Нежданная песня

Глава 24

 

Уильям шагнул из тени дорожки на настил, окружавший бассейн. Элизабет уставилась на него, прижав руку к груди и изумляясь тому, откуда у нее в животе вдруг завелась целая колония растревоженных бабочек.

— Уильям! Что ты делаешь здесь, на улице?

— Я же сказал тебе. Нам нужно поговорить.

— Но ведь ты почетный гость. Тебе нужно быть там, в доме.

— Это важнее.

— А как ты узнал, что я здесь? — И почему я задаю такие несущественные вопросы?

— Я видел, как ты выходила из зала. Ты выглядела расстроенной, и я беспокоился о тебе.

— Значит, ты пришел сюда искать меня?

Уильям кивнул.

— Я не смог уйти сразу после того, как закончил играть, а когда я вышел, на террасе тебя не было. Но я увидел, что кто-то стоит у бассейна, и подумал, что это, должно быть, ты.

Её нервы на мгновение успокоились при этом свидетельстве его заботы и внимания. Только не усматривай в этом слишком многого. Он увидел, как глупо ты повела себя, и просто проявляет доброту из жалости.

Она вздохнула.

— Извини, если отвлекла тебя тем, что ушла во время исполнения. Это было очень невежливо с моей стороны. Мне просто… нужно было выйти на воздух.

Уильям шагнул ближе, пристально глядя ей в глаза.

— Тебя расстроило то, что я сыграл «Интермеццо»? — мягко спросил он.

— Нет, конечно, нет, — быстро ответила Элизабет, глядя вниз, на свои руки, которые беспокойно разглаживали складки на атласной юбке её платья. — В зале было душно, и мне нужно было подышать свежим воздухом.

— И ты нашла его только тут, у бассейна? — В его голосе прозвучал намек на улыбку, и когда она взглянула ему в лицо, то увидела там лукавое выражение, смешанное с ласковым участием. Она скрестила руки на груди и ответила ему вызывающим взглядом.

— Я подумала, что, как только ты закончишь играть, на террасу могут выйти и другие люди, а мне хотелось несколько минут побыть одной.

Его лицо сразу сделалось серьёзным.

— Ты хочешь, чтобы я ушёл? — тихо спросил он.

— Только если ты сам этого хочешь.

— Не хочу.

Они стояли лицом друг к другу, разглядывая окрестности бассейна. Элизабет потёрла локти, стараясь согреться.

— Тебе холодно? — спросил он.

Она кивнула:

— Я оставила шаль внутри.

Уильям снял смокинг.

— Ты позволишь?

Элизабет снова кивнула, и он накинул смокинг ей на плечи.

— Спасибо, — чуть слышно сказала она, надеясь, что он принял её невольную дрожь, вызванную его прикосновением, за содрогание от холода.

Он сунул руки в карманы и плотно сжал губы, глядя вдаль, на слабо поблескивающие огни раскинувшегося перед ними Сан-Франциско.

— Совсем как во время предсвадебного ужина, — произнесла Элизабет, чувствуя потребность нарушить неловкое молчание. — В тот вечер ты тоже одолжил мне свой пиджак.

Он кивнул, всё ещё не отрывая глаз от далёких огней города.

— Я помню. Кажется, что это было так давно.

— Да, верно. С тех пор столько всего произошло.

— Элизабет… — Он резко замолчал, уставившись в землю. Когда он поднял на нее глаза, её поразило выражение глубокой печали на его лице.

— Ты спросила меня, можем ли мы оставаться друзьями, — произнес он очень мягко. — Я поразмыслил над этим и не думаю, что это возможно. Во всяком случае, не для меня.

Слёзы, которые Элизабет удалось побороть, грозили вот-вот вернуться с новой силой.

— Я действительно всё разрушила той ночью, да?

— Нет, дело не в этом…

— Нет-нет, именно в этом. Ты не должен щадить мои чувства. Я просто отвратительно повела себя тогда. Мне не следовало говорить все эти ужасные вещи.

— Но ты была права — в отношении некоторых из них, во всяком случае.

— Нет. Это я виновата в том, что у тебя сложилось неправильное впечатление. Что ещё ты должен был подумать после того, как мы целовались и я впустила тебя в свою квартиру? И потом, когда я не смогла заставить тебя сразу же уйти, конечно, ты решил, что мы… что я хотела, чтобы ты остался на ночь.

Уильям яростно покачал головой:

— Не вини себя. Я чувствовал твою неуверенность и неловкость от того, что происходило между нами, но убеждал себя в том, что мне это только кажется, потому что это не соответствовало моим желаниям. И каждый раз, когда я видел, что ты вот-вот попросишь, чтобы я ушел или перестал целовать и обнимать тебя, я делал все возможное, чтобы ослабить твое сопротивление.

— Нет, ты ни в чём не виноват. Я сама ответственна за свое поведение. И ты меня абсолютно ни к чему не принуждал. Я просто… это так трудно объяснить. Но мне нужно знать одну вещь. Значит, я была права той ночью? Секс — это всё, что тебе было нужно от меня?

Его глаза потемнели.

— Конечно, нет! Спустя столько времени ты всё ещё веришь в это? Ты до сих пор считаешь, что я способен на подобное?

— Я просто не знаю, что еще думать. Ты говоришь, что не винишь меня за ту ночь, и всё же после этого ты мне ни разу не позвонил.

Было видно, как Уильям стиснул зубы:

— Ты жалуешься, что я тебе не позвонил?

— Ну — не позвонил же. — Элизабет поверить не могла, что он пытается вести себя как обиженная сторона после того, как проигнорировал её телефонные звонки.

Он поднял голову, высоко вздёрнув подбородок:

— А тебе не кажется, что у меня были на то веские причины? Ты же сказала, что больше никогда не хочешь меня видеть. Это было совершенно недвусмысленное заявление.

— Но я вовсе не имела это в виду. Я пожалела о своих словах на следующее же утро. И я бы…

— А я, видимо, должен был просто интуитивно догадаться, что ты имела в виду, а что нет? — Уильям расправил плечи и скрестил руки на груди.

— Нет. Но ты мог бы перезвонить и дать мне возможность всё объяснить.

— И подвергнуть себя риску выслушать очередную порцию злостной клеветы?

— Мне казалось, было совершенно очевидно, что я не собиралась этого делать.

— Для ясновидящего — возможно, — ответил он обиженным тоном. — Для меня же это было абсолютно неочевидно.

Элизабет никак не могла взять в толк, в чем причина такого отношения. Её телефонные сообщения носили откровенно примирительный характер; любой, кто прослушал бы их, обязательно бы это понял. Это безнадежно. Мы настроены на совершенно разные волны.

— Ну что ж, в таком случае, видимо, ты был прав, — сказала она, качая головой. — Очевидно, что мы не можем оставаться друзьями. И, возможно, тебе уже пора возвращаться в дом. Кэтрин и Энн тебя уже наверняка повсюду разыскивают.

Уильям сник прямо у неё на глазах, словно из него выпустили воздух — плечи опустились, а гневное выражение лица сменилось встревоженным.

— Подожди. Я вовсе не так хотел закончить наш разговор.

— Да, но знаешь что? Даже Сам Великий Уильям Дарси не всегда может получить то, что хочет. Ты пришел сюда сказать мне, что больше не желаешь иметь со мной ничего общего. Ну и как ты ожидал, что я отреагирую? — Слёзы все-таки навернулись ей на глаза. — Ты что, думал, что я буду униженно благодарить тебя за любые крохи, которыми ты изволишь удостоить меня из милости?

— Ну конечно, нет. Пожалуйста, позволь мне объяснить…

— Мне не нужны объяснения, — резко перебила Элизабет сквозь стиснутые зубы. — Говоря твоими же словами, «это было совершенно недвусмысленное заявление».

— Но…

— Я возвращаюсь в дом. Можешь оставаться здесь, если хочешь, хотя я подозреваю, что в скором времени Кэтрин пошлёт ищеек по твоим следам. В конце концов, мы ведь не хотим заставлять Энн ждать.

— Прошу тебя, не уходи. Ты не понимаешь…

— Ты абсолютно прав, — отрезала Элизабет, уперев руки в бока. — Я не понимаю, почему ты не можешь согласиться хотя бы приветливо здороваться со мной, если мы случайно встретимся в коридоре. Я не понимаю, почему ты повёл себя так, словно мы едва знакомы, когда сегодня подошла моя очередь поприветствовать тебя. А больше всего я не понимаю, как ты мог сыграть «Интермеццо» для Энн де Бург и этим перечеркнуть одно из моих самых прекрасных воспоминаний. — Она отвернулась, уставившись в темноту, исполненная решимости не дать ему возможности увидеть, как она плачет.

Он сделал резкий вдох и произнес сдавленным голосом:

— Элизабет, значит ли это…

Она вихрем развернулась в его сторону:

— Да, это значит, что до этого я солгала. Меня действительно расстроило то, что ты сыграл «Интермеццо». Тот ужин в твоем доме был одним из самых прекрасных вечеров, которые я когда-либо проводила в жизни.

— Благодаря красивому дому, музыке и орхидеям?

— Нет. Благодаря тебе. Теперь ты доволен? Я не переставала думать о тебе с тех пор, как уехала из Нью-Йорка, и мне невыносимо было слышать, как ты играешь эту же вещь для другой женщины, и видеть в этом доказательство тому, что тот вечер не значил для тебя того же, что он значил для меня.

— Элизабет… — Уильям внезапно шагнул к ней, и его глаза загорелись странным блеском, но она отступила назад, уклоняясь от него.

— Не беспокойся, — продолжала она, и её голос зазвенел от горечи. — Я не буду звонить и бегать за тобой, и даже здороваться не буду при встрече. В отличие от Кэролайн Бингли, я прекрасно понимаю намеки. Я очень быстро их усвоила, когда ты не ответил на мои телефонные сообщения тогда, в июне. А теперь извини, мне нужно вернуться в дом и найти Джейн. Я думаю, что нам обеим пора отправляться обратно домой, где нам самое место.

