Нежданная песня

Глава 3

 

— Ты выглядишь потрясающе, — сказала Джейн, пока Элизабет разглядывала себя в автомобильном зеркальце. — Я так рада, что мы купили это платье — оно сидит на тебе просто идеально.

Элизабет посмотрела на свое новое платье нежного цвета «шампань». Облегающее, без рукавов, оно доходило ей до колен. V-образный вырез был прикрыт сверху прозрачной кружевной вставкой с полукруглым горлом, которая поблескивала на солнце. Покрой платья изящно подчеркивал силуэт ее тела, выгодно оттеняя все его достоинства, и в то же время оно не было излишне облегающим или откровенным. Хотя она никогда бы не призналась в этом Джейн, но Элизабет была рада, что они решили проехаться по магазинам.

Они направлялись на репетицию свадьбы, которая должна была пройти в церкви на Ноб Хилл. Джейн была решительно настроена на то, чтобы ее сестра выглядела в этот день как можно более эффектно, и результаты ее усилий впечатлили даже саму Элизабет.

— Ты и правда должна показать, как мне укладывать волосы. Я бы чаще носила их распущенными, если бы могла добиться такого эффекта, как сейчас.

Джейн всегда была единственным человеком, которому удавалось справиться с густой копной ее вьющихся от природы волос. Еще когда они были детьми, Джейн любила причёсывать волосы сестры, каким-то образом ухитряясь превратить их в аккуратный водопад мягких кудряшек из той растрепанной, непокорной массы, которая была единственным, что удавалось соорудить самой Элизабет.

— Ты же знаешь, что я с удовольствием тебя научу, — я тебе это сто раз предлагала. Я никогда не понимала, почему ты не прилагаешь никаких усилий к тому, чтобы показать, какая ты красавица.

— Меня никто и не заметит, когда ты рядом, — сказала Элизабет, с нежностью улыбнувшись сестре.

— Лиззи, не говори так! Ты же знаешь, что это неправда.

Элизабет взглянула на Джейн, которая выглядела, как всегда, идеально. У нее был почти ангельский вид в этом бледно-голубом струящемся платье с тоненькими лямками, которое подчеркивало ее стройную фигуру и оставляло открытыми слегка загорелые руки и плечи. Короткие светлые волосы с глянцевым оттенком лежали ровно и аккуратно, в безупречном порядке, нежно обрамляя ее милое лицо. Как ей удается заставить каждую волосинку лежать точно на своем месте?

Подавив горестный вздох, Элизабет решила, что пора сменить тему.

— Расскажи мне о гостях, которые будут на свадьбе, и, в особенности, о родственниках Чарльза.

— Ну, для начала, там будут мистер и миссис Бингли. Затем сестра Чарльза, Кэролайн.

— Старшая сестра или младшая?

— Она почти на два года старше. Его младшая сестра, Луиза, и ее муж Гордон тоже будут.

— А что из себя представляют его сестры?

— Луизу я еще не видела, и Чарльз о ней почти ничего не рассказывает; я не думаю, что они очень близки. Но Кэролайн проявила большой интерес к тому, чтобы познакомиться со мной поближе, что было очень мило с ее стороны. Она принимает активное участие в семейном бизнесе — и, похоже, дела компании волнуют её гораздо больше, чем Чарльза.

— Но ведь Чарльз работает на своего отца?

— Да. Его прислали сюда работать в филиале их компании в Сан-Франциско.

— А он что, предпочел бы заниматься чем-то другим?

— Он хотел стать профессиональным музыкантом.

— Ах да, верно! — сказала Элизабет. — Ты ведь обещала объяснить про Чарльза и Джуллиард.

— Чарльз любит музыку, и у него к ней большой талант. Но его отец никогда не одобрял того, что он «попусту тратит время» — это слова его отца, а не мои — на музыку.

— И все же он позволил ему поступить в Джуллиард. Это нелогично.

Джейн кивнула.

— Мистер Бингли наотрез отказался оплачивать его обучение там. Но у Чарльза есть небольшой личный трастовый фонд, доставшийся ему от бабушки с дедушкой, и у него были бы собственные средства — при условии, что его родители разрешили бы ему ими воспользоваться. И мистер Бингли наконец разрешил, поскольку предполагал, что Чарльз провалится на первых же экзаменах, и это послужит ему хорошим уроком.

