Нежданная песня > Оглавление > Глава 20

Глава 20

 

— Клянусь тебе, иногда мне кажется, что в жилах этой женщины течёт талый снег, — фыркнула миссис Рейнольдс.

— Перестань, Марша, она просто считает, что каждый должен выполнять свои обязанности несмотря ни на что, — ответила Соня, подавив улыбку.

Темой разговора этих двух женщин была Роуз Дарси. Они сидели за кухонным столом в особняке Дарси, пили кофе и обсуждали события прошедшего дня. Несмотря на предложение миссис Рейнольдс, чтобы Роуз вернулась домой отдохнуть, эта несгибаемая женщина сразу после больницы отправилась на заседание административного совета одной благотворительной организации. Роуз только недавно приехала домой и сейчас находилась в своей комнате, готовясь ко сну.

Соня собиралась рано утром поехать в больницу вместе с миссис Рейнольдс и использовала этот предлог как оправдание для того, чтобы переночевать в одной из гостевых комнат, расположенных на четвертом этаже. Она ни за что не призналась бы в этом, но за её спокойным деловым поведением в течение всего трудного дня скрывалась огромная тревога за здоровье Уильяма, и ей не хотелось всю ночь сидеть дома одной, беспокоясь о своём работодателе.

Миссис Рейнольдс взяла с блюда, стоявшего на столе, печенье с шоколадной крошкой.

— Всё, что я знаю — это что со стороны миссис Дарси было бездушно идти на заседание, когда бедный мальчик лежал на больничной койке, борясь за каждый вдох.

Соня едва не засмеялась. Марша иногда бывала такой пафосной.

— Ну, перестань, всё совсем не так плохо. Уильяму уже гораздо лучше. И к тому же, без сомнения, Роуз рассудила так, что сегодня она всё равно ничем ему помочь не могла, так почему бы тогда не выполнить другие свои обязательства? Непроницаемое выражение лица, шоу должно продолжаться, и тому подобное.

— Да, да, — нетерпеливо оборвала её миссис Рейнольдс.

— Собственно говоря, для неё это способ справляться с трудностями — она продолжает жить так, словно ничего не произошло. Ты разве не видела её лица, когда мы сегодня выходили из его палаты? Она тревожится о нём не меньше, чем все остальные — просто старается скрывать это.

— Я это знаю. Правда, знаю. И знаю, что глубоко в душе она любит Уильяма. Жаль, что она не показывает этого хотя бы изредка. Чего стоит любовь, если ты прячешь её там, где никто не может её увидеть?

— Может быть, она считает, что Уильям — взрослый человек, который не нуждается в излишней опеке, — предположила Соня с хитрой улыбкой, прекрасно зная, что ей предстоит услышать в ответ.

— Чушь! Человек не может быть слишком взрослым для материнской заботы.

Соня усмехнулась.

— К счастью для него, для этой цели у него есть ты. Ты сегодня какие только роли не исполняла — матери, телохранителя, армейского сержанта — небось, совсем вымоталась.

Миссис Рейнольдс попыталась напустить на лицо строгость, но та быстро растворилась в непрошеной улыбке.

— Ничего. Я потом отдохну, когда он целым и невредимым вернётся домой.

В кухню прошёл Аллен. Он поприветствовал женщин и присоединился к ним за столом. Миссис Рейнольдс налила ему чашку кофе, и он налег на печенье.

— Нам с Соней нужно завтра быть в больнице не позже шести утра, — сказала ему миссис Рейнольдс. — Они сказали, что начнут готовить Уильяма к операции примерно в 6.30, и мы хотим успеть до этого посидеть с ним немного.

— Не вопрос, — ответил Аллен. — Миссис Дарси и Джорджиана тоже хотят поехать пораньше?

— Не знаю, как насчет миссис Дарси — она об этом ничего не говорила. Джорджи хотела поехать, но я посоветовала ей выспаться и прийти в больницу попозже, чтобы она была рядом, когда он очнётся после операции. Для неё всё это очень нелегко, ведь Уильям ей, как отец, и я не хочу, чтобы она лишние несколько часов болталась по больнице, беспокоясь за него.

— Я думаю, она вполне в состоянии с этим справиться, тем более, если она сама хочет поехать. — Соня прилагала все усилия, чтобы перебороть сложившуюся в доме Дарси тенденцию обращаться с Джорджианой, как с бессловесным дошколёнком. — Сегодня она прекрасно держалась, и я точно знаю, что Уильям рад был её видеть.

— Посмотрим, — сказала миссис Рейнольдс, давая понять, что она для себя по данному вопросу уже всё решила. — Кстати, Аллен, я собираюсь пробыть в больнице до вечера, но потом мне придётся вернуться сюда, чтобы приготовить ему обед. Мне нужно будет, чтобы ты съездил на рынок и выполнил ещё кое-какие мои поручения.

— А на ком останется дом? — спросил Аллен.

— Серена обещала прийти к половине десятого. — Серена была приходящей горничной, которая помогала миссис Рейнольдс. — Пока она не придёт, тебе придётся справляться самому. Мне, конечно, не хочется опять на весь день оставлять дом на эту девочку — это же такая огромная ответственность — но я просто не знаю, что ещё делать.

— Ну, сегодня же она большую часть дня оставалась за старшую и даже не спалила дом дотла, — сказала Соня, подмигивая Аллену.

Аллен хохотнул, и миссис Рейнольдс сердито глянула на них обоих, хотя в глазах у неё всё же мелькнула весёлая искорка.

Соня зевнула.

— Я иду спать. Сегодня был очень утомительный день, и завтра нам рано вставать.

Миссис Рейнольдс удержала Соню за руку.

— Нет, подожди. Мы ещё не решили, звонить ли его друзьям.

Ох, опять начинается.

— Как я уже сказала, я согласна с тобой, что мы должны связаться с Чарльзом Бингли. Я хотела сделать это завтра, но на западном побережье ещё довольно рано. Может быть, я поднимусь к себе в кабинет и попробую дозвониться до него сейчас, перед сном.

— Полагаю, вы получили на это добро от Уильяма? — спросил Аллен со скептическим выражением лица.

— В данном случае, я не думаю, что Уильям стал бы возражать, — ответила Соня, тщательно подбирая слова. — На следующей неделе Чарльз вместе с Уильямом и Джорджи собирался поехать в Пемберли, а теперь поездка может отложиться. Насколько я понимаю, Чарльзу было нелегко выкроить эти несколько дней для отпуска, поэтому лучше как можно раньше сообщить ему о случившемся, чтобы он был готов к возможному изменению планов.

Аллен хмыкнул и кивнул.

— Что ж, это звучит разумно.

— А как же Элизабет Беннет? — спросила миссис Рейнольдс, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.

Соня, которую позабавил испытующий взгляд Марши, обернулась к Аллену.

— Мы с твоей женой расходимся во взглядах по этому вопросу. Она считает, что я должна позвонить Элизабет, а я считаю, что это плохая идея, по крайней мере, пока мы не получим на это разрешение Уильяма.

Миссис Рейнольдс с силой выдохнула сквозь плотно сжатые губы.

— Ты же знаешь, как он сходит по ней с ума. Представь себе, как он будет рад, проснувшись, обнаружить, что она держит его за руку. Он нам только спасибо скажет.