Она попыталась быстро пройти мимо Уильяма, разъярившись на себя за то, что так и не сумела удержаться от слёз, но он схватил её за руку и остановил.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не ответил на твои телефонные сообщения? — спросил он.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — ответила она, вырывая руку и пытаясь обойти его сбоку.

Он сделал шаг в сторону, преграждая ей путь.

— Нет, не знаю. Пожалуйста, объясни мне.

— Знаешь, конечно. Послушай, я понимаю, что ты поначалу не мог мне перезвонить, потому что попал в больницу. Но ты и потом не перезвонил. И у тебя был мой номер в Сан-Франциско, поэтому не притворяйся, что ты не знал, как со мной связаться. Ты просто не хотел со мной разговаривать. А теперь, пожалуйста, уйди с дороги. Я возвращаюсь в дом.

— Я не могу дать тебе уйти, — сказал он, глядя на неё так, словно она вдруг начала изъясняться на каком-то непонятном наречии, — пока ты не объяснишь мне, о чем говоришь.

Элизабет проигнорировала эти слова, поглощенная ходом собственных мыслей.

— Ты мог хотя бы позвонить и оставить сообщение, просто сказать, как ты себя чувствуешь. Я так волновалась за тебя.

Он закрыл глаза и отчаянно потёр лоб.

— Элизабет, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ведь это же ты мне не позвонила.

— Что за ерунда. Я дважды звонила на твой сотовый. Вообще-то, даже три раза, но в третий раз я не оставила сообщения.

— Когда?.. Когда ты звонила?..

Элизабет покачала головой, недоумевая, какую игру он затеял.

— Первый раз это было наутро после того, как мы… как ты… наутро после той вечеринки. А потом я позвонила еще раз, позже, тем же днём. Ты ведь не думаешь, что я поверю, будто эти сообщения просто испарились из твоего телефона, не так ли?

Уильям шагнул к ней и крепко схватил за плечи, глядя прямо в глаза. Она начала было вырываться, но замерла на месте, потрясённая выражением его лица. Он заговорил — тихо, но с невероятной убеждённостью в голосе:

— Я клянусь тебе, Элизабет, что я не получал никаких сообщений. После той ночи я больше не слышал от тебя ни единого слова.

Она услышала искренность в его голосе, увидела боль в его глазах — и поняла, что, каким бы маловероятным это ни казалось, он говорил правду.

— Но я не понимаю…

Уильям слегка ослабил хватку, которой держал её плечи.

— Я тоже не понимаю, но клянусь, что это правда. Я так отчаянно хотел услышать твой голос, но…

— Но тогда почему же ты не позвонил мне, когда я оставила тебе записку в больнице?

Его глаза внезапно расширились:

— Ты оставляла мне записку?..

— Да, конечно — в тот день, когда тебя навестила. Я положила её прямо рядом с орхидеей. — Она увидела расстроенное, смятенное выражение в его глазах и в ужасе прикрыла рот рукой. — Ох, нет. Так ты что, и записки не получал?

Печаль на его лице внезапно сменилась холодной яростью. Он выпустил её плечи и шагнул в сторону.

— Эта лживая сука!... — прошипел он.

— О ком ты говоришь?

— Прости меня. Извини за грубость, — ответил он, пробегая рукой по волосам. — Но я готов убить её.

— Кого?

— Кэролайн Бингли.

— Почему? Что она тебе сделала?

— Нам, — поправил он с горечью в голосе. — Та орхидея, что ты мне оставила…

— Да?

— Она заявила, что это подарок от неё.

Элизабет захлестнуло горячей волной ярости:

— Она присвоила себе мою орхидею??

— Да. Должно быть, она же и стащила твою записку.

— Что она сделала??..

— Либо её взяла она, либо записка каким-то образом упала на пол и её так никто и не нашел.

— Но это же ужасно! Неужели можно так поступить с человеком, который лежит в больнице, без сознания?

Он холодно кивнул.

— Это бы её не остановило. Ни на секунду.

Элизабет только покачала головой, поражённая тем, что услышала. Она постоянно предупреждала Джейн об опасности общения с Кэролайн, подозревая, что та предельно рассчетлива и лжива, но даже она никак не могла себе представить, что Кэролайн опустится настолько низко в своих попытках во что бы то ни стало заполучить Уильяма.

Тем не менее, каким бы отвратительным ни было поведение Кэролайн, в данный момент ей нужно было разобраться в более важных вещах. Элизабет сделала глубокий вдох и попыталась справиться со своей яростью, отложив её до более подходящего времени.

— Ну хорошо, допустим. Ты так и не получил моей записки из-за этой… этой… я даже не могу придумать для неё подходящего слова. Но ведь ты все равно знал, что я приезжала в больницу навестить тебя, — сказала она. — И это должно было подсказать тебе, что я больше не сержусь. Так почему же ты не позвонил?

Он медленно покачал головой:

— Я узнал о том, что ты приходила ко мне в больницу, только позавчера.

Элизабет уставилась на него, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел.

— Но ведь Аллен видел меня. И медсестра обещала, что скажет тебе о том, что я приходила.

— У Аллена нет привычки совать нос в чужие дела, и, кроме того, он ведь полагал, что я видел тебя. А всё, что сказала медсестра — что приходила моя… что меня приходила навестить какая-то женщина. Я подумал, что она имела в виду Кэролайн.

— Значит, ты вообще не знал о том, что я после той ночи пыталась связаться с тобой?

Он кивнул, не говоря ни слова.

— И, стало быть, ты решил…

— Я решил, что ты ненавидишь меня. Что ты никогда меня не простишь.

Она покачала головой:

— Я не могла долго злиться на тебя, как бы сильно я ни старалась. Уже на следующее утро мне стало ужасно стыдно от того, что я тогда наговорила. Но когда ты мне не перезвонил…

Уильям прикрыл веки и несколько мгновений стоял неподвижно. Когда он наконец вновь открыл глаза, их переполняли боль и сожаление.

— Что ты тогда сказала? — тихо спросил он. — В твоих телефонных сообщениях. Пожалуйста, мне нужно знать.

— Я точно уже не помню, но я сказала, что хотела бы извиниться и что нам нужно поговорить. И ещё сказала, что, возможно, это была бы и неплохая идея — чтобы ты зашёл ко мне в тот вечер, накануне моего отъезда.

— О, мой Бог. — Он помолчал и с трудом сглотнул. — Так ты хотела со мной увидеться?

— Да. Но, как потом выяснилось, ты всё равно не смог бы прийти. Ты к тому моменту был уже в больнице.

— Я знаю, но всё же… — его голос осекся, и он медленно покачал головой, глядя вниз, в землю.

— Стало быть, ты хочешь сказать, что хотел, чтобы я позвонила, и что, если бы до тебя дошли мои сообщения, ты бы мне перезвонил?

Он сделал шаг к ней и медленно протянул руку, убирая локон с её щеки.

— О Господи, да, — прошептал он хрипло. — Я в жизни не желал ничего сильнее. Пока я лежал в больнице, то всё время просил, чтобы мне принесли мой сотовый. А потом, когда его наконец принесли, но там не оказалось от тебя никаких сообщений… — его голос прервался, и глаза Элизабет наполнились слезами.

— Мне даже снилось, что ты пришла меня навестить, — продолжил он с горькой улыбкой, нежно смахивая большим пальцем слезинку с её щеки.

На его лице читалась такая глубокая, такая пронзительная печаль, что у неё заныло сердце.

— Мне жаль. Я и понятия не имела…

— Ну конечно, нет, — ответил он голосом, переполненным эмоциями. Его рука безвольно упала вдоль тела. — Откуда тебе было знать? Ты подумала, что я игнорирую твои звонки, потому что не получил от тебя того, что мне хотелось.

Она покачала головой:

— Я не должна была так плохо думать о тебе. Но ты ведь, должно быть, решил, что я совершенно бессердечна, раз не позвонила, когда ты был так серьёзно болен.

— Нет. Я полагал, что ты даже не знала о том, что я попал в больницу. А потом, ведь ты была так сердита на меня. Я поймал себя на том, что надеюсь, что ты позвонишь хотя бы ради того, чтобы продолжить кричать и ругаться — по крайней мере, в этом случае мы бы хоть как-то продолжали общаться.

Элизабет не смогла сдержать улыбки:

— И учитывая, сколько всего я высказала тебе прямо в лицо, полагаю, нетрудно было представить, что я позвоню, чтобы продолжить осыпать тебя оскорблениями и по телефону.

Слабая улыбка осветила и его лицо:

— Если честно, я бы совсем не возражал, если бы это значило, что я смогу видеть тебя и говорить с тобой.

Они вновь замолчали, глядя друг на друга, и их улыбки медленно угасли.

— Сейчас уже слишком поздно исправить всё между нами? — спросил Уильям.

— Я надеюсь, что не поздно. Но, возможно, что это и не так — для тебя, я имею в виду. Ты ведь сказал, что даже не хочешь, чтобы мы оставались друзьями.

— Ты меня неправильно поняла. И, как это часто с тобой случается, когда ты чем-то расстроена, ты так и не дала мне возможности объясниться. — Он выразительно посмотрел на неё, изогнув бровь.

Элизабет вспыхнула.

— Извини. Дурная привычка. Теперь ты полностью завладел моим вниманием, и я обещаю не перебивать.

Уильям взял её за руку.

— Я имел в виду, — произнес он, мягко лаская её голосом, — что не смог бы быть тебе только другом. Я хочу гораздо большего и не уверен, что сумею делать вид, будто это не так. Но если это и есть то, чего ты от меня хочешь…

— Нет, я хочу не этого. Я просто думала, что это всё, на что я могу рассчитывать. — Она сделала глубокий вдох и медленно произнесла: — Я тоже хочу большего.

Он сильно сжал её руку, и его черты озарились мягким светом совершенного, абсолютного восторга. Она смотрела на него, чувствуя, как в горле встает ком.

