянно крутилась подле миссис Беннет на предсвадебном ужине. И сплетничала обо мне… и о деньгах Чарльза.

— А я вот как раз на днях тут говорила Эндрю за завтраком — «Не помнишь, как давно мы с тобой видели мистера Дарси?» — Миссис Беннет уперла руки в бедра и покачала головой. — Но он, разумеется, мне так и не ответил — сидел, уткнувшись носом в свою газету, а ведь я его по меньшей мере три раза спросила. Я ему все время повторяю, что ему надо сходить к врачу и проверить слух, но он утверждает, что прекрасно слышит все, что ему нужно.

Уильям крепко сжал губы, чтобы подавить ухмылку, предоставив Джейн бросаться на амбразуру.

— Мама, ты виделась с Уильямом в прошлом месяце, когда вы с папой приезжали в город поужинать, помнишь?

— Ах, ну да, на день рождения Эндрю. Это было уже довольно давно. — Миссис Беннет сделала шаг по направлению к Уильяму с собственническим видом, от которого у него тут же поднялись дыбом волосы на загривке.

В тот вечер после ужина в ресторане Беннеты неожиданно заехали навестить Джейн и Элизабет и застали у них Уильяма. Явный шок, который поначалу был написан на лице у миссис Беннет и ее заикающиеся попытки выдавить из себя хоть фразу — свидетельство того, что Элизабет ничего не рассказывала матери про их отношения —вскоре уступили место сверхфамильярной манере, которая заставляла Уильяма замыкаться в неодобрительном молчании.

Миссис Беннет продолжала трещать без умолку:

— Я все время твержу Лиззи, что она должна обязательно привезти вас к нам в гости. Но она говорит, что то она слишком занята, то вы… Но Лиззи постоянно держит меня в курсе всего-всего, что между вами происходит.

Это вряд ли.

— Джейн, у меня очень мало времени, и…

Миссис Беннет снова подступила к нему поближе, и ее громкий визгливый голос, казалось, заполнил всю комнату и исчезал лишь где-то в недрах коридора — то, что так хотелось бы сделать в данный момент и Уильяму.

— Мистер Дарси, мы страшно рады, что у вас с Лиззи все так замечательно складывается! На самом деле, я как раз прошлым вечером говорила об этом Лидии. Вы ведь, конечно, помните мою Лидию, мистер Дарси, — моя младшенькая — она скоро обязательно будет звездой экрана! Она как раз только что получила сцену в массовке в новом фильме с этим… с кем же она сказала — в главной роли? Ох, Боже мой, я сейчас не вспомню, но он такой красавчик! Лидия сказала, что попытается встретиться с ним на съемках, ну и, может быть, познакомиться поближе… ох, ну как же его звали-то? Ну ладно, не важно. Словом, я как раз разговаривала с Лидией — она ведь мне звонит каждую неделю — за мой счет, разумеется, ведь снимать жилье в Голливуде так дорого — но я не возражаю, потому что у нее всегда такие потрясающие новости! Вы знаете этого актера — ну, который женился столько раз, что все уже давно сбились со счета? Я не могу сейчас вспомнить его фамилию — ой, что-то я сегодня такая забывчивая! Ну так вот, его жена — конечно, я имею в виду ту жену, которая у него сейчас — это которая лет на 20 моложе его, — так вот, его жена застукала его в постели с партнершей по новому фильму. А она моложе его лет на 30, и вот теперь они обе беременны, и…

— Мама, Уильям опаздывает на самолет, — мягко сказала Джейн. — Я не думаю, что у него есть время для долгих бесед.

— На самолет? Как, вы оставляете Лиззи? В её день рождения? А почему?

— У меня дела в Нью-Йорке. — Хотя это совершенно не ваше дело. Уильям ни минуты не стал бы терпеть ее бессмысленную болтовню, если бы не остаточный эффект от его блаженной ночи с Элизабет. Но он уже чувствовал, что если проведет еще хотя бы несколько минут в обществе миссис Беннет, то готов будет проломить кулаком ближайшую стену.

— В Нью-Йорке? А разве вы не туда летали буквально несколько недель назад? И что это происходит со всеми этими современными молодыми людьми? Вечно они летают по всей стране, никак им не сидится на одном месте. Чарльз Бингли все время скачет между Лос-Анджелесом и нами, как шарик от пинг-понга, а у вас это, стало быть, Нью-Йорк.

Подбородок Уильяма вздернулся вверх.

— В Нью-Йорке живет моя семья, и у меня там много неотложных дел по работе.

— А я думала, что в наши дни делами можно заниматься откуда угодно — во всяком случае, так мне Эндрю все время говорит про этот интернет. А ваша семья вполне могла бы приехать сюда в гости. Я уверена, что Сан-Франциско им понравится. У нас тут есть все то же, что и в Нью-Йорке, знаете ли, но зато погода гораздо лучше.

— Мама, ты ведь помнишь, что Уильям — пианист и выступает с концертами. — Джейн беспокойно улыбнулась Уильяму, принимая вазу у него из рук. — Его профессия требует частых разъездов, и Лиззи это понимает. — Она поставила вазу на обеденный стол. — Цветы просто изумительные. Я так поняла, что вчера у вас повсюду были розы. Лиззи сказала, что это был чудесный вечер.

— Да, чудесный, — тихо произнес он, положив диск с фильмом «Филадельфийская история» на стол рядом с вазой. Затем протянул Джейн небольшой сверток в серебристой упаковке, перевязанный белой лентой. — Ты не могла бы передать ей это сегодня за ужином? И еще вот это. — Он протянул ей еще одну розу — темно-красный полураспустившийся бутон, обернутый в красивую зеленую бумагу. — Там, внутри, лежит записка.

— Мне так нравится то, как ты заваливаешь ее розами.

— Я хочу, чтобы она знала, что я буду думать о ней сегодня вечером, хоть и не смогу быть рядом.

Миссис Беннет взяла розу из рук Джейн и понюхала её. Уильям уже почти ожидал, что она сейчас выудит оттуда его записку и прочтет ее вслух.

— Да вы, я смотрю, хорошо обращаетесь с Лиззи. Ну, конечно, еще бы — ведь она такая замечательная девочка, такая хорошенькая, и живая, и талантливая. Впрочем, я уверена, что вы и сами сейчас уже все это знаете.

— Да, знаю, — сухо ответил Уильям, раздраженный тем, что миссис Беннет не была так же щедра на похвалы Элизабет в её присутствии. Он взял коробку с DVD-плейером у водителя лимузина, который ждал в коридоре.

— Мы обе будем им наслаждаться, — сказала Джейн, унося коробку в гостиную.

— Еще один подарок? Ох, ну надо же, мистер Дарси, вы так щедры. — Уголком глаза Уильям увидел, как миссис Беннет повернулась к миссис Филлипс и многозначительно ей подмигнула, на что та ответила понимающим кивком.

— И я так поняла, что ты ей подарил совершенно изумительный кулон, — улыбнулась Уильяму Джейн. — Мне не терпится взглянуть на него.

— Ох, и драгоценности тоже? Как мило! А как выглядит этот кулон? — Глаза миссис Беннет алчно блеснули, и Уильям почти услышал, как счетная машинка у нее в голове быстренько вычисляет суммарную стоимость подарков ко дню рождения ее дочери. Не говоря уж о суммарной стоимости моих банковских счетов. Слава Богу, что Лиззи росла под влиянием отца, а не матери.

Уильям подвел Джейн к двери и жестом показал на сумку с ночными вещами Элизабет, которая стояла в коридоре у ног водителя. Она кивнула и повернулась к матери.

— Мама, вы, кажется, хотели заполнить термос кофе, чтобы взять с собой в дорогу?

— Да, а потом нам уже пора будет отправляться. Пойдем, поможешь мне, Рут. — Миссис Беннет устремилась на кухню, и миссис Филлипс засеменила за ней по пятам.