— Может быть, а может, и нет, — охладила её пыл Соня. — Что, если он не хочет, чтобы она знала, что он в больнице?

— Да с чего вдруг он может этого не хотеть?

— Не знаю, но они не так уж давно знакомы друг с другом, и ты сама знаешь, как Уильям охраняет свою частную жизнь.

— Я согласен с Соней, — вступил в разговор Аллен. — Тебе не стоит решать за Уильяма, чего он хочет, а чего — нет, особенно, когда дело касается мисс Беннет.

— Ну, конечно, можно было не сомневаться, что ты примешь не мою сторону, — сдвинула брови миссис Рейнольдс. — Но что, если они сегодня договаривались о встрече? Бедная девочка, должно быть, ужасно переживает, весь вечер прождав его напрасно. Наверное, именно поэтому он и просил принести ему телефон — чтобы позвонить ей и всё объяснить.

— Но для этого ему не нужен сотовый — у него есть стационарный телефон в палате, — возразила Соня. — Кроме того, если бы дело было в этом, он мог просто попросить меня позвонить ей. Я специально спросила, не надо ли от его имени кому-нибудь позвонить, и он ответил, что нет.

— Тогда как ты объясняешь его навязчивое желание, чтобы мы принесли ему мобильник? — спросила миссис Рейнольдс.

Соня пожала плечами.

— Точно не могу сказать, но, думаю, он ждал звонка и хотел проверить, не оставляли ли ему сообщений.

Лицо миссис Рейнольдс озарилось новой идеей.

— Так проверь сама, нет ли для него сообщений. Может быть, ему звонила Элизабет, тогда мы сможем ей перезвонить.

— Ну вот, опять начинается, — покачал головой Аллен. — Пошла к чёрту эта частная жизнь — моя жена хочет узнать новости.

— Да помолчи ты, старый дурень, — сварливо проворчала миссис Рейнольдс.

— И кроме того, — сказала Соня, — Уильям специально попросил меня не проверять его сообщения. Возможно, он хочет сохранить в тайне тот звонок, которого так ждёт.

— Что, очевидно, означает, что это звонок от Элизабет Беннет. — Миссис Рейнольдс встала и понесла к раковине свою кофейную чашку. — Тем больше причин, чтобы позвонить ей.

Соня помотала головой.

— Прости, Марша, но я с тобой не согласна. Утром мы первым делом поговорим с Уильямом, и тогда, если он даст добро, мы ей позвоним.

Миссис Рейнольдс стояла у раковины спиной к Соне, но недвусмысленно выразила своё неодобрение, покачивая головой и несколько более активно, чем это было необходимо, гремя посудой.

— Но мы ведь так и не знаем, где его телефон, верно? — нахмурившись, сказал Аллен.

— Вот именно, — откликнулась со своего поста у раковины миссис Рейнольдс. — Я посмотрела во всех его комнатах, но так и не нашла. А он сам не мог вспомнить, где его оставил.

— Я даже пыталась позвонить на его номер, пока Марша была наверху, — мы рассчитывали, что она услышит звонок, — сказала Соня. — Но, видимо, либо аккумулятор сел, либо телефон выключен. Ну ладно, может быть, к завтрашнему утру Уильям вспомнит, куда его положил.

— И если вспомнит, мы тебе позвоним и сообщим, где он, чтобы ты подвез его в больницу, — добавила миссис Рейнольдс.

— Но я не понимаю, — еще сильнее наморщил лоб Аллен. — Если в данный момент вы не знаете, где телефон, как вы могли проверить, не поступило ли для него новых сообщений, даже если бы и решились это сделать?

— Для того, чтобы проверить голосовую почту, телефон не нужен, — объяснила Соня. — Можно прослушать сообщения, набрав специальный номер и пароль с любого телефона.

— Тогда зачем Уильяму его телефон? — по лицу и голосу Аллена видно было, что он ничего не понимает.

— Дело в том, что его нельзя назвать экспертом по возможностям мобильной связи, — улыбнулась Соня. — Так что, скорее всего, он и понятия не имеет о том, что есть и другой способ прослушать сообщения. По нему вообще нельзя было сказать, что он знает о наличии у него сотового телефона, до тех пор пока…

— Пока в его жизни не появилась Элизабет Беннет, — торжествующим тоном перебила её миссис Рейнольдс. — Вот почему мы и должны…

— Мы спросим его об этом завтра, Марша, — отрезала Соня, резко вставая из-за стола. Ей уже надоело спорить на эту тему. — А до тех пор подождём что-либо предпринимать. Спокойной ночи. Увидимся завтра утром.

Кэролайн Бингли всем телом дрожала от предвкушения, когда в пятницу утром выскочила из такси перед домом Дарси. С тех пор, как пять недель назад она увидела Уильяма на предсвадебном ужине, она была одержима идеей завоевать его, сделать всё возможное, чтобы выжать из него предложение руки и сердца.

Её выводила из себя мысль о том, что Элизабет Беннет в течение тех же самых пяти недель наслаждалась возможностью безнаказанно ухаживать за Уильямом, в то время как Кэролайн торчала в Сан-Франциско, работая сверхурочно, чтобы разобраться с делами, которые после отъезда Чарльза в Лос-Анджелес остались в жутком беспорядке.

Должно быть, он уже не раз переспал с этой шлюшкой — он так вздыхал по ней в Сан-Франциско, и конечно, она была только рада интрижке с человеком, обладающим его богатством и славой. Но у него не могло быть с ней ничего серьёзнее обычного перепихона. Достаточно вспомнить её жуткую семейку. И к тому же у неё нет ни стиля, ни элегантности. Ни воспитания. Нет, Уильям всё-таки умнее и взыскательнее. И потом, у неё всё равно уже не остаётся времени. Скоро она переедет в Сан-Франциско, и он сразу о ней забудет.

Кэролайн поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. Она не предупредила Уильяма о своём внезапном визите в Нью-Йорк. Она уже знала по опыту, что его заносчивая грубая экономка никогда не передаёт ему сообщения о её звонках. Лучшим шансом пробраться в дом было просто неожиданно показаться на пороге. Сейчас он уже наверняка испытывает чувство вины за то, как отчитал меня в Сан-Франциско. Так что мне надо всего лишь пробраться мимо этой старой церберши, а там, я уверена, он будет рад меня видеть.

К её удивлению, дверь открыл пожилой мужчина.

— Да, мэм? — произнёс он.

— Доброе утро. Я пришла к Уильяму Дарси. Я его давняя приятельница.

— Сожалею, мэм, но мистера Дарси сейчас нет дома. Сообщите, пожалуйста, своё имя, и я счастлив буду передать ему, что вы заходили.

Кэролайн соорудила самую тёплую улыбку, на какую только была способна. Теплота ей никогда не давалась, и она это знала, но она постаралась изо всех сил.

— Меня зовут Кэролайн Бингли. Я уверена, что вы слышали обо мне от Уильяма. Мой брат Чарльз — один из его самых близких друзей.

При упоминании Чарльза мужчина заулыбался.

— Так вы сестра мистера Бингли? Чрезвычайно рад познакомиться. Он замечательный молодой человек.