— Я скучала по тебе, — тихо сказала она.

— И вполовину не так сильно, как я скучал по тебе, Лиззи, — то есть, я хотел сказать, Элизабет.

Она рассмеялась при виде виноватого выражения его лица.

— Все в порядке — ты можешь называть меня Лиззи.

— Ты уверена? — поддразнил он, поправляя свой смокинг, который вот-вот грозил соскользнуть, и не убрал после этого руки с её плеч. — В ту ночь ты жёстко настаивала на том, что только твои друзья имеют на это право.

— Да, это верно, — парировала она с озорной усмешкой. — А ты ведь сказал, что не хочешь быть моим другом.

— Ну и вредина же ты. — Он нежно провел по её щеке согнутыми пальцами, и она ощутила легкое покалывание на коже после этих прикосновений.

— Ну хорошо, беру свои слова назад. — Она непроизвольно шагнула вперед, словно теплота в его взгляде была невидимой шелковой нитью, которая медленно, но неодолимо притягивала её к нему.

— Лиззи… — произнес он своим глубоким, мягким голосом. Он улыбался сейчас той милой мальчишеской улыбкой, от которой у неё всякий раз таяло сердце, и она просто не могла не сделать еще один шаг вперед, пока их тела не соприкоснулись.

— Лиззи… — сказал он снова, на этот раз чуть слышным шепотом. Этот звук отозвался трепетом во всем её теле, и у неё перехватило дыхание.

Его взгляд упал на её губы, и, когда он снова поднял на неё глаза, в них читался вопрос. Она была озадачена его нерешительностью, но потом догадалась, что он позволяет ей взять инициативу на себя. Глядя ему в глаза, она провела руками по его груди вверх, к плечам, ощущая тепло его тела сквозь накрахмаленную гофрированную сорочку, а затем запустила пальцы в густые колечки волос у него на затылке. Ласковым движением она притянула его к себе за шею, пока их губы не встретились в восхитительно нежном, долгом, томном поцелуе.

Когда Уильям поднял голову и медленно открыл глаза, Элизабет задумалась на миг о том, почему блаженное выражение на его лице наполнило её сердце такой трепетной радостью. Но сейчас явно было не время размышлять о подобных материях.

Его руки, поднырнув под смокинг, сомкнулись вокруг её талии уверенным, собственническим жестом.

— Ты и правда не можешь себе представить, как я по тебе соскучился, — пробормотал он.

Она ещё крепче обвила его руками за шею, и в результате смокинг все-таки соскользнул у неё с плеч. Она посмотрела, как он валяется, скомканный, на земле у её ног, и начала было наклоняться, чтобы спасти его из этого недостойного положения, но Уильям не выпустил её, еще теснее прижав к себе.

— Оставь его, — прошептал он, чуть касаясь губами её лба. — Сейчас я никак не могу тебя отпустить, как бы ни старался.

Он склонил голову и вновь жадно приник ртом к её губам. Руки Элизабет взметнулись обратно к нему на шею, и она безропотно сдалась сладкой, томительной неге его поцелуя.

divider

Несколько минут спустя Элизабет и Уильям, рука в руке, медленно поднимались по дорожке обратно к дому. Он поднял смокинг и снова накинул его на плечи Элизабет, заявив после тщательного и придирчивого осмотра, что от падения на землю он не пострадал. Хихикнув, он спросил себя, понимает ли она, какой значительной жертвой с его стороны было так пренебречь ради неё деталью своего гардероба, пусть даже и ненадолго.

Rosings at night— Что смешного? — спросила она.

От её ласковой улыбки у него дрогнуло сердце.

— Ничего. Просто ты делаешь меня счастливым.

— Я рада, — ответила она, сжав его руку.

Уильям оглядел тенистую лужайку в поисках какого-нибудь укромного уголка, где они могли бы уединиться. Возвращение на приём значилось сейчас чуть ли не последним пунктом в списке его желаний. Он сожалел, что не может вместо этого провести остаток вечера, гуляя по саду вместе с Элизабет, ощущая пожатие её мягкой ладошки, тесно сплетенной с его пальцами, и время от времени останавливаясь, чтобы заключать её в объятия и снова и снова пробовать на вкус эти восхитительно нежные, теплые губы. Он сейчас испытывал почти эйфорию от радости, и это было незнакомое и совершенно упоительное ощущение.

Он заметил тропинку, которая вела к небольшой рощице сбоку от главной дорожки, и с улыбкой, полной счастливого предвкушения, попытался направить Элизабет в эту сторону. Она взглянула на него, приподняв одну бровь в безмолвном вопросе.

— Я пока не готов к тому, чтобы возвращаться обратно в дом, где я вынужден буду делить тебя с другими людьми, — объяснил он. — Почему бы нам не остаться здесь еще ненадолго?

— Ты прекрасно знаешь, что так поступать нельзя. Кэтрин наверняка не привыкла к тому, чтобы её почетный гость исчезал с приёма. Я не удивлюсь, если она уже снарядила целую поисковую экспедицию, чтобы отыскать тебя.

Словно в ответ на её слова в это же мгновение из темноты к ним бросилась фигура, облачённая в смокинг.

— Мистер Дарси? Мистер Дарси, это вы?

Элизабет быстро высвободила руку из ладони Уильяма и отступила на шаг в сторону. Уильям закатил глаза, увидев, что к ним на всех парах приближается сопящий, раскрасневшийся Билл Коллинз. Он остановился перед Уильямом, и тот кивнул ему с ледяным презрением.

— Хвала Всевышнему, что я нашёл вас, мистер Дарси! Доктор де Бург просто вне себя! Она послала меня, чтобы я вас обязательно разыскал. Вы просто непременно должны сию же минуту вернуться в дом! — Билл отчаянно жестикулировал, взмахивая руками в сторону дома, и чуть не подпрыгивал на месте от возбуждения.

Уильям не сдвинулся с места.

— Мы с Элизабет просто вышли немного подышать свежим воздухом. Почему бы вам не пойти и не сказать Кэтрин, что я буду через несколько минут.

— Билл, мы вовсе не хотели вызывать недовольство доктора де Бург, — сказала Элизабет. — И я совершенно не собиралась монополизировать Уильяма. Как он и сказал, мне просто нужно было выйти подышать воздухом — в доме слишком душно. А Уильям, как истинный джентльмен, вызвался сопроводить меня.

— Я буду только счастлив прогуляться с тобой, чтобы мистер Дарси смог вернуться к выполнению своих обязанностей в качестве почётного гостя, — сказал Билл. Уильям крепко стиснул челюсти, возмущенный как нахальными словами Билла, так и ласковым выражением его глаз, остановившихся на Элизабет.

— Ну, сейчас в этом уже нет необходимости, — быстро ответила она, пока Уильям обдумывал, как бы получше осадить Билла с подобающей ситуации долей высокомерия. — Давайте все вместе побыстрее вернёмся в дом, чтобы доктор де Бург перестала волноваться.

Уильям знал, что она права, но это ещё не означало, что ему это должно было понравиться. Он шумно вздохнул, и они пустились по пятам за Биллом, который постоянно их поторапливал. Элизабет сняла с плеч смокинг Уильяма и протянула ему, воспользовавшись этой возможностью, чтобы нежно скользнуть рукой по его предплечью, и её тёплая улыбка послужила подтверждением тому, что это прикосновение не было случайным.

— Должно быть, уже поздно, — сказала она. — Я думаю, мне стоит отыскать Джейн и узнать, готова ли она ехать домой.

Rosings terrace— Не уходи пока с приема, — ответил он, пока Билл уже почти бежал рысцой впереди них по дорожке. — Останься и позволь мне подвезти тебя.

— Но я приехала сюда вместе с Джейн.

— Ну пожалуйста?

Она приподняла одну бровь.

— Ну надо же. Уильям Дарси сказал «пожалуйста». Ладно, я попробую что-нибудь придумать.

Они прошли сквозь застеклённые двери террасы в бальный зал в сопровождении Билла Коллинза, который, без сомнения, гордился собой.

— Доктор де Бург, — триумфально провозгласил он, — я нашёл его!

Уильям увидел неодобрительный, сердитый взгляд Кэтрин, обращённый в его сторону. Остаток вечера явно не обещал быть приятным. Но ему было всё равно — Элизабет вновь вернулась в его жизнь, а это стоило куда больших жертв, чем испытывать на себе гнев Кэтрин де Бург.

divider

Примерно час спустя Уильям решил, что уже достаточно расплатился за своё исчезновение. С момента возвращения в дом он с самым внимательным видом стоял рядом с хозяйкой вечера, время от времени вставляя реплику-другую в разговор, пока она практически безостановочно вела напыщенные беседы со своими наиболее важными гостями. Энн стояла рядом с матерью, не произнося ни слова, и выглядела ещё более бесцветной, чем обычно, если таковое было возможно.

Теперь, думаю, мне сойдет с рук то, что остаток вечера я проведу рядом с Лиззи. Толпа гостей уже начала редеть; наверное, скоро нам с ней можно будет уехать.

Элизабет покинула бальный зал практически сразу же, как только они вошли в дом, и с тех пор он её больше не видел. Уильям решил, что она отправилась на поиски Джейн. Он с удовлетворением отметил, что Билл Коллинз большую часть времени проводил в бальном зале, нарезая круги вокруг Кэтрин и Энн с воодушевлением преданного щенка. Я смотрю, он сейчас слишком занят, чтобы пытаться оказывать знаки внимания Лиззи. Не то чтобы я ревновал к нему, разумеется. Я просто рад, что она избавлена от необходимости отшивать его.

Альберт Бомонт, знаменитый дирижер Королевского Филармонического оркестра и старый друг покойного мужа Кэтрин, начал рассказывать обещавшую быть длинной и обстоятельной историю своей гастрольной поездки по Австралии. Уильям, извинившись, ловко улизнул из группы окружавших его гостей, проигнорировав брошенный ему вслед пронзительный взгляд хозяйки дома. Он покинул бальный зал и направлялся в гостиную в поисках Элизабет, когда заметил Чарльза Бингли, одиноко стоявшего в углу.