Джейн подняла сумку Элизабет и тихонько убрала ее в шкаф в коридоре.

— Спасибо, что не стал это афишировать, Уильям. Мама, возможно, не будет особо интересоваться, почему тебе пришлось привозить подарки, но сумка с вещами — это другое дело. Не то чтобы маму шокировал тот факт, где Лиззи провела прошлую ночь, но…

— Но Лиззи бы смутило, если бы ваша мать стала упоминать об этом.

Джейн кивнула:

— Я рада, что ты понимаешь. Лиззи позвонила мне утром, чтобы предупредить, что ты заедешь, и рассказала, как замечательно она провела с тобой вчерашний вечер. Я так поняла, что меню праздничного ужина имело большой успех.

— Если не считать того, что мы основательно перепачкались, полагаю, что да. — Он взглянул на часы. — Мне уже пора ехать — я опаздываю.

— Понимаю. Вы с Чарльзом все еще планируете встретиться в аэропорту?

— Да, хотя времени у нас будет не очень много.

— Тогда я не буду тебя задерживать. Большое спасибо, что завез вещи Лиззи, и желаю тебе хорошо долететь.

— Вы уже уходите, мистер Дарси? — Миссис Беннет высунула голову из кухни, невольно заставив Уильяма задуматься о том, какую часть их разговора с Джейн она успела подслушать. — А мы с Рут тоже как раз собираемся трогаться. Мы едем на несколько дней на озеро Тахо.

Выбор маршрута удивил Уильяма. Миссис Беннет не производила впечатления любительницы прогулок на природе.

— До свидания, миссис Беннет, миссис Филлипс. Желаю вам приятного путешествия. На озере Тахо очень красивые виды.

— Виды? — Миссис Беннет зашлась визгливым смехом. — Может, и так, но кому есть дело до этих видов? Мы будем там слишком заняты игорными автоматами.

— Понятно. Желаю вам удачи. До свидания, Джейн. — Он повернулся к выходу, покачивая головой и поражаясь собственной бестолковости. Разумеется, единственным интересом миссис Беннет на озере Тахо могли быть только имеющиеся там в большом количестве казино.

Резкий уход Уильяма оказался неожиданным как для водителя, который, опомнившись, потрусил за ним следом, так и для миссис Беннет, которая высунулась в дверь, крича ему в спину:

— До свидания, мистер Дарси! Пусть Лиззи как-нибудь в скором времени привезёт вас к нам в гости — может быть, на Рождество, когда и Лидия будет дома!

Как раз то, что мне нужно.

Уильям прибыл в аэропорт на несколько минут позже графика, но самолет , на котором летел Чарльз, ещё не прибыл — судя по информации на табло, он задерживался на полчаса. Покачав головой при мысли о том, как небрежно авиалинии относятся к расписанию, он нашел свободное место в полупустом зале ожидания и достал из портфеля книгу, которую читал в данный момент, — биографию Хирохито.

Вскоре он уже настолько погрузился в анализ политической ситуации в Японии в предвоенные годы, что не заметил, как в поле его зрения появилась пара длинных ног на шпильках, пока они не остановились прямо перед его носом. Тогда он поднял глаза и обнаружил, что к ногам имеется приложение в виде остальных частей тела Кэролайн Бингли.

— Уильям, дорогой. Сто лет не виделись.

Действительно, к его большому облегчению, не виделись они давно. После первоначального шквала её телефонных звонков, которые он полностью проигнорировал, Уильям больше не видел и не слышал Кэролайн за все время своего пребывания в Сан-Франциско. Он отложил книгу на соседний стул и с некоторым трепетом поднялся на ноги.

— Здравствуй, Кэролайн. Я не знал, что ты встречаешь рейс Чарльза. — Если она в своей лучшей боевой форме, то вскоре ему придется отбиваться от ее удушающих объятий.

Она склонилась, чтобы поцеловать его в щечку, но никаких больших интимностей не последовало.

— Я рада тебя видеть, — сказала она с дружелюбной улыбкой, которая казалась даже искренней.

Уильям знал, как справляться с ней, когда она была во всеоружии своего фирменного лицемерия, но эта новая, сдержанная версия Кэролайн его озадачила. Они уселись рядом, и Уильям попытался найти какую-нибудь безопасную тему для разговора.

— Я так понял, что в последние месяцы ты в основном проводишь время в Лос-Анджелесе.

— Да. Папа себя неважно чувствует, так что я уже несколько недель летаю отсюда в Лос-Анджелес, помогаю в совете директоров. Я бы поддерживала с тобой связь, но, очевидно, ты сменил телефонную компанию, а твоего нового номера у меня нет.

И слава Богу.

— Я его практически никому не даю. Он, на самом деле, предназначен только для членов моей семьи и для Сони.

— И для Чарльза, но он отказывается мне его давать.

И опять я скажу — слава Богу.

— Я уверен, ты понимаешь, что Чарльз…

— Я понимаю. Он твой близкий друг. Ах да, и я полагаю, что и Элизабет Беннет тоже знает твой номер. — В аристократический тон ее голоса вкралась еле заметная нотка злобного яда.

— Да, она его знает. — Уильям стиснул челюсти, хотя ему уже и раньше было понятно, что эта новая, здравомыслящая Кэролайн была всего лишь миражом.

— Ох, да ладно, не скрипи зубами, дорогой. Мне известно, что у вас с ней все на мази. Я слышала об этом и от Чарльза, и от милочки Джейн. — Она поиграла с большим рубиновым кольцом на левой руке. — Говорят, что вы с ней очень счастливы вместе.

— Да, это так.

Кэролайн с показным недоумением демонстративно обвела глазами зал прилета.

— Тогда где же она?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, раз вы с ней так близки, то, конечно же, она приехала в аэропорт, чтобы тебя проводить.

Уильям проверил пуговицы на манжете своего пиджака, чтобы избежать ее пронзительно-острого взгляда.

— У нее сегодня с утра репетиция.

— И это для нее гораздо важнее, чем попрощаться с тобой. — После паузы, в течение которой эта ремарка, сделанная само собой разумеющимся тоном, казалось, нависла над их головами, она открыла сумочку и достала сотовый телефон. — Извини. Мне нужно кое-кому позвонить.

Уильям хотел бы дать отпор предполагаемой в словах Кэролайн критике в адрес Элизабет, но не смог. Ее укол попал в маленькую, но болезненную ссадинку у него на сердце. После отказа Элизабет поехать с ним в Нью-Йорк — отказа, причины которого он понимал, но был им все равно разочарован, — он надеялся, что она решит хотя бы проводить его в аэропорт. Но она этого так и не предложила, а он, не желая подвергнуться риску услышать очередной отказ, не решился сам попросить её об этом.

Кэролайн заворковала в телефон приторно-сладким, как сироп, голосом:

— Мой дорогой! Я так рада, что застала тебя… Ох, прости, я не хотела отвлекать тебя от игры в гольф… Как мило с твоей стороны так говорить. Я просто сейчас о тебе подумала… Да, в следующие выходные… Не могу дождаться… Ах, какой же ты противный, противный мальчишка!

Уильям открыл книгу, стараясь абстрагироваться от тошнотворного сюсюканья, режущего ему уши, хотя и подозревал, что это представление устроено главным образом для него. Наконец она захлопнула телефон и убрала его обратно в сумочку, улыбаясь по-кошачьи довольной улыбкой.

— Ах, какой чудный мужчина, — томно промурлыкала она. — Я так полагаю, ты подслушивал.

— Было бы крайне затруднительно этого избежать, тем более, что ты, видимо, на это и рассчитывала.