— Спасибо. Но как мне найти Уильяма?

Лицо мужчины озарилось пониманием.

— Ну конечно! Вы приехали, потому что мистер Бингли узнал о состоянии Уильяма и прислал вас его проведать. Это очень мило как с его стороны, так и с вашей.

О состоянии Уильяма? Ладно, разберемся.

— Да, совершенно верно. Чарльза очень обеспокоили известия о его состоянии, и мы были так рады, что я как раз оказалась в городе и смогла к вам заехать. Но вы сказали, что Уильяма сейчас нет?

— Нет, мэм. Его ещё не выписали из больницы.

Кэролайн чуть не взвизгнула при слове «больница», но вовремя подавила в себе этот импульс и постаралась придать лицу, как она надеялась, сочувственное выражение.

— О, какая жалость. Я, должно быть, неправильно поняла слова Чарльза — я думала, что Уильям уже дома. Как его самочувствие?

— Врачи говорят, что сегодня к вечеру, после процедуры, ему станет намного легче. Но день-два ему ещё придётся пробыть в больнице.

— Тогда, разумеется, я отправлюсь навестить его. Уверена, Чарльз одобрил бы такое решение.

— Я как раз и сам собирался туда ехать. Позвольте вас подвезти, мисс Бингли?

Кэролайн изо всех сил старалась не выпустить на лицо самодовольную улыбку. Ситуация не могла бы сложиться лучше, даже если бы она всё спланировала сама. Болезнь Уильяма её нисколько не беспокоила, поскольку его слуга не выглядел особенно встревоженным. И кроме того, в больнице Уильям будет представлять собой неподвижную мишень, и возможно, ему захочется с кем-то пообщаться. Я стану его ангелом милосердия. Полагаю, в течение одного-двух дней я в состоянии это выдержать.

Шофёр подвёл Кэролайн к отполированному до блеска седану марки Мерседес, припаркованному у поребрика. Они сели в машину и выехали на улицу.

— Больница совсем близко, мэм. Мы будем там всего через несколько минут.

Кэролайн улыбнулась и откинулась на мягкую кожу сиденья. Эта машина была не такой шикарной, как необъятных размеров лимузин её отца, но всё же довольно милой. И когда-нибудь всё это будет моим.

От нечего делать она задумалась о том, почему ей внезапно так приспичило усилить свои притязания на Уильяма. Луиза предположила, шутя лишь отчасти, что Кэролайн почувствовала тиканье своих биологических часов. При этой мысли её передёрнуло от отвращения. Очень мне нужен какой-то орущий слюнявый тошнотик. Хотя, наверное, придётся родить хотя бы одного — Уильяму нужен будет ребёнок, который унаследует его деньги и будет носить его имя. Но в конце концов, для этого есть всякие няни, интернаты и летние лагеря. Думаю, можно будет даже нанять суррогатную мать, чтобы она его выносила, если мне удастся придумать достаточно достоверное объяснение того, почему я на это не способна.

— А вот и больница, мэм, — сказал шофёр. — Если позволите, я хотел бы попросить вас кое-что отнести мистеру Дарси. Надеюсь, вы не сочтёте мою просьбу слишком бесцеремонной.

— Конечно, нет. Я буду счастлива помочь бедненькому милому Уильяму. — Отлично. Я это сказала так сладко, что у меня бы и масло во рту не растаяло.

Шофёр вышел из машины, открыл дверцу Кэролайн и протянул ей мобильный телефон.

— Пожалуйста, отнесите ему вот это. Я сам хотел занести его и сразу уехать — у меня ещё много поручений. Но, если вам не трудно будет захватить его с собой, вы бы мне очень помогли — здесь так трудно найти место для парковки.

— Ну, конечно. Не переживайте так, — прощебетала Кэролайн со всей любезностью, которую могла изобразить.

— Он в палате 932. Вам надо будет получить в регистратуре жетон посетителя.

— Спасибо. Вы так добры и услужливы — я обязательно скажу об этом Уильяму. — Она кивнула шофёру, из последних сил стараясь скрыть возбуждение и, сжав в руках свой трофей, поспешила прочь.

По пути к регистратуре она открыла телефон и включила его. Когда на экране появился номер телефона, она записала его в небольшой блокнотик, который достала из сумочки. Уильям вечно уклонялся от того, чтобы дать ей номер своего личного телефона. Но теперь с этим покончено! Теперь, когда его экономка не будет соединять меня с ним, у меня всё равно будет способ до него дозвониться.

Затем она начала разглядывать телефон более пристально, отдавшись во власть мыслей о том, как близко он бывал к сильному чувственному рту Уильяма. Она провела пальцем по микрофону, но потом резко потрясла головой. Не будь дурой. То, что ты готова почти на всё, чтобы поближе познакомиться с штучкой, которая болтается у него в штанах, никуда не годится. Это заставляет тебя забыть об осторожности. Не теряй из виду главного приза.

Затем она заметила маленький жёлтый листочек, прилепленный прямо под экраном телефона. «Пароль голосовой почты: 061189» — прочла она вслух. Пароль его голосовой почты! А вот это уже может быть интересно.

Её глаза сверкали возбуждением, пока она рылась в меню телефона и подсоединялась к системе голосовой почты. Когда система запросила пароль, она ввела его с самодовольной ухмылкой.

— У вас два новых сообщения, — проинформировал её робот.

Изумительно! Кто знает, какую полезную информацию я смогу из них почерпнуть. Кэролайн выбрала пункт меню «прослушать сообщения». Услышав первые же слова, она злобно оскалилась.

«Привет, Уильям. Это Элизабет. Я много думала о вчерашнем вечере и считаю, что нам нужно поговорить. И… ну, ты вчера говорил, что хотел бы зайти ко мне сегодня. Если ты не передумал, я буду рада тебя видеть. Не стоит беспокоить миссис Рейнольдс по поводу ужина — мы можем просто заказать пиццу, когда ты придёшь. В общем, надеюсь скоро тебя увидеть или услышать. Пока.»

Если у неё есть его личный номер телефона и она звонит ему, чтобы поговорить о «вчерашнем вечере», значит, это больше, чем обычный перепихон. Жалкая безмозглая кукла! Должно быть, она соблазнила его, выставляя напоказ свой бюст. Мужчины настолько глупы, что неизбежно ведутся на этот ход.

Кэролайн опустила взгляд на свою собственную плоскую грудь и на секунду пришла в уныние, но не позволила себе расхолаживаться. Намного лучше иметь мозги, чем сиськи, и к тому же у меня есть стиль и класс, я настолько выше неё по уровню, что ей этого даже не понять. И кроме того, если бы я захотела, я бы могла увеличить себе грудь. Всё, что для этого нужно, — это деньги и хороший пластический хирург. Должно быть, происхождение её бюста — именно такое.

Её внимание вновь привлёк телефон, который давал ей инструкции. «Чтобы стереть сообщение, нажмите цифру семь, чтобы сохранить, нажмите цифру девять, для других опций нажмите цифру ноль.»

Кэролайн нажала кнопку «семь» на клавиатуре телефона. «Сообщение удалено» — подтвердила система. «Следующее сообщение» — продолжал робот, и вновь из динамика послышался голос Элизабет.