Глаза Чарльза загорелись радостью, когда он увидел Уильяма, и молодые люди подошли друг к другу.

— Скучаешь в одиночестве, Чарльз?

— Кэролайн и Елена отправились в дамскую комнату. Я наслаждаюсь минуткой уединения.

— Слишком много светской болтовни на сегодня?

Чарльз фыркнул.

— Елена, если честно, едва ли сказала за весь вечер пару слов, зато Кэролайн трещит без умолку. Всё больше о тебе, между прочим. Из того, что она сказала Елене, следует, что у неё на тебя большие планы теперь, когда ты в Сан-Франциско.

— Она может строить любые планы, какие ей вздумается, — ответил Уильям, пожимая плечами, — но им не суждено осуществиться.

— Кэролайн, похоже, считает, что ты положил глаз на Элизабет Беннет.

Уильям сунул руки в карманы и заставил свой голос звучать спокойно.

— Мы с ней… друзья. — Он пока не был готов ни с кем обсуждать Элизабет. Он заметил на лице у Чарльза любопытствующее выражение и почувствовал, как шею постепенно заливает краска. По иронии судьбы, из неловкого положения его выручила Кэролайн, которая вернулась из дамской комнаты.

— Уильям! Где ты был? Я тебя повсюду искала. — Она повернулась к нему фасадом, демонстрируя во всей красе недавно обретённую грудь, и просунула руку ему под локоть, прижимаясь к нему всем телом.

Выпятив губу с брезгливым отвращением, он высвободил руку и отступил на шаг в сторону. Он смущённо взглянул на Чарльза и поймал извиняющийся взгляд друга.

— Итак, дамы, — произнес Чарльз вымученно-шутливым тоном, — что скажете? Не пора ли нам отправляться обратно в город?

Елена кивнула.

— Уже поздно, и у меня болит голова.

— Нет-нет, ещё слишком рано, — сказала Кэролайн. — Кроме того, я не хотела бы оставлять здесь бедняжку Уильяма в полном одиночестве.

— Полно, Кэролайн, я и в самом деле считаю, что нам пора ехать, — ответил Чарльз.

— Нет. Я остаюсь. А ты поезжай, Чарльз, если хочешь. — Кэролайн упрямо выдинула вперед подбородок.

— Но ведь ты приехала сюда на нашей машине.

— Ну и что. Я уверена, что смогу найти кого-то, кто подвезёт меня домой. — Она кокетливо взглянула на Уильяма сквозь ресницы, изобразив своим ярко накрашенным ртом обольстительную улыбку.

Уильям покачал головой.

— Думаю, тебе стоит пересмотреть свое решение, Кэролайн. Найти попутчика в этот час может быть проблематично, если только ты не планируешь вызвать такси. — Прежде, чем она успела ответить, он повернулся к Чарльзу и Елене: — Рад был повидаться с вами. Вы остаетесь в городе до конца выходных?

— Я остаюсь, — ответил Чарльз. — Но Елене нужно будет завтра рано утром вернуться в Лос-Анджелес. Послушай, а ты не хотел бы встретиться завтра днём и совершить пробный пробег на твоей новой Феррари? Мне не терпится на неё посмотреть.

— Феррари? — с благоговением, чуть дыша произнесла Кэролайн. — О, боже.

Уильям помолчал в нерешительности. Он намеревался весь завтрашний день провести с Элизабет и не хотел связывать себя никакими другими договорённостями, пока не поговорит с ней. Но Чарльз был его близким другом — другом, который большую часть этого вечера выглядел совершенно потерянным и несчастным.

— Мне нужно сначала кое-что уточнить в своих планах на завтра. Давай, я позвоню тебе завтра утром, и мы договоримся, в котором часу встретимся.

— Конечно, без проблем. Я был очень рад тебя видеть, Уилл. Ты выглядишь намного лучше, чем в июле, когда я навещал тебя в Нью-Йорке.

Мужчины пожали друг другу руки, а затем Чарльз повернулся к Кэролайн:

— Спрашиваю в последний раз. Ты едешь с нами?

Кэролайн сделала шаг к Уильяму.

— Нет, я остаюсь.

Чарльз виновато пожал плечами, взглянув на Уильяма, который был благодарен другу за усилия, хотя тому так и не удалось избавить его от назойливого присутствия своей сестры. Он попрощался с Чарльзом и Еленой, которые отправились перед отъездом поблагодарить хозяйку вечера.

— Наконец-то мы одни, — вздохнула Кэролайн. — Уильям, дорогой, как же замечательно, что ты теперь будешь здесь, со мной, в Сан-Франциско.

— Я здесь не «с тобой», Кэролайн, — холодно ответил Уильям. — Мы временно проживаем в одном городе, и ничего больше. И, если мне не изменяет память, я просил тебя не называть меня «дорогой».

— Ох, ну ладно, — опять вздохнула она. — К счастью для тебя, ты выглядишь очень сексуально, когда дуешься. — Она снова продела руку сквозь его локоть. — Ну, а теперь давай обсудим, как нам лучше провести остаток выходных.

Уильям решительно высвободил руку из её захвата.

— Я понятия не имею, как ты собираешься проводить выходные, Кэролайн, и если честно, меня это совершенно не волнует. У меня уже есть свои планы.

— Ну что ж, ничего страшного. В последующие несколько месяцев у нас будет полно шансов видеться друг с другом. Но ты, по крайней мере, мог бы сегодня подвезти меня домой, ведь правда? Я здесь застряла без машины — Чарльз ведь уехал, а кроме того, я просто умираю от желания взглянуть на твою Феррари. Итальянские машины такие сексуальные…

— Сожалею, но это невозможно. — ледяным тоном произнес Уильям. — Машина двухместная, а я уже подвожу до дому другого человека. Так что если ты рассчитывала на меня, когда отказалась ехать с Чарльзом, то совершила ошибку. А теперь прошу меня извинить. Желаю приятно провести остаток вечера.

Он повернулся и зашагал прочь, покачивая головой. Он ожидал, что она попытается преследовать его, и, в самом деле, она позвала его по имени, и ее острые каблучки зацокали вслед за ним по натёртому паркетному полу. Дойдя до дверей, ведущих в гостиную, Уильям оглянулся и с огромным облегчением увидел, что её остановил кто-то из гостей. Может быть, мне удастся избегать встречи с ней до конца вечера. Здесь было явно неподходящее место, чтобы выяснять с ней отношения по поводу орхидеи и записки Элизабет, а больше ему нечего было обсуждать с Кэролайн.

Гостиная была полупуста; очевидно, большинство гостей либо находились в бальном зале, либо уже разъехались. Глаза Уильяма потеплели, когда он заметил Элизабет, которая стояла в углу в группе гостей, занятых оживлённой беседой. Он направился в их сторону, всем сердцем радуясь искренней улыбке, озарившей её лицо, когда она увидела, что он приближается к ним.

Он присоединился к группе и, пока Элизабет заново представляла ему нескольких преподавателей, с которыми он познакомился в начале приёма, немедленно после этого позабыв их лица и имена, ему пришло в голову, что он находится в неоплатном долгу у Кэтрин, которая предложила ему приехать в Сан-Франциско. Когда-нибудь мне нужно будет рассказать ей, какую неоценимую услугу она мне оказала. Если бы она только знала…

divider

Уильям протянул свой жетон одному из служащих парковки, специально нанятых Кэтрин на этот вечер.

— Надеюсь, вы о ней хорошо позаботились, — строго произнёс он.

— О, да, разумеется! — ответил служащий. — Вот уж крутая тачка, ничего не скажешь. — Он достал ключи от машины Уильяма из выдвижного ящика стола, который служил им импровизированным пультом управления, и рысцой побежал в сторону гаража.

Уильям взглянул на Элизабет, стоявшую рядом.

— Я только надеюсь, что они тайком не гоняли на ней все последние четыре часа. В этом случае бензин там будет совсем на нуле.

— А что за машина — еще один пожарно-красный Z3, вроде того, что был у тебя на венчании?

С самодовольной ухмылкой он приподнял брови:

— Подожди, увидишь.

Она ответила на его улыбку, радуясь его озорному, игривому настроению, и подступила поближе. Их руки коснулись друг друга, и он взял её ладонь в свою. И снова лёгкая нервная дрожь пробежала вверх по её руке, пока его длинные, сильные пальцы сплетались с её пальцами.

Как только Джейн услышала короткий, сбивчивый рассказ Элизабет о разговоре у бассейна, она была только рада отправиться домой одна. Кроме того, что ей хотелось дать Элизабет возможность провести побольше времени наедине с Уильямом, Джейн давно не терпелось покинуть приём. Необходимость держаться спокойно и равнодушно, наблюдая за Чарльзом в обществе Елены, отняла у Джейн практически все душевные силы. Элизабет чувствовала себя виноватой перед сестрой, отправляя её домой в одиночестве после такого тяжелого для неё вечера, но Джейн настояла на своём.

— Нет, Лиззи, даже и не думай о том, чтобы поехать со мной. Вам с Уильямом ещё многое нужно обсудить, и, если он отвезёт тебя домой, у вас будет время поговорить. И, кроме того, вы оба сейчас наверняка просто умираете от желания побыть наедине.

Элизабет густо покраснела, но не смогла ничего возразить по этому поводу.

Вскоре после того, как Джейн уехала, Уильям разыскал Элизабет в гостиной. Остаток вечера, который прошёл словно в полусне, он провёл рядом с ней, не отходя от неё ни на шаг. Хотя он говорил мало, она часто чувствовала на себе его пристальный взгляд, и, когда бы она ни поднимала на него голову, неприкрытое, восхищённое любование, которое читалось в его глазах, заставляло её сердце биться с удвоенной скоростью.