— Ну конечно, давай, бросайся обвинениями, когда я так счастлива. — Кэролайн надула губки. — В самом деле, дорогой, я же не могла ждать тебя вечно, тем более, что вокруг полно привлекательных одиноких мужчин. Брюс такой красивый, очаровательный, сексуальный…

— И богатый, я более чем уверен.

Он приподняла идеально ухоженную бровь.

— И что в этом плохого? Не все же любят связываться с теми, кто ниже их.

Уильям грозно уставился на неё:

— Если ты имеешь в виду Элизабет, то она не ниже меня, и я не позволю тебе говорить о ней гадости.

— Ну, ну, не надо так расстраиваться, — сказала Кэролайн успокаивающим тоном, похлопав его по руке. — Я уверена, что она на самом деле очень приятная девушка, несмотря на свой изначально несколько… скажем так, боевой настрой. И это ведь не её вина, что у неё такая чудовищная семейка.

Кэролайн с впечатляющей меткостью задела еще один больной нерв. Уильям так и не нашелся, что на это ответить, и поэтому просто уставился в пространство перед собой, делая вид, что изучает море незнакомых лиц, двигавшихся им навстречу.

— Серьезно, дорогой, я уверена, что ты провел чудесный отпуск от реальности, и я охотно верю, что все это время Элизабет более чем квалифицированно удовлетворяла все твои… разнообразные потребности, назовем это так. Но я же знаю, что ты слишком здравомыслящий человек, чтобы обманываться тем, что эти отношения могут претендовать на что-то большее.

— Ты ровным счетом ничего не знаешь о моих отношениях с Элизабет.

— Но я знаю тебя. Ты предан своей семье и заинтересован в сохранении семейного наследия. И я знаю, что твоя бабушка хочет для тебя лучшей партии, чем обычная школьная училка с жуткой мамашей и выводком столь же ужасающих сестер. Джейн, конечно, милая девочка, но остальные… — Кэролайн передернулась.

Уильям поднялся на ноги.

— Я не намерен обсуждать это с тобой, Кэролайн. Извини — я сяду там, пока Чарльз не появится.

Кэролайн вскочила и схватила его за руку.

— Ну почему ты так упорно обороняешься? Ведь ты же понимаешь, что я права. Если уж на то пошло, то еще в мае ты и сам дал Чарльзу точно такой же совет. Ты же прекрасно знаешь, что твоя бабушка будет в не меньшем шоке от Беннетов, чем мой отец, и ты ведь не сможешь прятать их от нее до бесконечности.

— Моя бабушка хочет, чтобы я был счастлив. — Уильям резко выдернул руку из захвата Кэролайн. — И, в любом случае, тебя это совершенно не касается.

— Нет, касается, потому что ты мне дорог. Я знаю, что у тебя нет ко мне романтических чувств — ты мне это более чем ясно дал понять еще в августе, в Розингсе. А даже если бы они у тебя и были — сейчас в моей жизни есть Брюс. Но ты все еще мой друг, а друзья обычно хотят друг для друга самого лучшего. Поэтому давай-ка мы снова присядем и еще немного поговорим.

Уильям поднял свой портфель, намереваясь перейти в другую секцию зала ожидания, когда заметил, что сотрудница авиакомпании открывает двери в том отсеке, откуда должен был появиться Чарльз. Он направился в ту сторону, и торопливое цоканье у него за спиной возвестило о том, что Кэролайн семенила за ним с максимальной скоростью, которую позволяли ее неустойчивые высоченные шпильки. Он остановился недалеко от прохода, и вскоре она уже догнала его, прижимая руку к своей недавно увеличенной груди в попытке вновь обрести дыхание.

— Давай не будем ссориться из-за этого, дорогой.

— Я же сказал тебе не называть меня «дорогой», — прошипел он.

— Прости. Это просто привычка, но я постараюсь от нее избавиться. А как насчет «милый»?

— А как насчет «Уильям»?

— А как тебя называет Элизабет?

— Какое тебе вообще до этого может быть дело?

Холодный взгляд и высокомерный тон Уильяма, может быть, и отпугнули бы менее настырного оппонента, но Кэролайн не так-то легко было обескуражить.

— Ну, мне просто любопытно, есть ли у нее для тебя какое-нибудь очаровательное ласковое прозвище.

Он подумал было проигнорировать этот вопрос, но потом все-таки процедил, надеясь, что прямой ответ положит конец этому идиотскому разговору:

— Она зовет меня Уильям.

— Ясно. — Рубиново-алые губы Кэролайн изогнулись в кривую линию, и он увидел, как в глубине её глаз промелькнуло нечто змеиное. — Значит, Уильям. — Она положила руку ему на локоть и сладко улыбнулась. — Пожалуйста, не сердись на меня за мою честность. Я хочу, чтобы ты был счастлив, но боюсь, что сейчас ты как раз на верном пути к несчастью. И я бы не смогла называться твоим другом, если бы не попыталась спасти тебя от этого.

Единственным ответом Уильяма стал его ледяной взгляд. От очередного непрошеного совета Кэролайн его избавил Чарльз, который первым появился из отсека, оставив немного позади остальной поток пассажиров своего рейса. Увидев друга, он сверкнул белоснежной улыбкой, которую оттенял его загар закоренелого серфингиста.

— Уилл! Как я рад тебя видеть. — Чарльз крепко обнял Уильяма, который с легким оттенком смущения похлопал его по спине.

Затем Чарльз повернулся к Кэролайн, и они тоже обнялись, хотя в этом объятии было больше формальности, чем сердечности.

— Я не знал, что ты приедешь меня встречать, — сказал он. — Это очень мило с твоей стороны, но право же, не стоило беспокоиться.

— Ох, ну а разве ты не находишь, что это очень приятно, когда люди встречают тебя в аэропорту, или когда они берут на себя труд проводить тебя, когда ты улетаешь?

Уильям знал, что эта шпилька предназначалась ему, но проигнорировал ее и заговорил с Чарльзом:

— Давай найдем место, где можно посидеть за чашкой кофе, желательно где-нибудь поблизости от моего отсека.

— Если только тебе не нужно сейчас чего-нибудь покрепче, — тихо произнес Чарльз, мотнув головой в сторону Кэролайн. — Что-то мне подсказывает, что задержка этого рейса показалась тебе более долгой, чем мне.

Уильям подавил смешок и повел друга к зоне вылета.

Полчаса спустя Уильям допивал вторую чашку кофе без кофеина и подумывал о том, не заказать ли третью. Они с Чарльзом устроились за маленьким столиком рядом со стойкой эспрессо в дальнем углу зала вылета — это было не слишком уединенное место, но отсюда они могли следить за информацией о рейсе, которым Уильям улетал в Нью-Йорк.

Кэролайн отказалась от предложения Чарльза уехать в город без него. Они сослали её за соседний столик, где она сейчас и сидела, потягивая эспрессо, поигрывая со своими кольцами и просматривая вчерашний номер «Уолл Стрит Джорнэл». Учитывая гул толпы, наполняющей здание аэропорта, и постоянные объявления о прибытии и отлете рейсов, Уильям сильно сомневался, что она могла слышать, о чем они говорят, но её периодические любопытствующие взгляды в их сторону были все же определенным сдерживающим фактором.

Но, несмотря на это, Уильям, к собственному удивлению, завел с Чарльзом долгий разговор об Элизабет. Ему доставляло неожиданное удовольствие обсуждать их отношения, хотя он, разумеется, ни словом не обмолвился ни о чем сугубо личном и интимном, что касалось лишь их двоих.

— Я так рад за вас, — сердечным тоном сказал Чарльз. — И ведь мы с Джейн, как я не устаю тебе напоминать, с самого начала так и предполагали, что вы двое можете вполне друг другу подойти. Тебе просто понадобилось какое-то время, чтобы признать это.

— Не так уж много времени и понадобилось — ну, во всяком случае, мне. — Уильям усмехнулся. — Лиззи прозрела несколько позже.