«Уильям? Это опять Элизабет. Извини, что беспокою. Я просто не уверена, что ты получил мое первое сообщение. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой. Я помню, я предложила, чтобы ты зашёл ко мне, но если ты не хочешь, я не обижусь. Может быть, мы могли бы коротко поговорить по телефону. В любом случае, пожалуйста, позвони мне. Пока.»

Это сообщение было оставлено вчера вечером. Кэролайн различила просительную нотку в голосе Элизабет. Значит, она прождала весь день, но он так и не позвонил, и она заволновалась, что потеряет свой талончик на бесплатное питание. Ах, бедняжка. Она фыркнула и стёрла сообщение.

Больше сообщений не было. Наслаждаясь победой, Кэролайн выключила телефон и широким шагом направилась к окну регистратуры, чтобы получить жетон посетителя. Наконец-то всё начинает складываться по-моему.

Элизабет поставила рюкзак на пол рядом с чемоданом. Грузчики недавно увезли её немногочисленные коробки, и она вызвала такси, чтобы ехать в аэропорт. Шиковать, разъезжая на такси, было для неё внове, но в предложение от консерватории включена была сумма на транспортные расходы, поэтому она решила расстаться с Нью-Йорком по-стильному. Она быстро обошла квартиру в поисках каких-нибудь забытых вещей, но всё, на что падал взгляд, принадлежало Салли… за единственным исключением.

Орхидея. Когда-то она пробуждала в Элизабет радостные воспоминания, но теперь её вид напоминал девушке лишь о последних неприятностях. Уильям так и не ответил на её звонки. Вчера поздно вечером она в последний раз начала набирать его номер, но заставила себя повесить трубку прежде, чем произошло соединение. Если бы он хотел со мной поговорить, он бы уже перезвонил мне. Но я ему настолько неинтересна, что он даже не удосужился попрощаться. Если после этого я ещё раз ему позвоню, это будет выглядеть просто жалко.

Её глаза наполнились слезами, порожденными целым букетом чувств — боли, злости, сожаления. Она никогда не узнает, что могло бы произойти, если бы в среду вечером вела себя иначе, но, безусловно, если между ними и была какая-то связь, теперь она прервалась. Ну и ладно, я собираюсь начать новую жизнь, и пора оставить прошлое позади, как и советовала Шарли. А Уильям теперь официально отошёл в прошлое.

Наилучшим вариантом казалось оставить орхидею в Нью-Йорке. В этом случае её следовало вернуть Уильяму, чтобы тот смог поставить её на своё место в оранжерее. Возможно, он не захочет её больше видеть, но это уже будут его проблемы.

Может быть, попросить Салли, чтобы она отнесла её туда вместо меня? Но как мне объяснить ей, что произошло? И кроме того, это трусоватый выход. Элизабет взглянула на часы. Не было ещё и половины одиннадцатого — компания, которой она доверила перевезти свои вещи на западное побережье, справилась с погрузкой её коробок значительно быстрее, чем она предполагала, и теперь у неё оставалось ещё масса времени до вылета. Так что у тебя нет никаких оправданий. Ты знаешь, как должна поступить.

С орхидеей в руке она прошла в кухню и обнаружила там Салли, которая завтракала кефиром с половинкой рогалика.

— Ну что, готова ехать? — спросила Салли.

Элизабет кивнула.

— Более или менее.

— А орхидею что, прямо так понесёшь? Разве её не надо… ну, я не знаю, в коробку какую-то положить, или надеть сверху большой бумажный пакет, или что-нибудь в этом роде?

— Да нет… всё будет нормально. — Элизабет присела к столу, изучая собственные ногти. Она сидела молча и не поднимая глаз, но чувствовала на себе взгляд Салли.

— Лиззи, ты мне о чём-то не рассказала? Ты такая странная с… да, со вчерашнего дня, по-моему. Какая-то молчаливая, подавленная.

— Я же расстаюсь с тобой, и с Джоном, и с остальными своими друзьями. Разве это не повод для грусти? — Элизабет встала и снова поглядела на часы.

— Надеюсь, это действительно так.

— Да. Ну что ж, пора прощаться.

Салли встала.

— Я буду скучать по тебе, Лиззи. Надеюсь, все твои ожидания от возвращения в Калифорнию оправдаются.

Элизабет обняла Салли.

— Спасибо. Я тоже буду скучать по тебе.

— Не знаю, где Джон — может быть, он проспал. Ему вчера пришлось работать до самого закрытия. Но он говорил, что зайдёт сюда, чтобы с тобой попрощаться.

— Поцелуй его от меня.

— Может быть, это и к лучшему — он бы наверняка начал реветь, а тогда бы и я заплакала, а ты же знаешь, как я это ненавижу.

Элизабет улыбнулась сквозь внезапно выступившие слёзы.

— Передай ему, что, если его когда-нибудь занесёт в Калифорнию, ему есть, где остановиться. Это относится к вам обоим.

— Мы постараемся приехать. Но и ты тоже как-нибудь возвращайся, ладно? Наверняка, вы с Уильямом это обсуждали. Или он первым поедет навестить тебя?

Элизабет выдавила слабую улыбку.

— Ну, я пойду. Я позвоню тебе как-нибудь на днях. — Она взяла чемодан, рюкзак и орхидею, и, окинув прощальным взглядом запущенную квартирку, рассталась с пятилетним отрезком своей жизни.

Полчаса спустя Элизабет стояла перед домом Дарси, уставившись на входную дверь. Ты всё равно не прожжёшь в ней взглядом дыру. И легче тебе не станет, как это ни откладывай. Так что нажми на кнопку звонка, и покончим с этим.

Она ещё в такси выработала план действий. Всё было очень просто — не было никакой необходимости справляться с неловкостью от встречи с Уильямом. Она просто оставит орхидею миссис Рейнольдс и попросит её передать Уильяму, что боится, что цветок у неё погибнет. А если миссис Рейнольдс спросит, не хочет ли она повидать Уильяма, она просто укажет на такси, ожидающее у бровки, и объяснит, что торопится в аэропорт.

Только вот ты надеешься, что всё будет совсем не так, верно? Ты воображаешь, что Уильям услышит твой голос и бросится вниз по лестнице, чтобы увидеть тебя, и представит тебе какую-нибудь замечательную причину, по которой он не мог тебе перезвонить. Мечтай, Лиззи. Это не сказка — это жизнь.

Элизабет сделала глубокий вдох и позвонила. Через дверь она услышала, как в доме раздался перезвон. Наконец, после паузы, показавшейся девушке невыносимой, она услышала звук приближавшихся шагов. Дверь открылась, и она оказалась лицом к лицу с молодой брюнеткой, которую никогда раньше не встречала.

— Что вам угодно? — спросила молодая женщина.

— Доброе утро. Меня зовут Элизабет Беннет, я пришла к миссис Рейнольдс.

— Сожалею, но её сейчас нет.

Вот мой блестящий план и провалился.

— А она надолго ушла? Может быть, она просто вышла за продуктами и скоро вернётся?

— Я не знаю, когда она вернётся. Она сейчас в больнице.

Элизабет ахнула.

— Неужели! Какое несчастье! С ней что-то серьёзное?