— Мистер Бингли — настоящая душка, не правда ли? — Элизабет с отвращением покачала головой. — Значит, поэтому Чарльз и оставил Джуллиард — он провалился?

— Нет, Чарльз прекрасно учился. Но по прошествии двух лет мистер Бингли велел ему возвращаться домой и готовиться к карьере бизнесмена, чтобы со временем продолжить семейный бизнес. Поэтому Чарльзу пришлось вернуться в Лос-Анджелес и получить диплом в области экономики.

— Бедный Чарльз. Что ж, по крайней мере, у него есть его джазовый ансамбль, так что все-таки в его жизни осталось немного музыки.

— Да, это верно, — улыбнулась Джейн. — Он любит играть в джазовой группе. Большинство ребят-музыкантов будут на предсвадебном банкете, и в их числе будет и тот, кто помог устроить тебе собеседование по поводу работы в понедельник.

— И он же будет аккомпанировать мне на свадьбе, насколько я поняла?

Джейн кивнула.

— Его зовут Билл Коллинз.

— Сокращенно от Уильям?

— Да.

— И вот неожиданно я дрейфую в море Уильямов! Надеюсь, что я их не перепутаю.

Джейн расхохоталась.

— Ох, Лиззи, подожди, пока ты его не увидишь! Уверяю тебя, что на этот счет ты можешь не беспокоиться.

— Как! Ты хочешь сказать, что там не будет сразу двух высоких красавцев-брюнетов, прогуливающихся с заносчивым видом и свысока на всех глядящих? — Элизабет обиженно надула губки.

— Определенно, нет, — засмеялась Джейн. — Кстати, хотела тебя предупредить, что Билл может быть временами немного странным. Он не производит приятного впечатления при первом знакомстве. Но он был добр и выразил готовность помочь, так что отдай ему в этом должное, пожалуйста.

— Не волнуйся, я буду с ним любезной. Я ему очень благодарна за то, что он устроил мне это собеседование.

— И, Лиззи, раз уж мы заговорили о любезности…

Элизабет закатила глаза.

— Я буду вежливой с Уильямом Дарси, я обещаю.

— Я понимаю, что ты очень расстроена из-за тех вещей, что он сказал про тебя. Я тебя не виню. Но ведь он не знал, что ты его слышишь.

— И это его оправдывает? — презрительно фыркнула Элизабет.

— Нет, конечно, нет. Но, я думаю, тут отчасти виноваты мы с Чарльзом. Мы подумали, что вы двое можете вполне подойти друг другу, вот и решили немного поиграть в сводников. И я уверена, что Уильяму именно от этого и стало некомфортно. Чарльз предупреждал меня, что Уильям очень чувствителен в том, что касается обсуждения его личной жизни, и что это может его расстроить.

— А зачем Уильяму Дарси вообще нужны сводники? — Элизабет с недоверием уставилась на Джейн. — Он может выбрать себе любую женщину, какую захочет. Держу пари, что ему приходится отбиваться от них.

— Ты можешь так думать, но Чарльз говорит, что Уильям одинок, хотя и не признается в этом. Похоже, что он очень стеснительный.

— Уильям Дарси стеснительный? Что-то он не особо стеснялся говорить гадости про нас обеих. Скорей всего, он просто считает, что его никто недостоин. Мы, обычные люди, не доросли до его «социального уровня» — и уж во всяком случае, не «полубезработная хористка» вроде меня, которая всего лишь «горланит простенькие мелодии в каком-нибудь шоу».

— Интересно, понимает ли он, что ты его услышала? Если да, то я уверена, что ему страшно неловко за свои слова. Бедный Уильям.

— Как будто хоть что-нибудь из того, что я сказала, могло иметь хоть какое-то значение для великого Уильяма Дарси.

— Ты знаешь, Лиззи, он ведь человек, а не икона. Я думаю, что ты настолько привыкла думать о нем как о — ну, как ты выразилась — о «великом Уильяме Дарси», что ты забываешь, что он тоже человеческое существо и тоже может испытывать различные эмоции и быть неуверенным в себе — так же, как и любой другой.