— Хотя я и не предполагал, что это непременно выльется в нечто настолько серьезное.

— Почему ты так говоришь? — Уильям невольно бросил взгляд в сторону Кэролайн, но та сидела, уткнувшись носом в газету.

— Не пойми меня неправильно — я считаю, что Лиззи потрясающая девушка. Но просто казалось, что ты ищешь женщину несколько иного плана. Женщину, которая выросла в таком же доме, как твой, для которой был бы привычен этот образ жизни. Да ты и сам, помнится, говорил нечто подобное, когда я первый раз сказал тебе о Лиззи — еще даже до того, как ты ее встретил. Кажется, ты что-то говорил о том, что тебе нужна женщина, которая соответствует твоему «социальному уровню», если я правильно помню.

Уильям поморщился, спрашивая себя, удастся ли ему когда-нибудь искупить эти злосчастные слова. Чарльз между тем продолжал:

— После того, как ты это сказал, я вполне допускал, что тебе все равно может понравиться общество Лиззи, но считал, что ваши отношения, скорей всего, ограничатся периодическими совместными ужинами или походами в театры или на концерты, но не более того.

— Как ты сам только что заметил, это было еще до того, как я встретил Лиззи.

Чарльз допил свой кофе и поставил чашку на столик.

— А что думает твоя бабушка? Разве она не ратовала за то, чтобы женить тебя на Энн де Бург?

— Да, но Ба знает, что Энн меня не интересует. Ба сейчас озабочена этой ситуацией, но она полюбит Лиззи, когда узнает её получше.

— Я уверен, что так и будет. И я рад, что у тебя так хорошо все складывается. Лиззи, очевидно, именно та, кто тебе нужна. Ты сейчас просто замечательно выглядишь.

— Я еще никогда в жизни не был так счастлив.

Чарльз кивнул.

— И это просто здорово. Ты долго ждал, чтобы наконец полюбить.

Их разговор прервал голос в громкоговорителе, извещавший о том, что посадка на рейс Уильяма задерживается из-за погодных условий.

— Летать — это такая морока, — сказал Чарльз. — Но зато есть и положительный момент — у нас появилось лишнее время, чтобы пообщаться; будем считать это компенсацией за мое опоздание. Хочешь еще кофе? Сейчас моя очередь, я угощаю.

— Да, давай выпьем еще по чашечке. Я пью без кофеина.

Чарльз вскочил на ноги и направился к стойке; пока девушка-барриста готовила кофе, он о чем-то оживленно с ней беседовал. Кэролайн поднялась было с места, очевидно собираясь подсесть к Уильяму, но замерла под его предупреждающим взглядом и покорно уселась обратно. Отлично. Она, кажется, учится понимать намеки. Этот Брюс, кто бы он ни был, должно быть, хорошо на нее влияет.

— Вот, держи, Уилл. Барриста спрашивала у меня, кто ты — ей показалось, что она тебя узнала, но я сказал, что у тебя просто похожее лицо.

— Спасибо. — Он сейчас был не в настроении снова общаться с желающими получить автограф. Он уже был атакован одной дамой у билетных касс и еще двумя — в очереди на контроле. — Ну что ж, мы уже достаточно долго анализировали мою жизнь. Расскажи теперь, как у тебя дела, Чарльз? У меня сложилось ощущение, что в целом у тебя сейчас все более или менее налаживается.

— Да, пожалуй — ну, на работе, во всяком случае. У меня сейчас не такая уж и плохая должность — я даже порой получаю удовольствие от того, что делаю. И у меня неплохо получается.

Уильям взглянул на свой дымящийся кофе. Похоже, он был еще слишком горячим, чтобы его можно было пить.

— Ты говоришь так, словно это тебя удивляет.

— Ну да, так и есть. Это моя первая должность в компании отца, в которой я чувствую себя компетентным.

— Значит, ты поступил правильно, когда попросил именно ту работу, которой сам хотел бы заниматься, вместо той, которую он для тебя выбрал.

— Да. И я рад, что ты уговорил меня решиться на это. — Чарльз поморщился, сделав глоток кофе из своей чашки. Он с трудом сглотнул, беспомощно поморгав от очевидного дискомфорта. — Я должен был давным-давно поговорить с ним на эту тему. Но я почему-то думал, что он не станет меня слушать.

— Значит, у тебя сейчас все хорошо?

— И да, и нет. Работа меня устраивает, и мы с мамой за это время очень сблизились и лучше узнали друг друга. Она гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Она просто привыкла во всем уступать отцу.

— Но?..

— Но я очень скучаю по Джейн. Я все еще люблю её. И иногда… — Объявили посадку на очередной рейс, и Чарльз сделал паузу. — Иногда мне кажется, что и у нее могли еще остаться ко мне какие-то чувства.

— А твой отец изменил свое мнение касательно Джейн?

— Нет. Ему страшно не нравится, что я сюда приезжаю, а он не из тех, кто держит свое недовольство при себе. Но все же он уже начал мне немного доверять, и, возможно, если бы я предложил ему компромисс, он бы наконец согласился. Но это зависит от Джейн, от того, хочет ли еще она быть со мной. — Чарльз подался вперед, положив локти на край стола. — За последние два месяца ты виделся с ней гораздо чаще, чем я. Какое твое мнение? Я ей все еще небезразличен? И я хочу знать правду, а не то, что, как ты считаешь, я хотел бы услышать.

Уильям сделал осторожный, медленный глоток из своей чашки, обдумывая, что сказать. Наконец он уступил мольбе, которая читалась в беспокойных глазах Чарльза, и поставил чашку на стол.

— Я хотел бы чем-нибудь тебя ободрить, но ты сам просил сказать правду. А правда заключается в том, что я не видел и не вижу в Джейн никаких признаков того, что она влюблена в тебя.

Выражение надежды на лице Чарльза угасло.

— А ты уверен? Джейн ведь не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Она когда-нибудь говорила что-либо про меня — ну, может быть, спрашивала обо мне?

— Такого не припомню. Твое имя, конечно, время от времени упоминается в разговорах, но только в общем контексте.

— А что насчёт Лиззи? Она когда-нибудь рассказывала тебе что-нибудь о Джейн и обо мне?

— Дай подумать. — Уильям помолчал минуту. — Видишь ли, для нас это очень неловкая тема, учитывая то, что мы поддерживаем разные стороны, и поэтому мы всячески стремимся её избегать. Иногда Лиззи справляется о тебе — но ничего особенно важного не говорит, просто интересуется, разговаривал ли я с тобой в последнее время. И я не могу припомнить, чтобы она когда-либо упоминала что-либо о чувствах Джейн. Хотя вчера она сказала что-то насчет того, что надеется, что вы с Джейн воссоединитесь.

Выражение лица Чарльза прояснилось.

— А что еще она сказала?

— Больше ничего.

— И все же это внушает оптимизм. Во всяком случае, она считает, что это возможно. А что насчет других мужчин? Джейн до сих пор встречается с этим парнем, с Джорданом?

— Не думаю. В последнее время она часто общается с Ричардом.

— Она встречается с твоим кузеном? Как же ты это допустил?

— «Допустить» что-либо в том, что касается Ричарда — это не совсем подходящий термин, — сказал Уильям с сухой усмешкой. — Он клянется и божится, что эти отношения платонические, и я ему верю. Тем более, что для неплатонических отношений он нашел себе кое-кого еще — за последние несколько дней он и Шарлотта Лукас стали неразлучны.

При упоминании Шарлотты Чарльз приподнял брови, но потом, чуть качнув головой, видимо, решил не обсуждать эту новость, поглощенный более важными мыслями:

— Значит, они с Джейн… не спали… вместе?

Уильям никогда не одобрял обсуждения сексуальной жизни других людей, даже несуществующей, но решил в данном случае сделать исключение, чтобы успокоить друга.