Молодая женщина — видимо, горничная, как предположила Элизабет — нахмурилась.

— Я не могу делиться с вами этой информацией без её разрешения.

— Ну конечно, я понимаю. Просто я хорошо знаю миссис Рейнольдс — я видела её здесь, в этом доме, во вторник вечером — и для меня было бы большим огорчением узнать, что она серьёзно больна.

— О, нет, миссис Рейнольдс здорова.

— Значит, она просто проходит обследование?

— Нет, как я уже сказала, она здорова. В больницу попала не она, а… — горничная внезапно замолчала.

У Элизабет не было времени на эти игры.

— А Аллен здесь? Он может подтвердить, что я не просто любопытный прохожий.

— Его сейчас нет. Наверное, он сейчас в больнице вместе со всеми остальными.

Со всеми остальными?

— Так значит, заболел кто-то из членов семьи? Надеюсь, это не…

Элизабет собиралась сказать «Надеюсь, это не миссис Дарси», но слова замерли у неё в горле, и внутри всё закаменело, когда внезапно из разрозненных кусочков сложилась пугающе чёткая картинка. Замечательная причина, по которой он не мог тебе перезвонить… Твёрдо вознамерившись получить ответы на свои вопросы, она испробовала новый подход.

— Как вас зовут?

— Серена.

— Послушайте, Серена, я понимаю, что вы хотите оградить от посторонних личную жизнь семьи.

— Миссис Рейнольдс очень строго к этому относится.

— Не сомневаюсь, и, честное слово, прекрасно это понимаю. Но вот в чем дело. Во вторник вечером я была в этом доме на ужине с…

Глаза Серены расширились.

— Постойте-ка. Вы сказали, что вас зовут Элизабет Беннет?

— Да, совершенно верно.

— Мне знакомо ваше имя. Я помогала миссис Рейнольдс во вторник накрывать стол на крыше. И она что-то говорила о некой мисс Беннет. Это вас мистер Дарси пригласил на ужин.

— Вот именно! Так что, сами видите, я не посторонний человек. И ваши слова меня очень встревожили. Мне совершенно необходимо узнать, кто попал в больницу. Пожалуйста, скажите мне.

Серена в течение нескольких секунд молча смотрела на неё, но наконец кивнула.

— Хорошо. Только обещайте не говорить миссис Рейнольдс, что я вам об этом рассказала.

— Обещаю.

— Наверное, у него просто не было возможности самому позвонить вам и всё рассказать.

— Значит, это Уильям? То есть мистер Дарси?

Серена кивнула.

У Элизабет сжалось сердце.

— А вы знаете, что с ним?

— Нет, только то, что он вчера утром бегал в Центральном Парке, а потом ему стало плохо и его пришлось отправить в больницу.

О Господи.

— Где он? В какой больнице?

— В «Нью-Йорк-Хоспитал».

— Спасибо, — сказала Элизабет. — Большое спасибо. — Она побежала к такси, запрыгнула на заднее сиденье и сказала водителю, что в аэропорт они всё-таки не поедут.

Кэролайн скучала. Здесь абсолютно нечего делать. Она уже битый час сидела в больничном кафе, попивая плохой кофе и с досадой разглядывая людей, сплошным потоком проходящих мимо.

Она с триумфом ворвалась в отделение кардиореанимации, излучая всё подвластное ей свечение, которое, по её мнению, должно было сопутствовать образу «ангела милосердия», лишь для того, чтобы обнаружить, что палата Уильяма пуста. Сестра сообщила ей только, что его увезли на лечебную процедуру. Кэролайн уже знала от Аллена Рейнольдса, что Уильям, вероятнее всего, находится в лаборатории ангиопластики, где ему устраняют дефект аорты.

— Даже когда он вернётся, скорее всего, он ещё в течение некоторого времени будет спать, — сказала ей медсестра. — А потом его захотят повидать члены его семьи. Так что, может быть, вам лучше зайти попозже.

Кэролайн пыталась запротестовать, что она тоже его семья — ну, почти семья, — но сестра уже ушла к другому пациенту. Кэролайн тайком проскользнула в палату Уильяма и положила его мобильник на столик рядом с раковиной. Она посчитала, что будет лучше, если Уильям не узнает о том, что телефон побывал в её руках, а так он просто решит, что его принёс кто-то из родных. Если, конечно, Аллен ни о чем не обмолвится. А даже если и так, у Уильяма нет причин предполагать, что я сделала с телефоном что-то помимо того, чтобы доставить его в палату, как меня и просили.

— В конце концов, — промурлыкала она себе под нос, — я просто хотела помочь ему в такой тяжелый момент.

Ну, всё, я не могу больше здесь просиживать задницу. Уильяма, вероятно, уже привезли обратно в палату, и Кэролайн подумывала о том, чтобы подняться туда. Но скорее всего, там будет его семья, а это всё испортит. И кроме того, какой смысл сидеть рядом с ним, пока он спит? Не хватало мне ещё заработать боль в спине, сидя на этих жутких пластмассовых стульях. Плюс к тому, там противно пахнет, и я ненавижу писк, который издают все эти медицинские аппараты. И к тому же, я ничего не выиграю от того, что буду находиться рядом с Уильямом, если он при этом будет без сознания.

Минуточку — да ведь здесь рядом «Барнис». И «Сакс»* тоже недалеко. Кроме того, в непосредственной близости от больницы располагалось несколько маленьких эксклюзивных бутиков. Может быть, я даже куплю что-нибудь для Уильяма — шёлковая пижама, например, была бы превосходным подарком. Я помогу её надеть… а потом, когда он выйдет из больницы, ещё приятнее будет помочь ему снять её.

Кэролайн облизнула губы и встала, подрагивая от желания. Я заставлю его забыть об этой жалкой потаскушке, возомнившей себя актрисой. Пусть она возвращается на свой уровень и продолжает зарабатывать себе роли на диванах ассистентов по кастингу.

Оставив недопитую чашку кофе на столе рядом с кучкой салфеток, которые она изорвала просто со скуки, она быстро зашагала к выходу из больницы. Приблизившись к вращающейся двери, она мимоходом взглянула на стойку регистратуры и застыла в ужасе. Я не верю своим глазам!

У стойки получала жетон посетителя Элизабет Беннет. Нет. Я не допущу, чтобы она заняла моё место рядом с Уильямом. Я не позволю ей воспользоваться его ослабленным состоянием, чтобы ещё глубже пролезть в его жизнь. Он мой, и она его не заслуживает.

Кэролайн пока ещё не решила, как лучше разобраться с этой пронырой. Пока что единственной эффективной стратегией оставалось не попадаться ей на глаза, но при этом держать ситуацию под контролем. Она проследовала за Элизабет к лифтам, следя за тем, чтобы соперница её не заметила. Пока я с этим не разберусь, поход по магазинам придётся отложить.

Элизабет вышла из лифта на девятом этаже и огляделась, не зная, куда идти, пока не заметила указатель к отделению реанимации. Она не могла себе позволить заплатить таксисту за ожидание, и поэтому ей пришлось тащить чемодан и рюкзак с собой в больницу. Она с трудом убедила охрану позволить ей оставить багаж в регистратуре, но орхидею всё-таки взяла с собой наверх из боязни повредить хрупкое растение.