— Я просто думаю, что у него эго размером с Тихий океан.

— Но разве не очевидно, что такой выдающийся музыкант, как Уильям, мог привыкнуть к тому, что ему постоянно льстят и восхищаются им? Я могу понять, как со временем у него могло развиться чувство… ну, скажем, законной гордости за себя.

— Гордость — это одно. Высокомерие — совсем другое.

— Что ж, мне бы все-таки хотелось, чтобы ты дала ему еще один шанс. Если ты узнаешь его получше, может, он тебе больше понравится. Чарльз очень любит и ценит его, так что он не может быть уж вовсе плохим.

— Прости меня, Джейн, но я думаю, что он самодовольный и надменный тип, а ты знаешь, как подобное поведение меня раздражает. К тому же, он совершенно ясно дал понять, что не собирается близко знакомиться с кем-то вроде меня. Но сегодня и завтра я буду с ним вежливой и любезной — ради тебя. Я хочу, чтобы твой свадебный уикенд прошел идеально, и знаю, что этому не бывать, если ты будешь все время беспокоиться, как бы подружка невесты не расквасила шаферу нос удачным хуком справа.

Джейн улыбнулась выбору слов Элизабет.

— И ты не будешь пускать в ход также и никаких словесных ударов? Что бы ни случилось?

— Я обещаю. Постараюсь держать свою внутреннюю «вредину-ехидну» под контролем все выходные, как бы сильно мне не пришлось прикусывать ради этого язык.

Элизабет понимала, что ей необходимо побороть свой гнев, вызванный унизительными замечаниями Уильяма в ее адрес, и вести себя с ним настолько учтиво, насколько это будет в ее силах. Сделать это нелегко. Она прекрасно знала, что у нее нет ни терпения Джейн, ни ее сострадательного сердца. Элизабет также отдавала себе отчет в том, что иногда судит о людях слишком строго. Но, тем не менее, что бы она ни думала о людях, она всегда была способна вести себя безупречно вежливо, общаясь с ними на публике. Ее чувство юмора и любовь к абсурду обычно помогали ей увидеть смешную сторону во взаимоотношениях со сложными или неприятными людьми и позволяли ей со смехом отмахиваться от обид и смеяться над неловкими ситуациями. Уильям Дарси, похоже, оказался исключением из этого правила, и она спрашивала себя, как ему с такой легкостью удалось вывести ее из равновесия.

Она предложила Джейн частичное объяснение этому — заносчивые люди ее раздражали, и она с удовольствием пользовалась возможностью немного сбить с них спесь, но Элизабет чувствовала, что в этом отношении к Уильяму Дарси кроется и что-то еще. Возможно, Джейн оказалась права: она была разочарована, увидев, что ее идол — всего лишь обычный человек, полный недостатков. Или же то, что он с таким презрением отверг ее, даже еще не увидев, просто-напросто уязвило и обидело? Элизабет не могла разобраться в своих запутанных чувствах, но она дала себе молчаливое обещание подняться выше обиды и преодолеть ее.

Джейн притормозила перед кирпичным зданием с огромным круглым стеклянным окном.

— Это церковь, — пояснила она. Затем они въехали на территорию, направив автомобиль к парковке. Когда сестры вышли из машины, Элизабет заметила сверкающий красный BMW Z3, припаркованный подле выезда. Уже второй за день. Странно.

divider

— Ну где же она? — спросил Чарльз, взглядывая на часы по меньшей мере в десятый раз за последние десять минут. Он расхаживал взад-вперед по церкви, и на его лбу проступали крошечные капельки пота.

— Чарльз, сейчас только 6:15. Репетиция назначена на 6:30. У Джейн еще полно времени, чтобы добраться сюда. Сядь, пока ты траншею в полу не протоптал. — Уильяму начинало казаться, что его обязанности шафера потребуют больше усилий, чем он ожидал.

Чарльз уселся рядом с Уильямом и начал барабанить пальцами по спинке передней скамьи.

— Но я думал, что Джейн приедет немного пораньше, — жалобно простонал он.