А теперь, наконец, они вышли из здания на улицу и скоро останутся совсем одни. Семейство бабочек, поселившихся у неё в животе, от одной этой мысли сразу же всполошилось и легло на крыло. Им с Уильямом ещё оставалось прояснить несколько очень важных вопросов — кое-что ей нужно было сказать ему, а кое-чего она сама пока не понимала и хотела услышать ответ от него. На самом деле, ей не очень-то хотелось обсуждать все эти проблемы сегодня же вечером. Но, возможно, мне придётся это сделать, в зависимости от того, чего он ждёт от меня.

ferrari2Серебристая Феррари-кабриолет с закрытым верхом выкатилась перед ними на дорожку, и служащий парковки вышел из неё и распахнул дверь.

— Прошу вас, сэр.

Элизабет охнула.

— Это твоё?

На лице у Уильяма появилось такое самодовольное выражение, что она чуть не расхохоталась.

— Тебе нравится?

— Никогда не думала, что мне доведётся проехаться на Феррари! — Она крепко стиснула его руку, разглядывая обтекаемую, сверкающую машину.

— Отныне тебе придётся ездить на ней, и очень даже часто, если моё слово хоть что-то значит, — сказал он и, подведя её к пассажирскому месту, картинно распахнул перед ней дверцу.

— Уильям! Уильям! Подожди меня!

Этот пронзительный, неприятно режущий слух голос принадлежал Кэролайн, которая семенила по направлению к ним так быстро, как только позволяли её высокие шпильки. Под конец вечера она несколько раз пыталась приблизиться к ним, но Уильяму каждый раз удавалось успешно отражать её атаки, либо игнорируя, либо пресекая в корне все её попытки завязать разговор.

— Что тебе нужно, Кэролайн? — спросил он резким тоном.

— Я тебе уже говорила — ты просто обязан отвезти меня домой. Я же знаю, ты не допустишь, чтобы я тут застряла.

— Извини, но ничем не могу тебе помочь. И я предупреждал тебя, ещё до отъезда Чарльза, что найти попутную машину может быть сложно.

— Ну да, вот именно! — прочирикала Кэролайн. — И поэтому я не сомневаюсь, что ты поведёшь себя, как настоящий джентльмен, и отвезёшь меня.

— Я тебе уже говорил ранее, чтобы ты на меня не рассчитывала. Я отвожу домой Элизабет.

Кэролайн повернулась к Элизабет. Выражение её лица крайне снисходительный наблюдатель мог бы с большой натяжкой назвать и улыбкой, хотя, сказать по правде, оно куда больше походило на презрительную гримасу.

— Я уверена, ты не будешь возражать, чтобы тебя подвез кто-нибудь из твоих приятелей, правда, Элизабет? Ты, кажется, в очень тёплых отношениях с тем парнем, который носит волосы хвостиком. Кто-то из официантов, кажется? Уверена, что он будет счастлив отвезти тебя домой, как только закончит мыть посуду.

— Это Билл Коллинз, заместитель декана консерватории, — ответила Элизабет невозмутимым тоном, подступая ближе к Кэролайн. — Возможно, ты помнишь его по предсвадебному ужину Джейн и Чарльза.

— Ах да, верно! Теперь, когда ты мне напомнила — вы ведь много времени провели с ним в тот вечер вдвоём, не правда ли? Я сейчас припоминаю, что он аккомпанировал твоему замечательному соло, когда ты выставила бедного Уильяма на посмешище.

— Кэролайн… — начал было Уильям, но Элизабет перебила его, мягко дотронувшись до его руки.

— Да, мне действительно пришлось в тот вечер провести немало времени с Биллом. Я ведь сидела рядом с ним за столом, на том самом месте, где полагалось сидеть тебе. Странно, не правда ли, что только наши две карточки оказались перепутанными, тогда как все остальные были разложены правильно? Такое впечатление, что кто-то сделал это нарочно.

Легкий намёк на беспокойство тронул черты Кэролайн, но буквально через секунду её лицо вновь сделалось безмятежным.

— А ты знаешь, Элизабет, должно быть, ты права. Возможно, это сделал Билл, чтобы иметь возможность не разлучаться с тобой во время ужина. Как тебе повезло, что у тебя такой… занятный парень.

Самодовольную броню Кэролайн было явно нелегко пробить язвительными уколами, но Элизабет пока еще не была готова сложить оружие.

— Хотя мы с Биллом и друзья, но он не мой парень. Вообще-то, насколько я знаю, у него сейчас нет девушки. Так что, раз уж ты им так интересуешься, почему бы мне не представить вас друг другу? Я уверена, что он будет только счастлив подвезти тебя в город, а за время поездки вы как раз сможете поближе познакомиться.

— Это замечательная идея, — сказал Уильям, — но, Кэролайн, тебе придется попросить Кэтрин де Бург познакомить вас. А нам уже пора ехать. Так что, если ты позволишь…

— Ах, как мило, — проворковала Кэролайн, одарив Элизабет покровительственной улыбкой. — Полагаю, это твоя первая поездка на Феррари?

— Да, верно, — ответила Элизабет, которую одновременно и забавляли, и раздражали попытки Кэролайн вывести её из равновесия.

— Я так и думала. В конце концов, ведь никто из твоих знакомых — за исключением дорогого Уильяма, разумеется, — не может себе позволить такую машину. Как благородно с его стороны проявить такую доброту, чтобы расширить твой ограниченный кругозор.

— О да, не правда ли, — саркастическим тоном отозвалась Элизабет, жалея, что у неё нет сейчас под рукой гигантской мухобойки, а еще лучше — огромной банки с репеллентом. — Он так благороден и добр с теми, кому меньше повезло. — Она бросила лукаво-озорной взгляд на Уильяма, но заметила по его плотно сжатым губам и грозному выражению глаз, что он не видит особого юмора в этой ситуации.

— Но по-моему, такая машина не совсем соответствует твоему стилю… Мне кажется, тебе в ней будет неудобно, — вкрадчиво заметила Кэролайн.

— Это еще почему, можно узнать?

— Ну, в ней же нет заднего сиденья. — Это замечание было само по себе довольно двусмысленным, но презрительное выражение лица Кэролайн и её оскорбительный тон не оставляли никаких сомнений в том, что именно она имела в виду.

Элизабет почувствовала, как её захлёстывает волна горячего гнева. Кэролайн торжествовала победу, её глаза метали в Элизабет обоймы невидимых отравленных дротиков.

— Ну всё, хватит! — Уильям, чьи глаза сверкали от еле сдерживаемой ярости, шагнул вперед, встав между Элизабет и Кэролайн. — Я не позволю тебе разговаривать с Элизабет в подобном тоне, — прорычал он сквозь зубы, делая ударение на каждом слове.

— Ох, Бог мой, иногда ты бываешь таким раздражительным, Уильям, но если ты на минуточку успокоишься и позволишь мне объяснить…

— Нет, я не успокоюсь. И меня не интересуют твои объяснения. Я годами старался быть с тобой вежливым ради Чарльза, но теперь с этим покончено. Ты уже давным-давно утратила всякое право на мою обходительность. Поэтому позволь мне сказать прямо: я не желаю иметь с тобой ничего общего, ни сейчас, ни когда-либо.

Элизабет увидела, как внезапная вспышка бешенства исказила черты Кэролайн, но исчезла так же быстро, как появилась.

— Уильям, мой дорогой, я не понимаю, из-за чего ты вдруг так взволновался. Я прошу прощения, если моя невинная маленькая шутка кого-то обидела; ну конечно же, я просто пошутила. А теперь давайте все поцелуемся и помиримся и снова станем друзьями.

— Кэролайн, ты что, не слышала меня? Мы никогда не были друзьями и никогда ими не будем. Ты груба, бесцеремонна и поглощена исключительно собой. Не говоря уже о том, что ты нечестна и манипулируешь людьми.

— Ну хорошо, я признаю, что могу быть иногда чересчур… целеустремленной в достижении того, что мне хочется, но что я нечестна? Манипулирую людьми?.. Это слишком сильно сказано.

— Может быть, и сильно, но это правда. Мы знаем о том, что ты сделала в Нью-Йорке, — сказал Уильям.

— Представления не имею, о чём ты говоришь.

— Даже и не пытайся изображать невинность. На этот раз не сработает. Элизабет принесла мне в больницу орхидею, пока я спал, а ты солгала и заявила, что это от тебя.

— Я никогда не говорила ничего подобного. Ты, должно быть, меня просто не расслышал. В конце концов, ты тогда принимал столько лекарств; едва ли ты был в полном сознании.

— Я прекрасно помню то, что ты мне тогда сказала. Слишком поздно переписывать историю.

— И ты взяла записку, которую я оставила вместе с орхидеей, — добавила Элизабет.

Кэролайн ощетинилась.

— Я не делала ничего подобного. Никакой записки я не видела — должно быть, она на пол упала или ты её вообще не оставляла. Да как ты смеешь обвинять меня в чём-то, ты, маленькая с…

— Прекрати немедленно!! — взревел Уильям. — Элизабет ничего плохого не сделала, и я не позволю тебе оскорблять её. Ты хоть раз в жизни можешь сказать правду?

Кэролайн приняла вид оскорблённого достоинства.

— Я не собираюсь дольше стоять здесь и служить мишенью для твоих словесных тычков, Уильям Дарси, — заявила она, расправив плечи, отчего её грудь тут же мощно выдвинулась вперёд. — Но прежде, чем я уйду, хотелось бы узнать, в каких ещё гнусных преступлениях меня здесь обвиняют.

— Это всё… пока что, — ответил Уильям, мрачно глядя на неё. — Но я думаю, что и этого вполне достаточно.

Кэролайн покачала головой и возвела глаза к небу.