Она печально поглядела на цветок. Пока что путешествие проходило для него не слишком удачно. Выбираясь из такси перед больницей, она задела орхидеей за дверцу, в результате чего её стебель надломился, и ей пришлось частично оборвать его. К сожалению, в результате орхидея потеряла добрую половину цветков. Да уж, вряд ли Уильям поручил бы её мне, если бы знал, как я плохо буду за ней ухаживать. Но она всё равно красивая, несмотря на перенесенную травму.

С гулко бьющимся сердцем она шла по коридору отделения кардиореанимации, пока не подошла к палате 932. Она посмотрела через стеклянную перегородку и закусила губу, когда увидела неподвижно лежащего Уильяма, глаза его были закрыты, к руке подсоединена капельница. Она вошла в палату и поставила орхидею на столик.

— О, Уильям, — прошептала она, — какое несчастье.

Монитор, расположенный высоко над его головой, тихо попискивал, но Элизабет даже не посмотрела на него — она не могла отвести взгляд от лица Уильяма. Он был очень бледен и, казалось, состарился лет на десять с тех пор, как она в последний раз его видела. Не сводя с него глаз, она робко приблизилась к его кровати.

Внезапно монитор тревожно заверещал, и она подпрыгнула от ужаса и неожиданности. Не в силах унять сердце, бьющееся в сумасшедшем ритме, она выскочила в коридор и едва не столкнулась с медсестрой, спокойной подходившей к палате.

— Там Уильям… мистер Дарси! — голос Элизабет срывался от страха. — Что-то случилось!

Медсестра кивнула и ободряюще улыбнулась.

— Я уверена, что ничего страшного не случилось.

Она вошла в палату, по пятам преследуемая Элизабет, и сбросила показания монитора, восстановив тишину.

— Это давление, — пояснила сестра. — Оно поднялось немного выше тревожного уровня, установленного на мониторе. Возможно, ему необходимо будет ввести кое-какие лекарства.

— А что с ним такое? Раз он лежит в этом отделении, видимо, у него что-то с сердцем? — спросила Элизабет у Энн — так, судя по бейджику, звали медсестру.

— Вы его родственница? — спросила Энн.

— Нет, я… — Элизабет запнулась. А действительно, кто я ему? — Я… мы с ним друзья.

— Простите, но я могу предоставлять подобную информацию только родственникам больных, — доброжелательно, но твёрдо сказала Энн.

Ну вот, опять та же история.

— Я только… вы можете хотя бы сказать мне, в каком он состоянии? Я хочу сказать, он ведь не… — Элизабет не смогла заставить себя произнести вслух слово «умрёт».

— С ним всё будет хорошо, — тепло и ободряюще улыбнулась Энн. — Вам не о чем волноваться. Скоро должны прийти его родные — я уверена, они расскажут вам все подробности. Они решили пойти вниз, чтобы перекусить, поскольку он всё равно ещё некоторое время будет спать.

— Вы думаете, он не скоро проснётся?

Энн покачала головой.

— Это возможно, но я сомневаюсь. Утром ему дали сильный наркоз, а он и так был очень слаб и утомлён, так что воздействие лекарства может затянуться.

— Слаб и утомлён? — Это звучало совсем не обнадеживающе.

— Мы его лечим, не беспокойтесь. Он обязательно поправится.

Элизабет вздохнула.

— Спасибо. Можно, я посижу с ним несколько минут?

— Конечно. Кто знает — если он почувствует ваше присутствие, он может проснуться и раньше, чем мы ожидаем.

Энн вышла из палаты, и Элизабет подошла к кровати. Она взяла Уильяма за руку и смотрела на него, постепенно успокаиваясь при виде того, как мерно вздымается и опускается его грудь.

Я ведь обманывала себя, пытаясь обосновать свои чувства к тебе, правда? Дело вовсе не в том, что я твоя поклонница. Дело в том, как оживает твое лицо, когда ты улыбаешься, и как за такое короткое время я попала в плен этой улыбки и хочу вновь и вновь видеть, как она рождается. В том, как уютно и… как-то очень естественно я чувствую себя, сидя рядом с тобой, разговаривая о музыке, об истории или просто ни о чём. В том, как я таю от твоих поцелуев. В том, что я постоянно ловлю в тебе проблески нежности и ранимости, которую ты стараешься запрятать поглубже и которая вызывает во мне желание заботиться о тебе и защищать тебя.

Глаза Элизабет наполнились слезами, и она крепче сжала руку Уильяма при воспоминании о вечере среды, о том, какие жестокие вещи она ему говорила, и о его умоляющем взгляде, когда он задержался на пороге перед тем, как закрыть за собой дверь. Но я вышвырнула его. А всего через несколько часов ему стало плохо, вероятно, из-за проблем с сердцем.

Свободной рукой она смахнула слёзы. Прекрати себя мучать. Разбитое сердце — это всего лишь фигура речи, не ты стала причиной его приступа. А впрочем, если он был так расстроен, что не смог заснуть, а на следующее утро отправился на пробежку и…

Нет. Перестань. Ты не настолько важна для него, чтобы случившееся могло так сильно на него подействовать. На самом деле, вы с ним едва знаете друг друга, и смешно воображать, что без тебя он не сможет улыбаться или делать что-то ещё. Он взрослый человек, с деньгами, связями и талантом, а не грустный маленький мальчик, которому нужна твоя защита. Он тридцать лет прекрасно обходился без тебя. И вне всяких сомнений, у него богатый опыт в отношениях с женщинами — по крайней мере, достаточный для того, чтобы знать, что слова «Я тебя люблю» могут стать крайне действенным инструментом обольщения.

Но стоило этой мысли оформиться в её голове, как Элизабет тут же осознала, что она не вполне справедлива. Может быть, когда он сказал, что любит меня, он говорил то, что думал… в тот момент. Может быть, ему действительно так показалось в пылу страсти. Шарли права — он не Майкл, и я не должна судить о нём по этому шаблону. Элизабет всё ещё не могла согласиться с тем, что Уильям испытывает к ней такие глубокие чувства, но теперь она понимала, что он заслуживал того, чтобы ему предоставили возможность объясниться. И самое главное, она поняла, что не готова вычеркнуть его из своей жизни.

Свободной рукой она легонько прикоснулась к прохладной коже его щеки, потом ласково погладила волосы, не выпуская из другой руки его ладонь. На мгновение ей показалось, что она ощутила пожатие его руки, и она внимательно посмотрела на него, но глаза его оставались закрытыми, и ничто больше не говорило о том, что он приходит в сознание.

В палату вернулась Энн со шприцем и каким-то пузырьком.

— Вы не могли бы на минутку пересесть на другую сторону от кровати? — спросила она. — Мне нужно дать ему лекарство.

Элизабет взглянула на часы и в ужасе увидела, что уже очень поздно. Ей нужно было немедленно ловить такси и ехать в аэропорт, иначе она рисковала не успеть на самолёт. Её билет не подлежал возврату, и она не могла позволить себе платить комиссионные за его переоформление.

Она медленно выпустила руку Уильяма, ласково погладила её и со вздохом отошла от кровати. Он, казалось, слегка пошевельнулся, но вновь его глаза оставались закрыты.