— Возможно, ты первый раз в своей жизни пришел куда-то вовремя — ты просто привык к тому, что всегда появляешься последним.

Чарльз снова взглянул на часы.

— А куда делся священник? Он же был здесь минуту назад.

Уильям вздохнул.

— Священник у себя в приделе. Он появится, как только все соберутся.

Чарльз вскочил и снова принялся расхаживать взад-вперед. Уильям решил, что пора сменить обстановку. Возможно, это особая атмосфера церкви заставляла Чарльза так нервничать.

— Давай подождем Джейн на улице, — предложил Уильям. — В этом случае ты увидишь ее, как только она появится.

— А что, если она зайдет с другого входа? Тогда мы ее пропустим. — Чарльз в смятении уже чуть ли не заламывал руки.

Терпение, напомнил себе Уильям, проведя рукой по волосам.

— Хорошо, тогда давай я пойду на улицу и поработаю дозорным, а ты можешь остаться здесь.

— Окей. Хорошо. Нет, погоди. Давай лучше я пойду на улицу, а ты оставайся.

Уильям крепко сжал губы, чтобы подавить улыбку. Помимо своей воли, он начинал получать удовольствие от абсурдности происходящего.

— Ну, хорошо. Ты отправляйся, а я останусь тут. Возможно, свежий воздух пойдет тебе на пользу.

— Да. Окей, ну, тогда, если тебе что-нибудь понадобится, то я буду снаружи.

С грустной улыбкой Уильям наблюдал, как Чарльз направляется через боковой неф к выходу из церкви. Что ж, вот одно из преимуществ холостяцкого положения — по крайней мере, никакого предсвадебного мандража. Хотя Уильям не мог представить себе, что будет испытывать такую же панику, как Чарльз, накануне собственного венчания — и уж, конечно, не в том случае, если он женится на правильной женщине.

Правильная женщина. Уильям твердо верил, что его идеальная пара существует где-то на свете: его партнер, его родственная душа, и даже, если угодно, его вторая половинка — хотя ему и казалось, что это выражение звучит глупо. Он ловил себя на том, что в последнее время задумывается о ней — кто бы она ни была — все чаще и чаще. Возможно, то обстоятельство, что в прошлом году ему исполнилось 30, заставило его острее почувствовать бег времени. В любом случае, пока пресловутая половинка что-то не торопилась появляться.

Между тем, он не страдал от отсутствия возможностей как для романтических отношений, так и для чисто физических удовольствий, если бы только захотел ими воспользоваться. Те, кто предполагал, что Уильям может иметь ровно столько женского общества, сколько захочет, были, по сути, правы. Статус уважаемого музыканта, огромный капитал, принадлежащий его семье, а также совершенно неотразимая внешность вкупе создавали то, что его кузен Ричард полушутя, полувсерьез называл «Магнетическим Полем Уильяма Дарси». Уильям неизменно отнекивался в ответ на постоянное подшучивание Ричарда, хотя прекрасно видел, что практически на всех светских мероприятиях, которые ему доводилось посещать, он привлекал к себе самое пристальное внимание многих незамужних женщин, а также и некоторых из числа тех, что не считали замужество слишком значительным препятствием.

Эта способность неизменно притягивать к себе женский пол вызывала тем большую досаду у его кузена, что сам Уильям не прилагал к этому абсолютно никаких усилий. Он совершенно не старался быть обаятельным, интересным или даже внимательным по отношению к женщинам, кружившимся вокруг него; напротив, на публике он обычно держался очень тихо и замкнуто, с отстраненным видом, который, казалось бы, меньше всего можно было назвать располагающим. Ричард как-то пробурчал: «Уилл, ты сводишь меня с ума. Ты даже и не смотришь в их сторону, но это почему-то только заставляет их еще усерднее трудиться, чтобы тебя заарканить».

Дело в том, что я не хочу, чтобы меня заарканили. Во всяком случае, не таким способом. В отличие от Ричарда, который с удовольствием играл роль нью-йоркского плейбоя, Уильям в подобных ситуациях всегда испытывал неловкость и чувствовал себя не в своей тарелке. Он никогда не умел вести легкие светские беседы или непринужденно общаться с незнакомыми людьми, а пустой флирт казался ему занятием невероятно утомительным и скучным.