— Нет, не думаю. Я знаю, что это совсем не в стиле Ричарда, но, похоже, ему просто нравилось проводить время в ее компании, и ничего больше. Я не знаю наверняка, какой у нее мог быть к нему интерес, но иногда у меня возникало ощущение, что она пыталась занять Ричарда, чтобы у нас с Лиззи была возможность побыть немного наедине. У него настоящий талант появляться в самые неподходящие моменты.

— Это похоже на Джейн, — произнес Чарльз с печальной улыбкой.

— Да, действительно. В ней есть очень много черт, достойных восхищения. На самом деле, теперь, зная её лучше, я понимаю, почему тебя так влекло к ней. Но… — Уильям взглянул в сторону Кэролайн, чтобы убедиться, что та не подслушивает. — Мне очень не хотелось бы этого говорить, но у меня до сих пор есть некоторые сомнения касательно ее мотивов относительно тебя… тебя или любого другого богатого мужчины. И, если разобраться, это ведь могло быть еще одной причиной, почему она с такой охотой проводила время с Ричардом.

— Из-за его денег?

Уильям пожал плечами.

— Это вполне укладывается в схему.

— Ой, да ладно тебе, Уилл. Если бы ее интересовали только деньги, зачем бы тогда ей открывать собственную адвокатскую практику, специализирующуюся на семейном праве? Она зарабатывала бы гораздо больше в любой крупной юридической фирме. Но она хотела помогать людям, а не оберегать корпорации от судебных исков или защищать уголовных преступников. Я уверен, ты уже имел возможность убедиться, как она заботится о своих клиентах и переживает за них.

— Да, я признаю, что здесь не все стыкуется. Мне нравится Джейн, но ведь у всех есть свои слабости. — Уильям поёрзал на стуле, в результате чего портфель, стоявший у него в ногах, завалился на бок, и он наклонился, чтобы поставить его прямо, прежде чем продолжить. — Сегодня утром я заехал к Джейн и Лиззи, чтобы завезти кое-какие вещи, и застал там миссис Беннет. И я случайно услышал, как она инструктировала Джейн, как ей лучше ещё раз завлечь тебя, чтобы снова заполучить шанс на твои деньги и, в особенности, на дом. Очевидно, что миссис Беннет в восторге от этого дома.

Чарльз откинулся назад на стуле и скрестил руки на груди.

— Все, что это доказывает — что миссис Беннет заинтересована в подобных вещах. А что ответила Джейн?

— Я не слышал всего, что она сказала. Возможно, что она и не подвержена влиянию матери. Но учти, что она выросла с этой женщиной и слышала подобные советы практически каждый день.

— Так же, как и Лиззи, но в её случае тебя это почему-то не беспокоит. — В голосе Чарльза прозвучала обида.

— Лиззи никогда не была близка с матерью. Она дочь своего отца. И в самом начале нашего знакомства она отнеслась ко мне довольно прохладно. — Это было еще очень мягко сказано, но гордость Уильяма не позволила ему сказать больше. — Если бы её интересовали во мне только мои деньги или другие поверхностные вещи, она бы вела себя совсем по-другому.

— Может, и так, но это только доказывает, что утверждение «какова мать, такова и дочь» далеко не всегда справедливо. — Чарльз испустил громкий вздох. — Ну так и что, во время этого подслушивания, которым ты, как очевидно, сегодня занимался, Джейн ничего не сказала про меня?

— Она сказала матери, что вы с ней просто друзья, и ничего больше.

Чарльз поморщился.

— А она ничего не говорила о том, что хотела бы, чтобы мы с ней были чем-то большим, чем просто друзья? Или о своих чувствах ко мне?

— Если и говорила, то я этого не слышал. — Уильяму было жаль Чарльза, на лице которого явственно читалось разочарование. — И все же, если она не против того, чтобы проводить с тобой время…

— Вот и я себе то же самое говорю — но возможно, я просто все это время видел то, что хотел видеть. Если я в городе, она всегда соглашается встретиться со мной, но никогда не приглашает меня зайти. Даже на вечеринку Лиззи — ведь я услышал о ней от тебя и намекнул на приглашение, — ну и, конечно, Джейн слишком вежлива, чтобы мне отказать. — Чарльз грустно поник на стуле. — Так что, возможно, она теперь относится ко мне только как к другу, но не хочет ранить мои чувства.

И вновь Уильяма охватила волна сострадания.

— Возможно, мои опасения и безосновательны. Возможно, она любит тебя, но просто этого не показывает. Но если ты настолько не уверен в ее чувствах и мотивах, то я бы советовал тебе быть осторожнее.

Чарльз осушил свою картонную чашечку с кофе, безжалостно смял ее и, скривив рот в невеселой усмешке, зашвырнул в ближайшую мусорную корзину.

— Может, мне все-таки стоило заставить тебя сказать то, что мне хотелось услышать.

— Мне очень жаль, Чарльз.

— Нет, все в порядке. Я сам об этом попросил. И я очень благодарен тебе за прямоту. Ты хороший друг, Уилл.

Но Уильям не чувствовал себя хорошим другом. Он предложил Чарльзу свою честную оценку событий, но этим он причинил ему боль. Может, мне стоит все-таки расспросить Лиззи о чувствах Джейн. Тогда Чарльзу не пришлось бы и дальше теряться в догадках.

Уильям уже открыл было рот, чтобы предложить это, но, прежде чем слова успели слететь у него с языка, он остановил их. Подожди-ка минутку и хорошенько подумай. Если интерес Джейн к Чарльзу заключается только в его деньгах, то представь себе, как унизительно будет для Лиззи в этом признаться. Она может занять оборонительную позицию, да и вообще расстроится. Она даже может решить, что ей лучше солгать, чтобы защитить Джейн. Неохота запускать руку по локоть в осиное гнездо, и особенно по телефону, когда риск неправильно понять друг друга только увеличивается.

Казалось более безопасным подождать до следующих выходных, когда он сможет как бы невзначай и ненароком попытаться это выяснить, если появится возможность. Кроме того, возможно, Чарльз и сам прояснит эту ситуацию сегодня или завтра.

Сотрудник авиалинии сделал объявление о начале посадки на рейс Уильяма.

— Вот и нашу песенку спели, — произнес Чарльз, пытаясь изобразить искреннюю улыбку и почти в этом преуспев.

— Желаю приятно провести время сегодня вечером, — Уильям встал и поднял свой портфель. — Жаль, что меня там не будет.

— Держу пари, что и Лиззи тоже ужасно жаль. Мне поцеловать ее за тебя?

Уильям ответил, посмеиваясь над тем, как плотоядно изогнулись брови Чарльза:

— Я бы тебе этого не советовал. Я так понял, что мужчина, с которым она встречается, страшно ревнив.

Кэролайн вспорхнула со своего стула:

— Уильям, ты уже уходишь? Как вы могли на все это время оставить меня в одиночестве? Я надеялась, что после того, как вы поделитесь друг с другом своими маленькими секретами, все-таки пригласите меня к вам присоединиться. — Она заторопилась к Уильяму и положила руку ему на локоть, пристально глядя в глаза: — Подумай о том, что я сказала тебе раньше. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.

— Я признателен тебе за заботу. Прощай, Кэролайн. — Уильям уклонился от ее попытки поцеловать себя, пожал руку Чарльзу и направился к своему отсеку.

Позднее, когда самолет взмыл в небо, он задумчиво наблюдал, как изящный изгиб залива, окруженный живописной каймой гор и долин, тает в отдалении, постепенно исчезая за плотной завесой серых облаков. Кэролайн была права в одном. Последние два месяца были отпуском от реальности. И к лучшему или к худшему, но этот отпуск закончился.

Вздохнув, Уильям задернул шторку на иллюминаторе и раскрыл книгу, готовясь к долгому путешествию.