— Что ж, я вижу, что сегодня с тобой спорить бесполезно. Очевидно, что кое-кто забил тебе голову всяким враньём обо мне и ты предпочитаешь верить им, а не мне. — Она бросила презрительный взгляд в сторону Элизабет, а затем вновь повернулась к Уильяму. — Но со временем, когда ты успокоишься, мы с тобой сядем и мило, интимно всё обсудим, когда вокруг не будет толпиться столько народу. А до тех пор — спокойной ночи. — И она царственно удалилась, высоко неся голову.

Уильям повернулся к Элизабет.

— Прости меня, Лиззи, мне так жаль, — прошептал он, обеими руками взяв её руку.

Глубокая обеспокоенность и забота в его глазах помогли ей немного утихомирить нервно колотящееся сердце.

— Ты абсолютно ни в чём не виноват.

— Боюсь, что виноват. Если бы я столько времени не терпел её поведение, она не считала бы себя вправе так обращаться с тобой.

— Ерунда. Ты — джентльмен, и, разумеется, ты делал всё возможное, чтобы быть вежливым с сестрой своего лучшего друга. Но даже и сейчас, когда ты был предельно откровенен, она всё равно отказывалась признавать то, что ты ей говорил. И я уверена — что бы ты ни сказал и ни сделал, это абсолютно никакого впечатления на неё не произведёт и ничего не изменит. Она слышит только то, что хочет слышать, вот и всё.

Он вздохнул и кивнул.

— Полагаю, ты права. Я встречал в своей жизни немало агрессивных женщин, но ни одну из них не было так трудно обескуражить, как Кэролайн.

— Итак, стало быть, мне следует быть готовой к тому, что я буду проводить немало времени, наблюдая, как женщины наперебой пытаются бросаться в твои объятья?

Уильям сокрушённо улыбнулся.

— Ну, не настолько всё запущено, хотя…

Элизабет крепко поджала губы, стараясь не улыбнуться самодовольным ноткам, прозвучавшим в его голосе. Значит, в какой-то мере ему всё же нравится быть «женским магнитом». Ну что ж, это вполне объяснимо, но мне нужно будет присматривать за этой стороной его эго.

Она пожала плечами.

— Ну, как бы то ни было, а я предлагаю нам пока забыть про Кэролайн. Не будем доставлять ей удовольствия испортить нам вечер.

Улыбка постепенно смягчила его черты, и он поднёс её руку к губам.

— Ты совершенно права. Я с гораздо большим удовольствием сосредоточусь на тебе.

divider

Примерно пятнадцать минут спустя Феррари Уильяма быстро скользила по 101-му Хайвэю в сторону моста Золотые Ворота. С тех пор, как они покинули Розингс, ни Уильям, ни Элизабет не произнесли ни слова. Элизабет была слишком занята тем, что собиралась с мыслями, и ей было бы трудно одновременно поддерживать разговор.

— Лиззи? Ты не спишь?

Его голос неожиданно прервал её размышления, и она слегка вздрогнула.

— Нет. Я просто задумалась.

— О чём?

Элизабет пока не была готова к разговору на сложную тему, поэтому быстро прикинула в уме другие варианты ответа.

— Ну, помимо прочего, я думала об этой машине. Она просто бесподобна.

— Я езжу на ней только со вчерашнего дня, с тех пор, как приехал сюда, но она мне уже очень нравится. Я так давно хотел поездить на одной из этих моделей.

— Пока я с тобой не познакомилась, мне и в голову не могло прийти, что ты питаешь тайную страсть к спортивным машинам. Ты казался таким серьёзным, таким сосредоточенным на своей карьере.

— Ну, мне же разрешается иметь парочку капризов и странностей, правда?

— О, безусловно. Я не жалуюсь. Это просто интересно, вот и всё.

Он помедлил.

— Ты сказала, что думала об этом помимо прочего. А о чём ещё?

— Ну… — Элизабет вздохнула. — Нам нужно поговорить кое о чём.

— Я знаю. Я думал об этом же. Ты не хотела бы заехать куда-нибудь, где можно посидеть за бокалом вина? Сейчас уже очень поздно, но какие-то рестораны, должно быть, ещё открыты.

— Жаль, что мы не в Нью-Йорке. Помнишь «Ла Лантерна», ту маленькую кафешку в Виллидже? Они всегда очень поздно закрываются.

— Ну конечно, я её помню. Вообще-то, я начал наведываться туда время от времени.

— Правда?

— Думаю, можно даже сказать, что я сделался там завсегдатаем. — Он издал короткий смешок — глубокий, низкий, гортанный звук, который заставил и её улыбнуться.

— А почему ты ездил именно туда — ведь это же довольно далеко от тебя? У тебя в районе есть прекрасные кафе, которые гораздо ближе к дому.

— Aх, но мне не доводилось бывать в них с одной моей знакомой молодой леди.

Redwood RoomЭлизабет почувствовала, как кровь приливает к щекам, но, по крайней мере, в темноте он не мог заметить её румянца.

— Я знаю, куда мы можем направиться, — сказал он. — Что скажешь по поводу «Редвуд Рум»? По-моему, они открыты допоздна.

Бар «Редвуд Рум», расположенный в отеле «Клифт», был одним из самых щегольских заведений Сан-Франциско, и это было совсем не то место, которое могло бы прийти ей в голову.

— Я там никогда не была, но про отель недавно рассказывали в новостях. Там только что закончили ремонт, и несколько недель назад у них была очень пышная церемония открытия.

Уильям кивнул.

— Чарльз рассказывал об этом сегодня, и я тоже читал про ремонт. Я так понимаю, что там обычно много народу, но, учитывая, что мы приедем поздно, я думаю, там уже будет потише.

— Я надеюсь, а то нам, возможно, и столика свободного не достанется. — До Элизабет доходили слухи о том, что по выходным дням заветные столики резервировались исключительно для богатых и знаменитых.

— Я не думаю, что с этим будут проблемы, — ответил он слегка обиженным тоном.

Golden Gate Bridge at nightУпс. Элизабет казалось забавным, как она иногда забывала о том, что Уильям принадлежал к числу богатых и знаменитых. Но как я могла забыть об этом, сидя в его Феррари? Кэролайн права — больше никто из моих знакомых не мог бы себе позволить такую машину.

Мост Золотые Ворота то появлялся, то вновь исчезал из виду по мере того, как дорога петляла по направлению к заливу.

— Правда, мост — удивительное зрелище? — тихо сказала Элизабет. — Мне так нравится этот участок шоссе.

— Кстати, ты мне напомнила. По дороге сюда я увидел указатель на какую-то смотровую площадку, недалеко от моста. Должно быть, вид оттуда на город открывается впечатляющий. Ты не против, если мы заедем туда на минутку?

— Ты, должно быть, имеешь в виду смотровую площадку у конца моста. Дело в том, что на нее можно заехать, только когда двигаешься на север. Но если ты съедешь на повороте прямо перед мостом, мы можем попасть на мыс Марин Хедлэндс. Оттуда открываются очень красивые виды.

— Отлично, давай так и сделаем.

Golden Gate Bridge at nightСледуя указаниям Элизабет, Уильям съехал со 101 Хайвэя на боковую дорогу, которая шла в гору. Несколько минут спустя он остановил машину в месте, откуда открывался захватывающий дух вид и на мост, и на город.

Прежде чем Элизабет успела взяться за ручку двери, Уильям уже оказался с её стороны, придерживая для неё дверцу и помогая выйти из машины. Они прошли немного вперед, остановившись перед скамейкой на самом краю парковки. Он крепко держал её за руку, пока они стояли, любуясь открывшейся им великолепной панорамой города. Было прохладно и ветрено, и Элизабет накинула шаль на плечи.

— Тебе холодно, да? — спросил Уильям. — Извини, это была глупая идея.

Он повернулся, чтобы вернуться к машине, но она остановила его.

— Нет, давай постоим еще несколько минут, — попросила она. — Смотри, какая красота.

— Хочешь накинуть мой пиджак?

— Нет, я думаю, что не замерзну. У меня ведь есть шаль.

Губы Уильяма изогнулись в ленивой усмешке.

— Я знаю способ получше, как согреть тебя. — Он привлек её в свои объятия. — Так я могу накинуть на тебя пиджак, не снимая его с плеч.

Она уютно прижалась к нему, обвив его руками за талию под пиджаком, и снова с болью отметила, как сильно он похудел. Но он излучал комфортное, успокаивающее тепло, и со счастливым вздохом она положила голову ему на плечо.

Так они стояли вместе в молчании, глядя на мерцающие огни Сан-Франциско и крепко держа друг друга в объятиях. Элизабет чувствовала, как постепенно тает, залечиваясь, боль последних двух месяцев, и надеялась, что и он ощущает тот же целительный комфорт от их близости.

Его пальцы нежно погладили её по затылку, вызвав в ней трепет. Подняв голову, она взглянула ему в глаза, и он ласково провёл ладонью по её щеке.

— Я тебе, случайно, ещё не говорил о том, как потрясающе красиво ты сегодня выглядишь? — промурлыкал он.

— Нет, вообще-то, ещё не говорил.

— Непростительное упущение с моей стороны. Как только я тебя увидел в конце очереди гостей на приёме, у меня просто дух захватило. Ты затмила всех остальных женщин в зале.

— Это очень мило с твоей стороны, но я ведь тоже была там. Я видела все эти бриллианты и наряды от лучших дизайнеров. А я всего лишь обычная девчонка, Золушка в платье из ближайшего магазина.

Уильям покачал головой.

— Твое платье идеально, и тебе не нужны бриллианты, чтобы искриться и сверкать. Ты — самое прекрасное, что я когда-либо видел в жизни, Лиззи, и тебе ни за что не удастся меня в этом переубедить.

Мягко рассмеявшись, она потерлась носом о его шею около уха, с наслаждением вдыхая его восхительно мужской, пряный запах.

— Полагаю, с моей стороны было бы глупо спорить с этим. Кстати, ты и сам сегодня замечательно выглядишь. Правда, я всегда находила тебя совершенно неотразимым в официальном костюме.

— Я обязательно подумаю об этом на досуге, — пробормотал он, легко касаясь её губ своими.