Когда Уильяму было около двадцати, у него был период, в который, под влиянием постоянных уговоров Ричарда, он иногда соглашался на некоторые из многочисленных, ни к чему, кроме секса, не обязывающих предложений, которые получал от женщин. В те дни он был еще достаточно наивен, чтобы подобного рода внимание льстило его самолюбию, а сами свидания позволяли ему держать юношеское либидо под контролем. Вскоре, однако, у него развилась стойкая неприязнь к случайным связям подобного рода; к тому же он постепенно начал понимать, что в нем ценили вовсе не его самого, а только то, что лежало на поверхности. В результате у Уильяма сформировалось достаточно циничное отношение к своим обожательницам, и он стал гораздо более осмотрительным во всем, что касалось личных отношений.

С течением лет общественная и светская жизнь Уильяма вошли в устойчивый, предсказуемый ритм. Время от времени он присматривал женщину из своего круга и регулярно появлялся с ней на различных благотворительных мероприятиях, которые был обязан посещать, а также периодически приглашал на концерты и ужины, иногда сопровождавшиеся завтраками на следующее утро. При этом он всегда старался заранее удостовериться, что эта женщина настроена на то же, что и он — на отношения, основанные, главным образом, на комфортном дружеском общении — и не ожидает от их связи ничего большего. Это был практичный и не очень обременительный способ вести светскую жизнь, не говоря уж о том, что это защищало его от настойчивого внимания со стороны многочисленных особ, которые мечтали заполучить титул миссис Уильям Дарси, чтобы гордо размахивать им, словно олимпийской медалью.

Но эти отношения, однако, никак не могли скрасить его одиночество. Уильям хотел встретить кого-то, кто полюбит в нем прежде всего его самого, кого-то, с кем он мог бы свободно делиться своими самыми сокровенными мыслями и страхами, кого-то, кому он смог бы полностью доверять и кто был бы рядом с ним постоянно. Он хотел встретить её — но при этом у него не было ни малейшего понятия, где или хотя бы как её найти.

Его профессия только способствовала изоляции. Чем более успешным он становился, тем чаще его приглашали выступать по стране и за рубежом — и тем больше времени он проводил, путешествуя в одиночестве. На самом деле, вдруг понял Уильям, прошло уже очень много времени с тех пор, как в его жизни было хоть что-то, что он мог бы честно назвать более или менее серьезными отношениями с женщиной. И очень много времени прошло с тех пор, как я последний раз… ох, силы небесные, я же в церкви. Мне лучше быть поосторожнее с мыслями, а то меня еще, чего доброго, поразит молния.

Дверь церкви широко распахнулась, и в здание вошла Джейн в сопровождении сияющего, хотя и по-прежнему беспокойно суетящегося Чарльза. Уильям подошел к ним и вежливо поздоровался с Джейн.

— Привет, Уильям, — ответила она, тепло улыбнувшись ему. — Сдается мне, что вам пришлось силой удерживать моего жениха, чтобы он не начал биться головой о стены.

Уильям улыбнулся.

— С ним все будет в порядке, как только вся помпа и важность момента окажутся позади.

Звук шагов эхом отозвался под сводами церкви.

— Добрый день, преподобный Уоллес! — позвал Чарльз. — Мы все еще ждем кое-кого из гостей, которые должны к нам присоединиться.

— Все в порядке, — ответил священник, подходя к ним. — Пока еще рано для начала репетиции. Но я мог бы обсудить с вами и с мисс Беннет кое-какие детали предстоящей церемонии. А затем, через несколько минут, я буду готов объяснить и остальным приглашенным их обязанности.

Джейн повернулась к Уильяму:

— Вы не могли бы пока пойти и встретить Лиззи, Уильям? Она осталась на улице посмотреть, не подъехали ли другие члены нашей семьи.

Уильям кивнул и вышел на крыльцо церкви. Предвечернее солнце мягко освещало дома, и воздух был по-прежнему теплым. Уильям огляделся в поисках Элизабет, но ее нигде не было видно. Возможно, она уже проскользнула внутрь, а он и не заметил.