— На, держи, — сказала Шарлотта. — Вот тебе еще один подарок на день рождения. Я подумала, что лучше будет подождать, пока основной народ разойдется, прежде чем ты его откроешь.

Официально праздничный ужин в честь дня рождения Элизабет уже закончился, и оставшиеся гости переместились в сторону бара. Она сидела за маленьким круглым столиком вместе с Шарлоттой и Ричардом, недалеко от столика, за которым сидела Джейн, болтая с их общими приятелями — соседями по дому. Музыканты джазового ансамбля «Золотые ворота» в полном составе, за исключением Билла Коллинза, сгрудились вместе с Чарльзом возле барной стойки. Билл тоже был приглашен на вечеринку, как и остальные члены группы, но отказался, сославшись на более ранние обязательства, связанные с поручениями Кэтрин де Бург.

— Ну естественно, — фыркнула Шарлотта, услышав эту новость, — должно быть, паркует машины на очередном большом приеме в её поместье.

Элизабет уставилась на красный подарочный пакет, который Шарлотта только что водрузила на стол.

— Но, Шарли, ты же мне уже сделала подарок. Наш день в спа был совершенной фантастикой.

— Я рада, что тебе понравилось. Но это совсем маленький дополнительный презентик, ничего особенного. Я просто подумала, что тебе он может показаться полезным.

— Ну наконец-то, покров тайны сейчас спадет, — Ричард осушил свой бокал со скотчем. — Все, что Шарлотта мне пожелала сообщить об этом подарке — то, что Уильяму он понравится еще больше, чем тебе.

— О, в самом деле? — Элизабет взглянула на пакет с некоторым беспокойством. — Мне почему-то кажется, что лучше будет, если я открою его дома.

— Нет, ты не можешь так поступить, — сказал Ричард. — Пытливые умы желают знать, что там внутри.

Элизабет осторожно заглянула в пакет, боясь найти там какой-нибудь микроскопический или прозрачный предмет одежды. Но вместо этого она увидела книжку в мягком переплете, лежащую корешком вниз, и три небольшие пластиковые бутылочки. Она потянулась вначале за книгой, молча выбранив себя за чересчур воспаленное воображение. Но ее облегчение было недолгим.

— «Поручкай его штучку»? — прочла она название на обложке. Шмякнув книгу на стол заглавием вниз, Элизабет с пылающими щеками уставилась на Шарлотту.

— Всего лишь небольшая инструкция по эксплуатации и уходу за мужским органом, — сказала Шарлотта с ухмылкой. — Подумала, что может тебе пригодиться.

— Я так полагаю, что ты ее уже прочитала, — Ричард повернулся к Шарлотте с распутно-игривым блеском в глазах.

Шарлотта легко провела большим пальцем по его щеке:

— Прочитала? А с чего ты взял, что это не я ее написала?

— Я бы ничуть не удивился, если бы так оно и было. — Ричард изогнул губы в своей фирменной кривой усмешке, и Элизабет внезапно ощутила болезненный укол в сердце. Она никогда раньше не замечала, насколько эта улыбка была похожа на улыбку Уильяма.

— Серьезно, Лиз, в этой книжке ты найдешь немало полезных советов. Как минимум, тебе доставит удовольствие поэкспериментировать.

— А что в бутылках? — Элизабет уже не осмеливалась достать что-нибудь еще из этого пакета.

— Смазки с ароматами шоколада, ванили и клубники. Неаполитанский эксклюзив. Я подумала, что это будет как раз уместно, учитывая, что Уильям наполовину итальянец.

— Да уж, а происхождение обязывает, — Ричард поднялся на ноги. — Я пойду за добавкой. Кому-нибудь что-нибудь еще принести?

— Я хотела бы попробовать «Обезьяньи штучки», — сказала Шарлотта. — Интригующее название.

— И какое уместное, — ответил Ричард. — Хотя я и разочарован, что ты такая ненадежная поклонница скотча. Лиззи, а как насчет тебя?

— Мне «Мангополитен», пожалуйста. — В зале торговой компании «E&O», где проходила вечеринка Элизабет, гостям предлагался широкий выбор коктейлей с тропической тематикой и ассортимент блюд из юго-восточной Азии. Элизабет очень понравился их вариант коктейля «Космополитен» со вкусом манго.

Ричард неторопливо профланировал к бару, чтобы заказать напитки. Элизабет запихнула книжку обратно в пакет и сузившимися глазами молча уставилась на Шарлотту.

— Извини, Лиз. Я не собиралась смущать тебя на глазах у Ричарда. Но он все равно уже знает, что вы с Уильямом наконец сделали это, так что я не усмотрела тут ничего страшного.

— А откуда он знает? Ты что, ему сказала?

— Мне и не нужно было ничего говорить. Он сказал, что вчера утром, когда они бегали вместе, у Уильяма с лица не сходила блаженная улыбка. Уильям ни в чем не признался, разумеется, но было и так совершенно очевидно, что произошло накануне ночью.

Элизабет вздохнула и покачала головой.

— Видимо, бесполезно даже надеяться, что в таком окружении мы можем рассчитывать хотя бы на малую толику приватности.

— Боюсь, что так. Ты вспыхиваешь, словно китайский фонарик, как только он входит в комнату, а стоит тебе появиться поблизости, как у Уильяма глаза буквально вылезают из орбит и повсюду следуют за тобой. Так что всем нам достаточно легко определить, на какой стадии сейчас находятся ваши отношения.

— Хотела бы я, чтобы его глаза следовали за мной прямо сейчас.

— Понимаю. — Шарлотта сказала это будничным тоном, но ее взгляд был полон сочувствия. — Но он скоро вернется. И он оставил тебе шикарный подарок на память. Этот кулон просто изумителен.

Элизабет улыбнулась и притронулась пальцами к сердечку на шее, казалось, уже в сотый раз за этот вечер.

— Да, я знаю. Сама все никак не могу им налюбоваться.

— Я не хотела бы показаться меркантильной, но тебе бы следовало его оценить и застраховать. Держу пари, он обошелся ему в кругленькую сумму.

— Уильям сказал, что он сам об этом позаботится.

— Ну ладно, но ты-то сама хоть понимаешь, что хороший изумруд такого размера стоит никак не меньше нескольких тысяч долларов, правда?

Элизабет посмотрела вниз, на камень.

— Нескольких тысяч? Но, я думала, что, раз это не бриллиант…

— Обычное заблуждение. Изумруды очень дороги, во всяком случае, хорошие камни чистой воды. — Шарлотта взяла кулон в руку, внимательно разглядывая его. — Трудно сказать что-либо определенное при таком тусклом освещении, но Уильям Дарси тебе дешевки не купит, так что я уверена, что камень самого высшего качества. А с учетом бриллиантов в оправе ты наверняка носишь на шее самое меньшее пять тонн баксов — хотя вполне возможно, что он стоит и вдвое, а то и втрое дороже.

Элизабет с трудом сглотнула.

— Ты говоришь это, просто чтобы заставить меня нервничать. — Но она знала, что Шарлотта права — Уильям всегда покупал только самое лучшее. Она просто до сих пор не осознавала, сколько это «самое лучшее» может стоить. — И подумать только, что сегодня утром на репетиции я носила его с джинсами и теннисками.

— Ну и что такого? Он же тебе его подарил не для того, чтобы ты держала его запертым в шкатулке. Я хочу сказать — носи его и радуйся. Хорошие драгоценности идут к чему угодно.

Вернулся Ричард, неся их напитки, а вслед за ним подошел и Роджер и свободным, расслабленным жестом обнял Элизабет за плечи:

— Ну, малышка, как ты тут поживаешь?

— Эй, эй, ты, между прочим, сейчас подбиваешь клинья к девушке моего кузена. — Ричард уставился на Роджера с самым воинственным видом, который сумел изобразить. — Не заставляй меня вызвать тебя на поединок и повергать на землю во имя фамильной чести.