Последовала серия ласковых, долгих поцелуев, которые постепенно становились все глубже, пока Элизабет не ощутила, как томительное желание большего потихоньку охватывает её изнутри. Их поцелуи у бассейна в Розингсе были очень интимными, но спокойными и нежными, и она чувствовала, что Уильям сдерживает себя. Сейчас же страсть между ними разгоралась с тревожащей скоростью. У Уильяма вырвался глубокий, низкий стон, и он, еще крепче стиснув объятия, с силой прижал её к себе и полностью завладел её ртом, уверенно и властно раздвинув языком её губы. Страх зашевелился у неё в груди, и она резко прервала поцелуй.

— Нам, наверное, стоит уже поехать, если мы хотим успеть в «Редвуд» до закрытия, — произнесла она задыхающимся, дрожащим голосом.

Уильям, виновато потупив взгляд, тут же выпустил её из объятий.

— Прости меня. — Его грудь все еще бурно вздымалась и опускалась. — Совсем как той ночью у тебя в квартире, да? Я слишком давлю, слишком настойчив. Вообще-то, я обычно не веду себя так, Лиззи, — клянусь тебе, правда, я не такой. Но когда я с тобой, мне почему-то становится очень трудно себя контролировать.

В этом заявлении было мало обнадеживающего, и Элизабет прикусила губу, поплотнее закутавшись в шаль, чтобы ветер не сорвал её с плеч.

— Давай продолжим этот разговор в машине, там теплее.

Как только они уселись в Феррари, Элизабет повернулась к Уильяму. Как бы часто она ни репетировала в уме этот разговор, у неё всё равно не было уверенности в том, как именно сформулировать то, что ей нужно было сказать ему.

— По поводу той ночи в моей квартире. Я среагировала неоправданно бурно. Ты, конечно, слишком торопил события, но у меня не было никакой причины закатывать истерику. Понимаешь, дело в том, что я испугалась.

— Чего именно? Ты что, подумала, что я стану принуждать тебя к чему-либо или силой заставлю пойти на то, к чему ты не была готова?

По его полному горечи тону она поняла, как глубоко его обидело то, что она могла счесть его способным на подобное поведение. Она протянула руку и пригладила его волосы, растрепавшиеся от ветра.

— Нет, дело было даже не в тебе. Дело… в том, что случилось со мной несколько лет назад — и у меня вроде как произошел внезапный «возврат в прошлое».*

Он взял её руку в свою.

— Ты не хочешь рассказать, что тогда произошло? — тихо спросил он.

Элизабет задержала дыхание и задумалась на минуту.

— Нет, мне не хотелось бы об этом говорить. — Она видела, что он разочарован, но было еще слишком рано поверять ему свои самые сокровенные секреты. — Я могу только сказать, что далеко не все мужчины, с которыми мне довелось встречаться в жизни, были джентльменами.

— Мне очень жаль это слышать. Мне ненавистна сама мысль о том, что какой-либо мужчина мог обойтись с тобой плохо. — Он перегнулся через коробку передач, разделявшую их сиденья, и нежно поцеловал её. — Но мне бы очень помогло, если бы ты рассказала мне об этом подробнее, потому что я хочу быть уверенным, что больше не сделаю ничего такого, что сможет тебя напугать. Я меньше всего хотел этого.

— Ничего, всё в порядке. Та ночь помогла мне осознать, что нужно оставить прошлое в прошлом. Я это сделала, и поэтому теперь это больше уже не важно. Но…

Он снова взял её за руку.

— Продолжай.

— Дело вот в чём: ведь, если подумать, мы с тобой пока толком не знаем друг друга. Сколько у нас было, три свидания? Ну, и мы встречались пару раз на приёмах и несколько раз разговаривали по телефону. И мы еще очень многого друг о друге не знаем.

— Это странно — но у меня такое ощущение, словно я знаю тебя очень хорошо.

— Но ведь это не так на самом-то деле, и, возможно, ты заполняешь пробелы какими-то предположениями обо мне, которые могут оказаться и неверными. И я, наверное, делаю то же самое в отношении тебя.

Он плотно сжал губы.

— Я не думаю, что я это делаю, но, пожалуйста, продолжай и скажи мне, какой выход ты видишь из этой ситуации.

— Ну, я полагаю… мы ведь собираемся с тобой встречаться, я так поняла? Пока ты будешь здесь?

— Я, безусловно, на это надеюсь.

— Ну вот, значит, у нас будет возможность узнать друг друга получше. А пока мы узнаём друг друга, нам нужно немного притормозить… другую сторону наших отношений.

— Ты имеешь в виду наше физическое влечение друг к другу. — Это было утверждение, а не вопрос.

— Да. А то между нами что-то… сильно искрит, если можно так выразиться.

— Искрит? Это еще очень слабо сказано. Я бы сказал, что это больше напоминает сварочный аппарат.

Элизабет хихикнула, и её нервы немного успокоились.

— Но я боюсь, что, если мы слишком быстро бросимся в серьёзные отношения, в более отдалённой перспективе это может привести к проблемам.

— Ну и как надолго ты предлагаешь нам притормозить? — В голосе Уильяма послышался намёк на нетерпение.

— Что ты хочешь сказать? — вкрадчиво спросила она. — Что ты не хочешь ждать, пока настанет нужный момент? — И холодно уставилась на него, приподняв одну бровь.

Он шумно выдохнул:

— Нет, я этого не говорю. И, конечно, мы притормозим физическую сторону наших отношений, если тебе это необходимо. Я не хотел выглядеть расстроенным.

— Но ты расстроен.

— На самом деле, нет. Когда мы с тобой первый раз займемся любовью — а в сердце моём я знаю, что этот день когда-нибудь настанет, — я хочу, чтобы мы оба были к этому в равной степени готовы. И пока этот день не придет, я могу ждать. Но ожидание это будет для меня нелёгким — и даже очень.

— Прости меня.

— Ты не должна за это извиняться. Но ты должна понять, что я воспринимаю и чувствую это по-другому. Ты знаешь, что я хотел тебя той ночью в Нью-Йорке, и я до сих пор хочу тебя — больше, чем когда-либо, если честно. Для меня нет никакой необходимости чего-то ждать. Я был бы только счастлив сегодня же вечером отвезти тебя к себе домой и всю ночь держать тебя в своих объятиях. Так что для меня этот нужный момент уже настал.

Элизабет с трудом сглотнула, изо всех сил стараясь прогнать из мыслей образ их двоих, лежащих вместе в его постели.

— Я понимаю. Но мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе… к нам.

— Это абсолютно законное желание, и я обязуюсь соблюдать те границы, которые ты установишь. Но, как я уже сказал пару минут назад, когда я с тобою рядом, происходит что-то, что просто переполняет меня, и мне становится трудно себя контролировать. И поэтому, возможно, мне понадобится твоя помощь — иногда тебе придется напоминать мне о том, где пролегают эти границы. И иногда у меня может сильно портиться от этого настроение — так что я заранее приношу тебе за это свои извинения.

— Спасибо за понимание, Уильям. Я знаю, что прошу о многом.

— Да вовсе нет, уверяю тебя. Ты просто просишь, чтобы я не вёл себя, как озабоченный подросток, страдающий от переизбытка гормонов.

Они рассмеялись, и напряжение в машине сразу рассеялось.

— Я рад, что мы поговорили об этом, — сказал он.

— Я тоже. С тех пор, как мы познакомились, я постоянно только и делала, что приходила к каким-то поспешным заключениям о том, что ты думаешь и чувствуешь, вместо того, чтобы просто поговорить с тобой. Я постараюсь отныне вести себя лучше в этом отношении.

— Вот и хорошо, потому что я, на самом деле, вовсе не какой-нибудь старый и страшный людоед, знаешь ли, — поддразнил Уильям, наклонившись, чтобы легонько поцеловать её в кончик носа. — Но если серьёзно, то и я ведь тоже делал в отношении тебя кое-какие поспешные выводы. Так что нам обоим нужно будет поучиться.

— Вот и хорошо.

— Кстати, — пробормотал он, проводя большим пальцем по её щеке, в то время как остальные пальцы ласкали ей шею, — я надеюсь, что поцелуи все-таки разрешаются.

Как будто я могу устоять перед его поцелуями.

— Да, — тихо произнесла она, дотрагиваясь до непокорного завитка, который так часто спадал ему на лоб. — Поцелуи, безусловно, разрешаются.

— Ну и отлично. — Его глаза излучали жаркое тепло, и он поймал её губы своими в медленном, глубоком поцелуе, полном еле сдерживаемой страсти, после которого Элизабет ещё долго не могла унять дрожь во всём теле. Боюсь, что главная проблема будет в том, окажусь ли я сама в состоянии помнить, где пролегают эти границы?

divider

Они подъехали к «Редвуду», чтобы обнаружить, что заведение только что закрылось.

— Ну что, может, поищем какое-нибудь другое место? — спросил Уильям.

Элизабет не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался, но уже перевалило за два часа ночи, а она с раннего утра была на ногах.

— Может быть, нам лучше просто пожелать друг другу спокойной ночи.

— Но не прежде, чем ты согласишься завтра поужинать со мной.

— Извини, но я не могу.

— Только не говори мне, что у тебя назначено свидание.

Элизабет обычно не нравилось чувство ревности в мужчинах, но ревнивая жилка в характере Уильяма казалась ей невероятно привлекательной.

— Ну, если только считать свиданием вечер в девичьей компании. Я ужинаю с Шарли и Джейн.

— А ты не могла бы отменить этот ужин?

В его интонации прозвучали повелительные нотки, и она почувствовала волну раздражения. Расслабься. Он просто привык к тому, что всё делается так, как он захочет. Тебе придётся научиться как-то справляться с этим.

— Могла бы, но не собираюсь этого делать. Я не считаю правильным отменять предварительные договоренности с людьми, особенно с близкими друзьями, только потому, что у меня появился лучший вариант.