— Я было подумала, что он вот-вот очнётся, — тихо произнесла девушка.

— Кто знает — может быть, он почувствовал, что вы держите его за руку, и не хотел вас отпускать. Вы с ним давно встречаетесь?

Элизабет почувствовала, что краснеет.

— А откуда вы знаете, что мы встречаемся?

— Ну, это же сразу видно — по тому, как вы смотрите на него, как вы только что погладили его по руке.

— У нас с ним было всего несколько свиданий. Мы познакомились чуть больше месяца назад.

— Тогда мой вам совет, не упустите его. Мало того, что он такой симпатичный, он ещё, похоже, очень хороший человек. Многое можно сказать о людях по тому, как они себя ведут во время болезни, и я вам точно скажу — такого парня поди поищи.

Элизабет не нашлась, что на это ответить, поэтому она отвернулась и посмотрела на орхидею, пытаясь решить, что с ней делать. Она заметила рядом на столике мобильный телефон, который, насколько она могла судить, принадлежал Уильяму. Значит, он получил мои сообщения — или, если нет, значит, скоро получит. Но он был слишком слаб, чтобы мне перезвонить, а моего номера в Сан-Франциско он не знает.

Элизабет подошла к сестринскому посту и попросила листок бумаги. Достав из сумочки авторучку, она наклонилась к столу и написала:

Она в течение нескольких секунд смотрела на листок, не зная, как закончить письмо. В конце концов, она просто написала своё имя и номер телефона Джейн.

Когда Элизабет вернулась в палату Уильяма, Энн возилась с капельницей.

— Ну всё, не буду больше вам мешать, — сказала она, подходя к раковине, чтобы вымыть руки.

— Вообще-то, — отозвалась Элизабет, — я бы хотела остаться, но мне пора идти. — Она посмотрела на Уильяма, чувствуя, как её глаза вновь наполняются слезами.

Энн с сочувственным взглядом дотронулась до её руки.

— Не волнуйтесь. Мы о нем позаботимся. И я скажу ему, что вы приходили. — Взяв его карту со столика возле раковины, она вышла.

Элизабет сложила записку, написала на ней имя Уильяма и положила её перед орхидеей. Затем она снова повернулась к нему и легонько поцеловала его в лоб.

— Поправляйся скорее, — прошептала она. — И позвони мне.

И она направилась к выходу, лишь на мгновение задержавшись у дверей, чтобы бросить на него прощальный взгляд.

Кэролайн с облегчением вздохнула, когда увидела, как Элизабет Беннет идёт по коридору к выходу. Я уж думала, она никогда не уйдет. А уж какая навязчивая — и за руку его держала, и целовала. Наверное, надеялась его разбудить, чтобы он узнал о том, что она приходила. К счастью для Кэролайн, за то время, что Элизабет находилась возле Уильяма, он так и не проснулся. Теперь мне остается только надеяться на то, что медсестра не расскажет ему о её приходе.

Она проскользнула в палату Уильяма и тут же заметила на столе орхидею в декоративном глиняном горшочке. Она схватила записку, лежавшую перед цветком, и прочитала её, покачивая головой. Нет, так не пойдёт. Она смяла листок и сунула его в сумочку.

Так, а что делать с орхидеей? Тоже выкинуть? Кэролайн секунду подумала, и её лицо расплылось в самодовольной улыбке, поскольку у неё родилась идея получше.

Ну, вот, а теперь — в «Барнис». Можно, конечно, купить ему пижаму, но в данный момент мне есть, что отметить. Пожалуй, я заслужила новую сумочку и туфли.

Уильям уже в течение некоторого времени пытался вырваться из объятий наркоза, но теперь наконец-то почувствовал, что побеждает в этой битве. В голове стоял туман, нога болела, а веки невозможно было поднять, как будто кто-то пришил их, пока он спал. С огромным трудом он чуть-чуть приоткрыл глаза и тут же обеими руками схватился за ограждение койки, потому что палата так и закружилась вокруг него.

Он снова закрыл глаза и полежал спокойно, ожидая, пока в голове прояснится. При следующей попытке открыть глаза окружающий мир избавился от несвойственной ему подвижности, и, воодушевленный этим фактом, он несколько раз моргнул в попытке увеличить чёткость изображения.

Последнее, что он помнил — это как его увозили в лабораторию ангиопластики; по-видимому, с тех самых пор он находился без сознания. Он вспомнил свой сон — невероятно яркий и четкий, в котором рядом с его кроватью стояла Элизабет. Он до сих пор чувствовал тепло и нежность её ладони в своей руке, и это ощущение было настолько реальным, что он готов был поклясться, что она и вправду была здесь.

Он вздохнул. Пустые мечты. Она уже уехала, она на пути в Калифорнию, к новой жизни, и если даже она и думает обо мне, то, скорее всего, с отвращением.

Он попытался повернуться и скорчил гримасу, когда при этом движении вновь заявила о себе боль в ноге. Он потянулся выяснить, что же там болит, и обнаружил, что нижняя часть его тела укрыта тяжёлым одеялом. Засунув руку под него, он нащупал большую повязку, закрывающую пах и верхнюю часть бедра. Ах, ну да, конечно. Ранка в месте введения катетера.

Горло пересохло до боли, и, пошарив вокруг, он нащупал кнопку вызова медперсонала. Тут же пришла медсестра, которую он помнил по вчерашнему дню.

— Мистер Дарси, вы проснулись! Вам что-нибудь нужно?

— Можно воды? — Он едва признал в этом еле слышном хрипе свой голос.

— Ну конечно, сейчас принесу. Да, и пока что лежите смирно, пожалуйста. Нам нужно убедиться в том, что ваша рана не кровоточит.

Вскоре она вернулась с большой полистироловой кружкой, из пластмассовой крышки которой торчала соломинка, немного подняла кровать с помощью ручек управления и протянула ему кружку.

— Я знаю, что вас мучит жажда, но пейте маленькими глоточками.

Он потянулся за кружкой, и, хотя руки были тяжелыми и ослабевшими, умудрился её удержать, потягивая через соломинку изумительно прохладную воду.

— Спасибо.

— На здоровье. Ну как, вы готовы к приему посетителей? — спросила Энн. — Я обещала вашим родным позвать их, как только вы проснётесь — они сейчас внизу, в комнате отдыха.

Уильям кивнул, продолжая пить.

— У вас уже был один гость — ваша девушка. Она оставила вам эту орхидею. Но сказала, что не может остаться.

Уильям проследил за направлением взгляда Энн, увидел орхидею и замер. Кажется, это орхидея Лиззи. Может быть, она и вправду была здесь, и это был не сон! Но трепет, возникший в его сердце, угас, когда он присмотрелся и осознал свою ошибку. Это всего лишь орхидея того же сорта — Дендробиум цвета индиго. Она меньше той, и к тому же, та была в простом глиняном горшке. И кроме того, даже если бы она каким-то образом узнала, что я здесь, и решила из вежливости навестить меня, она бы ни за что не назвалась моей девушкой. И всё же, он почувствовал какое-то умиротворение, глядя на орхидею и думая о том, что у Элизабет есть такая же.

Затем он заметил рядом с цветком что-то сверкающее и серебристое.