Когда он повернулся, намереваясь войти обратно, то заметил женщину, которая шла к церкви со стороны парковки. Уильям подумал, что это, должно быть, вторая подружка невесты. Когда она подошла поближе, он разглядел, что на ней было простое, но элегантное платье бледного, нейтрального цвета, название которому он затруднился бы подобрать. Вырез у платья был скромным; тем не менее, фигурка, которую это платье облегало, была настолько соблазнительной, что у него перехватило дыхание и он замер на месте, пока женщина грациозно шла по дорожке ему навстречу.

Глаза Уильяма медленно заскользили вверх по ее телу, начиная с восхитительно стройных ног, которые казались еще длиннее благодаря паре изящных туфелек на высоком каблуке, одного цвета с платьем. Затем его взгляд надолго задержался на нежных изгибах бедер и на тонкой талии. По мере того, как она приближалась, он сумел разглядеть и чуть заметный намек на роскошную грудь, скрытую скромным покроем платья. Он непроизвольно провел языком по губам, не в силах оторвать глаз от нежно пульсирующей ямочки у нее на шее, которая, казалось, так и ждала его поцелуя.

Незнакомка остановилась прямо перед Уильямом, и хотя ее глаза были скрыты под солнечными очками, казалось, что она смотрит прямо на него. Матовый, чуть бледный цвет ее лица и аккуратный прямой носик показались ему странно знакомыми; но главное внимание Уильяма привлекли сейчас ее длинные темные волосы. Его вдруг охватило непреодолимое желание зарыться руками в это мягкое облако нежных, шелковистых кудряшек и поцеловать ее полные, чувственные губы, чтобы проверить, действительно ли они такие мягкие и сочные, какими кажутся. Откуда вдруг это взялось — что со мной? Видимо, действительно, прошло слишком много времени с тех пор, как я…

Его мысли полностью смешались, и он чуть не вскрикнул от неожиданности, когда женщина сняла солнечные очки. Пара ярко-зеленых глаз смотрела прямо ему в лицо, разглядывая его со спокойным любопытством.

— Привет, Уильям, — сказала Элизабет нейтральным тоном.

Уильям просто уставился на нее, открыв рот.

— Уильям? — повторила Элизабет, чуть повысив голос.

Рот Уильяма, наконец, захлопнулся, и он с трудом сглотнул.

— Простите, — промямлил он, с ужасом услышав, что его голос дрожит. — Я не… вы… ну, в смысле… гкхм… ваши… у вас прическа другая. — Ему меньше всего хотелось бы выглядеть идиотом, но, к сожалению, похоже, именно с этой ролью он в данный момент и справлялся, причем с впечатляющим успехом.

Элизабет кивнула с серьезным видом, и уголки ее губ чуть изогнулись.

— Да, это верно.

— И вы… вам ведь не… ну, то есть… вы выглядите… — Уильям сделал глубокий вдох и попытался взять себя в руки. — Сколько вам лет?

Элизабет приподняла одну бровь.

— Мне 26. А почему вы спросили?

— Когда я увидел вас в аэропорту, я подумал… ну, в смысле, вы мне показались… эмм, не такой… Не такой взрослой, не такой сексуальной, не такой сногсшибательно прекрасной? — Первую законченную фразу Уильям, наконец, выпалил в какой-то маловразумительной спешке. — Вы сейчас выглядите старше, чем сегодня утром.

Какое-то мгновение Элизабет молча смотрела на Уильяма, и между бровей у нее появилась чуть заметная морщинка. Она открыла было рот, но потом вновь закрыла, помолчала и, наконец, заговорила.

— Почему вы не в церкви? — спросила она.

— Ах, ну да. Меня послали сюда встретить вас. Мы скоро понадобимся внутри. Когда я вышел, вас нигде не было видно.

— Я вернулась к машине Джейн за своей кофтой. Когда солнце сядет, станет прохладно.

Уильям подумал было извиниться за те слова в ее адрес, которые она услышала ранее сегодня, но в настоящий момент он был явно не в том состоянии, чтобы сформулировать подходящие извинения. Вместо этого он открыл тяжелую дубовую дверь церкви.