— Ну что ж, по крайней мере, ты считаешь меня «лучшим вариантом», — пробурчал он уже немного более спокойным тоном.

— Да, считаю, и это, между прочим, говорит о многом, потому что я очень люблю проводить время в обществе Джейн и Шарли. Но у меня есть к тебе встречное предложение.

— Хорошо, я весь внимание.

— Ты свободен завтра днём?

Он заколебался, и она поначалу подумала, что он собирается отказать, но затем он кивнул.

Clift Hotel— Да. Да, свободен. На самом деле, именно это я и собирался тебе предложить.

— Тогда как насчёт того, чтобы я показала тебе город? Для тебя это отличная возможность воспользоваться услугами туземного гида, чтобы совершить обзорную экскурсию по городу.

— Провести день с тобой в качестве моего экскурсовода? Разве я могу от такого отказаться? Хорошо, договорились.

Они вышли из отеля, и Уильям получил на парковке ключи от своей машины. Машина все еще стояла припаркованной прямо перед отелем, поскольку они пробыли там очень недолго, и вскоре они уже тронулись в обратный путь.

По дороге к квартире Элизабет Уильям продолжал обсуждать их планы на следующее утро.

— В котором часу мне за тобой заехать?

— Что ж, давай подумаем. Как рано ты хотел бы встретиться?

— Чем раньше, тем лучше.

— А я думала, что ты не слишком любишь рано вставать по утрам.

— Вообще-то, нет. Но, если у меня есть достойный стимул, то я могу подняться и с рассветом.

Элизабет улыбнулась, очарованная его энтузиазмом. Он иногда и в самом деле ведёт себя, как маленький мальчик. Ну, во всяком случае, как маленький мальчик, живущий в теле потрясающего, сексуального мужчины.

— Как насчет десяти утра?

— Нет, это слишком поздно. Как насчет восьми?

— Уильям Дарси, вы и так вернетесь домой не раньше трёх ночи. Вам нужно хорошенько отдохнуть. В конце концов, разве ты сейчас не восстанавливаешься после болезни?

Он вздохнул и закатил глаза.

— Ты говоришь совсем как миссис Рейнольдс.

— Ещё бы. Она, должно быть, без устали опекает тебя?

Он кивнул.

— Ты даже не можешь себе представить. Да и не только она одна — все в доме принимали в этом самое деятельное участие.

— Ну что ж, я их прекрасно понимаю. Они любят тебя, и ты их здорово напугал.

— Я знаю, но я не привык, чтобы за мной так пристально наблюдали.

— Так ты поэтому и приехал сюда? Дома было слишком много опеки со стороны взрослых?

Он хихикнул.

— Хорошо сформулировала. Да, отчасти причина была и в этом.

— А ещё в чём?

— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос. — Он остановил машину на красном сигнале светофора и повернулся к ней; глубокая нежность в его взгляде была отчетливо видна даже в полумраке салона. Она покраснела, уже второй раз за этот вечер благодарная темноте, которая помогла ей скрыть смущение, и улыбнулась в ответ, чувствуя, как стремительно и гулко забилось вдруг сердце.

Нетерпеливый автомобильный гудок позади их машины разрушил чары. С застенчивой улыбкой Уильям вновь переключил внимание на дорогу, и Феррари рванула вперед.

Прошло совсем немного времени, и они подъехали к зданию, в котором находилась квартира Элизабет.

vertigohosp— Этот дом кажется знакомым, — заметил Уильям, заезжая на парковку перед зданием.

— А ты видел фильм Хичкока «Головокружение», с Ким Новак и Джимми Стюартом?

— Кажется, да.

— В этом фильме снимали наше здание — тогда это была больница. Это довольно известная достопримечательность в городе.

Он помог ей выйти из машины и повёл внутрь, уверенно обвив рукой за талию.

— Мы так и не договорились, во сколько завтра встречаемся. Я по-прежнему голосую за восемь утра.

Элизабет отперла ключом двери в подъезд, и они зашли в холл.

— Предлагаю копромисс. Как насчет девяти утра?

— Восемь. Я плохо иду на компромиссы.

— Какая жалость. Ты знаешь, этому искусству тебе, скорее всего, придется научиться, если мы собираемся проводить время вместе.

— Ну хорошо, — недовольно пробурчал он, когда они вошли в лифт. — В девять.

— Вот хороший мальчик, — ответила она со снисходительной улыбкой. — Надеюсь, это даст мне время, чтобы с утра приготовить для нас корзинку с ланчем для пикника.

— Позволь мне об этом позаботиться. Я оставлю миссис Рейнольдс записку, когда вернусь домой. Уверен, она с удовольствием этим займется.

— А разве миссис Рейнольдс тоже здесь? — подняла брови Элизабет.

Уильям кивнул, теребя запонки.

— Она приехала на несколько дней, помочь мне устроиться.

Элизабет усмехнулась. Я надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду тебя так же баловать, как они.

Двери лифта открылись, и они молча вышли в холл. Перед дверью своей квартиры она остановилась.

— Ну вот, я и дома.

Он нахмурился.

— Я ещё не готов закончить этот вечер. Почему бы нам не вернуться в холл на первом этаже и не посидеть там немного? Мне показалось, что там очень уютно, и я хотел бы полюбоваться оттуда видом из окон.

— Но уже очень поздно, и я совершенно измотана. Да и ты, должно быть, тоже. Мне нужно хотя бы несколько часов, чтобы выспаться.

— Ладно, — вздохнул он. — Ты победила. Я больше не буду пытаться продлить этот вечер.

Уильям выглядел сейчас точь-в-точь как расстроенный маленький ребёнок, и ей с трудом удалось подавить улыбку.

— В конце концов, мы же снова увидимся буквально через несколько часов.

Уильям привлёк Элизабет в свои объятия.

— И это единственная причина, по которой я соглашаюсь пожелать тебе спокойной ночи. — Он склонил к ней голову, намереваясь поцеловать, но она положила руку ему на грудь и мягким, но решительным жестом остановила.

— Прежде, чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи, я должна спросить тебя кое о чем, иначе я буду часами лежать без сна и мучиться по этому поводу.

Его улыбка тут же исчезла, и он выпустил её из объятий.

— Ох, нет. Что я сделал?

— Нет, я просто… почему ты сыграл «Интермеццо» для Энн де Бург?

К её удивлению, он тихо рассмеялся. Затем ласково положил руки ей на плечи:

— Лиззи, я играл «Интермеццо» для тебя, и только для тебя одной. Как ты думаешь, почему я выбрал именно эту пьесу? Я пытался рассказать тебе о том, что чувствую, раз мне не удалось высказать тебе это словами. Разве ты не видела, как я посмотрел на тебя прежде, чем начал играть?

— Видела, но я не была уверена в том, что значил этот взгляд. И к тому же, я сегодня услышала, что у вас с Энн достигнуто… понимание, если можно так выразиться. Я этому вначале не очень-то и поверила, но, когда Кэтрин де Бург объявила, что ты будешь играть для Энн…

Уильям энергично затряс головой.

— Мы с Кэтрин не договаривались заранее, что я буду играть для Энн. Это было всего лишь предположение с её стороны. Это же касается и моего «понимания» в вопросе с Энн — оно существует только в голове у Кэтрин.

— А как насчёт чувств самой Энн?

— Мы с ней друзья. Если она и испытывает по отношению ко мне нечто большее, она этого не показывает. Энн просто… это трудно объяснить. Мы знаем друг друга с детства, и я к ней привязан. И мне её жаль, потому что жизнь у неё — не сахар. Но этим всё и ограничивается. Она никогда не сможет сделать меня счастливым, и я не думаю, что смог бы сделать счастливой её. Она просто не мой тип.

— Я полагаю, твоему типу больше соответствует Кэролайн Бингли? — поддразнила она.

— Это вряд ли. — Он провел рукой вдоль её плеча к шее медленным ласкающим движением, от которого её тут же бросило в дрожь. — Похоже, у меня слабость к брюнеткам с потрясающими зелёными глазами и привычкой сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

— Так можно довольно серьёзно пораниться, — слабым голосом пошутила она. Вблизи его проникновенный, тёплый взгляд был особенно сокрушительным для её самообладания. Она положила обе руки ему на грудь, чтобы удержать равновесие, чувствуя, как спокойно и ровно стучит его сердце.

— Да уж, я сделался настоящим мальчиком для битья, — протянул он, глядя на неё в упор из-под полуприкрытых век.

Затем Уильям взял её лицо в ладони, и она покорно закрыла глаза, пока он, склонив голову, покрывал лёгкими, нежными поцелуями её лоб, веки, щёки…

— Итак, мы закрыли вопрос с Энн де Бург? — пробормотал он, подбираясь губами всё ближе к её губам.

Она медленно, завороженно кивнула.

— Вот и хорошо, — прошептал он. — Потому что я хочу, чтобы ты думала вовсе не об этом после того, как я уйду. Я хотел бы надеяться, что ты проведешь эту ночь, думая… совсем о другом.

Когда их губы встретились в затяжном, знойно-страстном поцелуе, Элизабет обняла его руками за шею и слабый звук — полустон, полувздох — невольно вырвался у неё из груди. У неё не оставалось ни малейших сомнений в том, о чём именно она будет думать всю оставшуюся ночь.

------
* – Мы долго думали, как лучше перевести слово flashback, которым описывается главная психологическая проблема Элизабет (дословно — «вспышка прошлого»). Среди нас нет профессиональных психологов, так что подобрать правильный научный термин, обозначающий это состояние, мы не сумели, за что на всякий случай приносим свои извинения. Вначале мы собирались оставить в тексте английское слово флэшбек, поскольку оно уже начало употребляться и в русском языке, но потом все же решили предложить вариант, более понятный и привычный слуху и глазу русского читателя — «возврат в прошлое». Впредь мы будем брать его в кавычки, чтобы как-то подчеркнуть, что в данном случае имеется в виду психологический термин.

 

Рояль