Элизабет чмокнула Роджера в щеку.

— Да, но на сегодня он — мой кавалер. — Роджер предложил ей этим вечером себя в этом качестве, поскольку они оба оставались без пары. Она с благодарностью согласилась, главным образом потому, что это давало Джейн возможность спокойно пообщаться с Чарльзом.

— А что касается тебя, о бесстыжая ветреница… — Ричард сделал паузу и пожал плечами. — Да ладно, какого черта. Развлекайся. Сегодня твой праздник.

— «И я могу даже заплакать, если захочу», — пропела Элизабет. — Или, как поется в другой старой доброй песне — «Если ты не можешь быть с тем, кого любишь…»

— Это всегда было моей философией, — сказала Шарлотта, поднимая свой бокал.

— Вот женщина по моему вкусу, — Ричард чокнулся с Шарлоттой. — И кстати, хоть я и не наполовину итальянец, но мне тоже по душе всякие неаполитанские отдушки. У тебя остались лишние бутылочки с этой штуковиной?

— Какой штуковиной? — спросил Роджер.

— Да ладно, не слушай его; он болтает всякую чепуху, — быстро ответила Элизабет, бросив предупреждающий взгляд на Шарлотту и Ричарда. — Как дела у Чарльза?

Роджер пожал плечами:

— Да нормально. А почему ты спрашиваешь?

Шарлотта хихикнула:

— Лиз, ты не можешь ожидать от парней тонкости в таких вопросах.

— Да, полагаю, что ты права.

— Я готов согласиться, что чего-то не понял, — сказал Роджер. — Что я пропустил?

Элизабет печально покачала головой:

— Разве ты не заметил, как Джейн и Чарльз сегодня весь вечер избегают друг друга?

Роджер нахмурился.

— Но они сидели рядом за ужином.

Он был прав — но Элизабет все равно чувствовала между ними какой-то холодок, словно они были просто вежливыми малознакомыми людьми. После ужина они разошлись по разным группам гостей и не общались. Элизабет подозревала, что тут что-то не так, но разговор с Джейн с глазу на глаз придется отложить до того момента, как они вернутся домой.

— Я возьму еще пива, — сказал Роджер, вставая. — Почему бы вам троим не присоединиться к нам у бара? Джим рассказывает анекдоты, но я уверен, он прекратит это дело, если мы все хорошенько его попросим.

— Сейчас подойдем, через пару минут.

Элизабет обвела глазами пространство вокруг бара, и ее внезапно окатило волной одиночества, когда она поняла, что ищет взглядом Уильяма. Она посмотрела на часы. Было уже поздно, но во время их короткого телефонного разговора, который состоялся, как только он приземлился в Нью-Йорке, Уильям заверил ее, что она может звонить ему так поздно, как пожелает. «Я все еще живу по времени Сан-Франциско, — сказал он. — И, поскольку я пробуду здесь всего несколько дней, мне нет смысла заново адаптироваться к смене часовых поясов».

Она вытащила сотовый телефон из сумочки и уединилась в укромном уголке недалеко от туалета. Как она и надеялась, Уильям тут же снял трубку:

— Привет, cara. Я надеялся, что ты позвонишь.

— И тебе привет. Я тебя случайно не разбудила?

— Нет. Я читаю в постели. Или, вернее, стоит сказать, пытаюсь читать. Потому что по большей части я лежу тут и думаю, какой холодной и одинокой стала моя кровать и как бы я хотел, чтобы ты сейчас свернулась калачиком у меня под боком. — Нежность, прозвучавшая в его глубоком голосе, укутала ее, словно теплым одеялом.

— Я знаю. Всё тут заставляет меня думать о тебе.

— Надеюсь, ты хорошо проводишь время на вечеринке.

— Да, но без тебя все не так, как могло бы быть. Я чуть не расплакалась, когда Джейн передала мне розу, которую ты мне оставил. И огромное тебе спасибо за диск! Я слышала, что на нем должны быть совершенно замечательные бонусы.

— Я подумал, что тебе это должно понравиться. — Уильям оставил Джейн свой последний подарок на день рождения Элизабет — DVD с фильмом «Звуки музыки».

— Ты правильно сделал, что не подарил мне его раньше, пока сам был здесь. Поскольку в этом случае тебе бы не удалось избежать совместного просмотра. Придется вместо тебя мучиться Джейн — как это было уже десятки раз с моей видеокассетой. Когда я была ребенком, у меня даже был свой ритуал при просмотре — реплики, которые я обязательно произносила вслух вместе с персонажами, и отдельные эпизоды, которые я непременно перематывала, чтобы посмотреть еще раз.

— Вообще-то, это звучит занятно.

— Ну, может быть, первые минут десять. В любом случае — спасибо тебе. Я уже знаю, насколько часто буду ее смотреть. И, кстати, тут все вокруг пускают слюни по поводу моего кулона.

— Не мужчины, надеюсь. — Она услышала в его голосе улыбку.

— Нет, не мужчины. На самом деле, Ричард говорит, что все, что ты сделал для меня, квалифицируется как запрещенный прием, поскольку теперь всем обычным мужикам нечего и думать за тобой угнаться.

Он хихикнул.

— Ричард уже и так был на меня зол за то, что я не отдал ему ключи от Феррари.

— Да, он об этом упоминал. Сказал, что замкнет провода напрямую и поедет на ней кататься. А если серьезно, то, похоже, они с Роджером в твое отсутствие решили взять надо мной шефство и очень трогательно меня опекают.

— Я их обязательно поблагодарю, когда в следующий раз увижу.

Они замолчали, и улыбка Элизабет медленно угасла.

— Я скучаю по тебе. — Его тихий мягкий голос, казалось, обнимал её.

— Я тоже по тебе скучаю.

— У тебя на следующей неделе будет настолько занятый график, что ты едва заметишь, что меня нет.

Репетиции мюзикла «На юге Тихого океана» вступили в завершающую стадию, и премьерный спектакль должен был состояться в пятницу вечером. Она действительно будет очень занята все эти дни, но это не имело значения.

— Глупости. Это всего лишь означает, что я буду скучать по тебе на репетициях, а не дома.

Между ними снова воцарилась тишина. Элизабет была бы счастлива и просто молчать в телефонную трубку часами, зная, что он там, на другом конце линии, — но ему все-таки нужно было лечь спать, а ей нужно было возвращаться к гостям.

— Пожалуй, мне пора идти.

— Я отрываю тебя от твоей вечеринки. Хотя готов признать, что на самом деле мне на это плевать.

Она мягко рассмеялась.

— Мы созвонимся завтра вечером?

— Я тебе позвоню. Я люблю тебя, Лиззи.

— Я тоже тебя люблю. Сладких снов.

Когда она вернулась к своему столику, Ричард сидел в одиночестве.

— А где Шарли? — спросила она.

— Наверху. Ей показалось, что ее помада могла вывалиться из сумочки во время ужина, и она пошла проверить, нет ли ее под столом. Как там дела у Уилла?

— Все нормально. Просил тебе передать, что у него в машине спрятана потайная противоугонная система и что если ты соединишь провода напрямую, тебя ожидает шок, в прямом смысле этого слова.

Ричард хихикнул, обводя глазами зал. Его улыбка поблекла, когда он остановил взгляд на Джейн.

— Просто тебе на заметку — я не столь толстокож, как некоторые мои коллеги по Игрек-Хромосомному клубу. Я согласен — очень похоже, что между Джейн и Чарликом пробежала какая-то кошка.

— Она говорила с тобой о Чарльзе?

— Она сказала достаточно, чтобы мне стало ясно, что она от него без ума, даже если некоторые товарищи этого и не видят. — Он выпрямился в кресле. — И, на самом деле, как мне ни прискорбно портить свою репутацию закоренелого циника, должен признать, что это восхищает меня в ваших с Уиллом отношениях.