— Это мой мобильник?

Энн взяла телефон и показала ему.

— Но вы же знаете, что здесь нельзя пользоваться сотовым телефоном, да? Скорее всего, вас уже сегодня переведут на другой этаж, и после этого вам можно будет его включить.

Уильям кивнул. Задержка на несколько часов теперь не имела значения — Элизабет уже летела в Калифорнию. И кроме того, ты можешь надеяться, сколько угодно, но ты же знаешь, что она не звонила.

Энн вернула телефон на столик.

— Я схожу за миссис Рейнольдс. Они, конечно, сразу же к вам поднимутся.

Уильям тем временем озадачился интересным вопросом. Но если это была не Лиззи, то кто же мог сюда прийти, назвавшись моей девушкой? Ответ он получил даже чересчур быстро, когда услышал приветствие, отозвавшееся у него в ушах, как скрежет железа по стеклу:

— Дорогой, ты проснулся! Какой чудесный сюрприз!

— Здравствуй, Кэролайн. — Он закрыл глаза и пожалел о том, что действие наркоза закончилось так рано.

Настал вечер, и последние посетители Уильяма собирались пожелать ему спокойной ночи. Несколько часов назад его перевели в отдельную палату в кардиологическом отделении. Здесь он был хотя бы до некоторой степени защищен от посторонних взглядов, что после аквариума реанимационного отделения с его стеклянными стенами и дверями нараспашку не могло не радовать.

— Пожалуйста, позволь мне ещё раз принести извинения за Аллена, — сказала миссис Рейнольдс. — Он ужасно из-за этого переживает. Когда эта жуткая женщина явилась в дом и упомянула о своем брате, Аллен решил, что ты будешь рад её видеть. Он так редко подходит на телефонные и дверные звонки, что я никогда даже и не рассказывала ему о ней. Но на будущее, он теперь знает, как поступать.

— Ничего страшного, — сказал Уильям. Они уже затронули эту тему ранее, и он уверил Аллена, что тот ни в чем не виноват, но обоих Рейнольдсов эта ситуация ужасно расстроила. — Пожалуйста, скажите ему, чтобы он перестал так терзаться. Он имел дело с настоящим профессионалом. Не сомневаюсь, что Кэролайн воспользовалась сложившейся ситуацией и сделала всё, что было в её силах, чтобы ввести его в заблуждение. И кроме того, вы отлично с ней разобрались, так что ничего страшного не случилось.

Миссис Рейнольдс весьма оперативно шуганула негодующую Кэролайн, так что незваная гостья даже не успела всерьёз досадить Уильяму. За время своего краткого визита она подтвердила, что орхидея — это подарок от неё. Удивившись её неожиданной чуткости, Уильям заподозрил, что она проконсультировалась с Чарльзом, который бывал в оранжерее на крыше. Как она умудрилась выбрать точно такую же орхидею, как та, что он подарил Элизабет, оставалось тайной, которую он, скорее всего, никогда не раскроет. Молодой человек улыбнулся, представив, в какую ярость пришла бы Кэролайн, если бы узнала, что её подарок ценен для него главным образом тем, что напоминает ему об Элизабет.

Уильям подозревал, что завтра Кэролайн вновь нанесёт ему визит, но теперь он чувствовал себя намного сильнее и сможет справиться с ней, если она заявится в больницу. И кроме того, может быть, к тому времени, как она придёт, меня уже выпишут.

Доктор Розмонт не назвала Уильяму точную дату выписки, когда приходила осмотреть его, но на утро она назначила ряд анализов. Единственным, что она сказала с определенностью, было то, что её все еще беспокоит его давление и что ему нужно отдохнуть.

Сегодня я наверняка высплюсь лучше, чем прошлой ночью. А если нет, то в этом можно будет обвинить кого угодно, но только не миссис Рейнольдс, это точно. Уильям окинул взглядом палату, отмечая все детали, добавленные к больничной обстановке для того, чтобы он чувствовал себя более комфортно. На нем была пижама, за которой миссис Рейнольдс специально отправила Аллена в магазин, на спинке кровати висел его любимый халат, а укрыт он был мягким и теплым одеялом, взятым из одной из гостевых комнат. На прикроватном столике лежала стопка книг, а рядом с ней поместилась маленькая стерео-система и набор из его любимых дисков. В дополнение к этому миссис Рейнольдс проконсультировалась с больничным диетологом, чтобы узнать, какие продукты пойдут Уильяму на пользу, и принесла ему домашний обед. Не хватало только одной вещи.

— Где мой сотовый телефон? — спросил он.

— Я положила его сюда, — ответила миссис Рейнольдс, открывая ящик стола и протягивая ему мобильник.

— Я не понимаю, — сказала Джорджиана. — У тебя же есть телефон прямо здесь, в палате. Зачем тебе нужен сотовый?

— Если ему хочется, чтобы мобильный телефон был под рукой, что в этом такого? Может быть, ему так спокойнее. — отозвалась из дверей Соня. Ей нельзя было в этот момент находиться в палате, поскольку миссис Рейнольдс продолжала следить за соблюдением правила «не более двух посетителей одновременно», хотя на этот этаж оно не распространялось.

Уильям поднял брови, удивленный Сониной поддержкой. При обычных обстоятельствах она, скорее всего, согласилась бы с логикой Джорджианы. Их взгляды пересеклись, но он не смог уловить выражение её глаз. Он снова посмотрел на Джорджиану, которая собиралась уходить. Она поцеловала его в щеку и ушла вместе с миссис Рейнольдс. Соня, которая собиралась поехать домой на такси, стояла в дверях, пока они не ушли, а потом проскользнула в палату.

— Ты помнишь пароль голосовой почты? — негромко спросила она.

— Да, спасибо. — Уильям поздравил себя с тем, как он предусмотрительно прилепил на телефон бумажку с паролем. Иначе ему пришлось бы снова просить Соню напомнить ему пароль, а значит, предоставить ей очередной шанс вволю поиздеваться над его технокретинизмом.

— Хорошо. Передай ей от меня привет, когда будешь ей звонить. До завтра.

Уильям покачал головой и, сам того не желая, улыбнулся, провожая взглядом удаляющуюся по коридору Соню. Её телепатические таланты порой просто пугали его, хотя в этот раз она немного промахнулась. Если только Элизабет не позвонила и не оставила мне свой номер телефона в Сан-Франциско.

Он раскрыл телефон, включил его и стал ждать загрузки информации, чувствуя, как быстрее забилось сердце. Но его воодушевление сразу пропало, когда он не увидел значка, информирующего о наличии новых сообщений. На всякий случай, он вошёл в систему голосовой почты.

— Сообщений нет, — отчеканила система.

Уильям выключил телефон и захлопнул его, подавленный и несчастный. Не то, чтобы он всерьёз ожидал звонка от неё, но до этого момента у него всё же оставалась хоть какая-то надежда. Но теперь никаких сомнений больше быть не могло. Элизабет Беннет не хочет иметь со мной ничего общего. И мне придётся найти способ забыть о ней.

------
* Barneys New York, Saks Fifth Avenue — крупные магазины элитной модной одежды и аксессуаров.

 

© 2006. Все права принадлежат автору