— Что именно? — Она выудила из бокала крошечную пурпурную орхидею и сделала маленький глоток.

— То, что ты сумела закрыть глаза на его мнение о Джейн.

— На его мнение о Джейн? — Она опустила свой бокал на столик более резко, чем собиралась, и часть жидкости выплеснулась через край.

— Упс, осторожнее. — Он протянул ей бумажную салфетку. — Ну да. Он рассказал обо всей этой истории с брачным договором. Хотя, разумеется, невозможно даже предположить, что Джейн занята поисками богатого мужа. Это совсем не в ее стиле. Для этого она слишком хороший человек.

Элизабет нахмурилась, пытаясь отыскать смысл в словах Ричарда.

— Должно быть, Уильям говорил тебе об этом давным-давно. — Это было единственным возможным объяснением.

— Да уж. Первый раз он рассказал мне о брачном договоре сразу после возвращения домой с того венчания — вернее, с венчания, которого не было.

— А-а, ну я так и думала. — Это была устаревшая информация, и только. В те дни у Уильяма действительно были подозрения относительно мотивов Джейн, но это было до того, как он узнал ее ближе.

— И он снова упомянул об этом пару недель назад, в тот день, когда мы только прилетели.

Она выпрямилась на стуле, но ничего не сказала.

— Мы только закончили ужинать — в «Форин Синема», насколько я помню, — и мы с Джейн собирались поехать вместе прошвырнуться по городу. Это был, должен признаться, довольно забавный спектакль. Ты потащила Джейн в дамскую комнату, чтобы предупредить ее о моей репутации — трахать все, что шевелится. А Уилл тем временем схватил меня за грудки и пригрозил жуткими карами, если я спутаюсь с Джейн.

— Он стремится оберегать людей, которые ему дороги. — Элизабет расслабилась. Очевидно, она просто неправильно поняла смысл сказанного Ричардом ранее.

— Да, этого у него не отнять, — и поэтому он закончил свою лекцию напоминанием о поведении Джейн в ситуации с брачным договором. Ну не глупо ли было с его стороны полагать, что я в какой-то опасности? Да даже если бы я и согласился с его точкой зрения на интересы Джейн, я вовсе не отношусь к тому типу мужчин, которые женятся. В любом случае, именно тогда я, помнится, и подумал: «Какие же они молодцы, что способны согласиться с тем, что их мнения о Джейн не совпадают».

Голова у Элизабет пошла кругом. Это казалось невозможным, и все же она не видела причин, по которым Ричарду имело бы смысл все это выдумывать.

Поскольку она воздержалась от комментариев, Ричард продолжил:

— И это, в общем, показывает, что во всей этой штуковине под названием «любовь», должно быть, действительно что-то есть. И это почти сделало из меня человека, верящего в любовь, — с ударением на слове «почти».

Элизабет улыбнулась ему натянутой улыбкой, в молчании потягивая свой коктейль. В этот момент к ним спустилась Шарлотта, триумфально размахивая тюбиком с губной помадой.

Вскоре после этого все трое покинули столик и присоединились к компании на другом конце барной стойки. Вслушиваясь в веселую, жизнерадостную болтовню друзей, Элизабет заставила себя до поры до времени отложить в сторону размышления о словах Ричарда. Этому должно было быть какое-то объяснение, но в шумной атмосфере вечеринки искать его было бесполезно.

3:27 утра.

Уильям поморгал, пытаясь прояснить зрение, но цифры на табло его часов не изменились. 3:27, а это значило, что прошло ровно шесть минут с тех пор, как он смотрел на них в последний раз.

Последний час он только и делал, что регулярно смотрел на часы. Его мозг и тело все еще были настроены на калифорнийское время, по которому сейчас было, стало быть, 12:27 — совсем еще не поздно по его стандартам. Но с учетом того, что последние две ночи он жертвовал сном ради более приятных занятий, Уильям надеялся, что усталость быстро сморит его. Очевидно, эти надежды оказались тщетными.

Если бы она была здесь, со мной, я наверняка смог бы заснуть. Это было до боли знакомое ощущение — лежать здесь, на этой кровати, тоскуя по ней, — и на него нахлынули воспоминания о мучительном, пронзительном одиночестве прошедшего лета. Надеясь как-то уравновесить эти мрачные мысли и утешиться, он соткал в воображении образ Элизабет — её теплые, сладкие губы, прильнувшие к его губам, ее любящие руки, нежно гладящие его волосы. Но вместо того, чтобы успокоить душу, ее призрачное присутствие только пробудило в нем желание, и теперь его тело тосковало по ней не меньше, чем сердце.

Он сел и решительно свесил ноги с кровати. Ветеран сотен — а может, даже и тысяч — бессонных ночей, он прекрасно знал, что в такой ситуации упорство еще никогда не гарантировало результата. Пора было сдаться бодрствованию. Он вышел прочь из спальни, на ходу запахивая халат, укрывший его от прохладного ночного воздуха, и пересек коридор, направляясь к гостиной. Слабенькие полоски уличного света чуть пробивались сквозь занавески, обеспечивая освещение, которого ему сейчас вполне хватало.

Его манил к себе рояль, терпеливо ждущий в темноте касаний его рук.

— Я скучал по тебе, — прошептал Уильям, и прохладные полированные клавиши откликнулись чуть слышным приветствием, когда он легко провел по ним пальцами. Он уселся за инструмент, его руки на мгновение замерли над клавиатурой — и затем началась музыка, которая изливалась из какого-то глубинного, сокровенного места, таившегося где-то внутри него, словно он сам был всего лишь её проводником.

Ноктюрн, который он играл,* идеально соответствовал его настроению. Шопен понимал, что значит страстная тоска, приходящая поздней ночью, понимал эту тихую боль покоренной, но обеспокоенной души. Щемящая мелодия простерла над ним свои чары, и его связь с инструментом казалась некой особой разновидностью любви, понять которую дано немногим.

Последний аккорд тихо уплыл в темноту, но руки Уильяма оставались неподвижно лежать на клавишах. Его окружали образы последних нескольких недель: плотный туман, окутавший башни моста Золотые Ворота, огненный солнечный диск, закатно алеющий при погружении в безмятежно-спокойные воды океана, и надо всем этим — пара ярко-зеленых глаз, сияющих на лице, которое сделалось средоточием его вселенной.

У него на языке вертелась фраза — название песни, настолько хорошо известной, что банальность этого клише заставила его почувствовать себя глупо. Но чем сильнее он старался отогнать ее от себя, тем настойчивей она к нему липла, пока он, наконец, не поддался этому искушению, виновато улыбнувшись в темноту.

— Ну ладно, так и быть. — В тишине комнаты его голос прозвучал неестественно громко. — Это явно подходит к моему случаю.

Может, это было и клише, но, мягко импровизируя на тему песни «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско»**, он не мог отрицать заключавшейся в этих словах глубокой истины.

Она нужна мне здесь — в этом городе, в этом доме, в этой комнате. Она нужна мне в каждом гостиничном номере, в который я приезжаю, и в первом ряду каждого концертного зала. И я не могу ждать месяцами, пока все это устроится само собой. Я должен сделать так, чтобы это случилось. И скоро.

------
* – Фредерик Шопен. Ноктюрн ми-бемоль, Op. 9, No. 2. Исполнитель — Клаудио Аррау, название альбома: Chopin: Complete Nocturnes and Impromptus, © 1997 Philips Classics. Запись 1978 г.

** – “I Left My Heart in San Francisco,” авторы — Д. Кросс и Дж. Кори. Исполнитель — Эмиль Пандольфи, название альбома — What a Wonderful World, © 1999 MagicMusic Productions.

 

© 2007. Все права принадлежат автору