— Пройдем? — спросил он, пропуская ее вперед. Она прошла в дверь мимо него, и при виде ее аппетитной фигурки со спины он еле удержался от стона. Помни, что ты возвращаешься в церковь. Держи себя под контролем.

divider

Элизабет украдкой взглянула на Уильяма, который стоял рядом с ней, внимательно изучая витражи на окнах. Темно-синий пиджак безупречного покроя красиво подчеркивал его широкие плечи; пиджаку идеально соответствовали свежайшая голубая рубашка и серо-голубой в крапинку галстук. Волосы старательно уложены, и только один непокорный завиток спадал ему на лоб. Как и раньше, у нее снова возникло непроизвольное желание поправить этот завиток и запустить пальцы в его густые волнистые кудри. Безо всякого сомнения, он был наглядным воплощением понятия «высокий красивый брюнет».

К этому моменту она могла бы дать Уильяму Дарси достаточно определенную оценку по 10-балльной шкале. Внешний вид: 10. Характер: ноль, или даже отрицательная величина. Она приехала к церкви с самыми добрыми намерениями: она была полна решимости дать ему еще один шанс, как просила ее Джейн. Но практически сразу же его поведение снова ее оттолкнуло. Во-первых, он пялился на нее самым невежливым и грубым образом, пока она подходила к церкви. И продолжал пялиться, не говоря ни слова, пока она буквально не заставила его заговорить. Ей удалось с большим трудом сохранить внешнее спокойствие во время их разговора, но при этом ей пришлось подавить не одно гневное замечание, которое готово было вот-вот сорваться у нее с губ.

— Лиз! — Женский голос эхом прокатился по церкви. Только один человек называл Элизабет этим уменьшительным именем, поэтому она уже знала, кто это, еще до того, как повернуться навстречу высокой элегантной молодой женщине, шагавшей ей навстречу по проходу.

— Шарли! Вот и ты, наконец! — Элизабет подбежала к Шарлотте Лукас и крепко обняла ее. — Нам с Джейн так тебя не хватало сегодня днем. Если бы ты приехала пораньше, то у тебя был бы шанс проехаться с нами по магазинам.

— И вы заставили бы меня играть в «Ошибку моды»? Еще чего. Ты выглядишь потрясающе, между прочим. Полагаю, Джейн помогла тебе уложить волосы?

— Разумеется. Я бы сама никогда в жизни не смогла заставить их так лежать. Ты тоже отлично выглядишь, — думаю, со времени нашей последней встречи ты еще больше подросла! — Это была их старая шутка. Элизабет была среднего роста, но рядом с Шарлоттой, в которой было почти шесть футов, она казалась крошечной.

Элизабет взглянула на Уильяма, который стоял всего в нескольких шагах и, очевидно, слушал их разговор. Вспомнив свое намерение быть вежливой, она повернулась к нему, чтобы представить их с Шарлоттой друг другу должным образом.

— Шарлотта, это Уильям Дарси, шафер Чарльза. Уильям, это моя подруга Шарлотта Лукас; она будет второй подружкой невесты.

Шарлотта и Уильям пожали друг другу руки.

— Уильям, для меня большая честь познакомиться с вами. Я следила за вашей карьерой со старших классов школы. По правде говоря, одна из моих подруг слушала запись 2-го концерта Рахманинова в вашем исполнении дни и ночи напролет. — Шарлотта с задорной улыбкой взглянула на Элизабет, которая сердито уставилась на нее в ответ.

— Я приношу вам за это свои извинения, — ответил Уильям самым серьезным тоном, но Элизабет увидела озорной огонек, промелькнувший в его глазах. — А как вы познакомились с Джейн?

— Через Лиз. Мы с ней жили в одной комнате в Интерлокене, — ответила Шарлотта.

— Вы учились в Академии Искусств в Интерлокене? — спросил Уильям у Элизабет, подняв брови.

— Совершенно верно, — лукаво ответила Элизабет. Она понимала, отчего он так удивлен. Чтобы поступить в учебное заведение такого уровня, требовался значительный объем знаний и специальная подготовка, которую могли себе позволить дети из более привилегированных семей — таких, как у Шарлотты или как у Уильяма. В случае с Элизабет ее родители, конечно, не могли позволить себе оплачивать репетиторов для поступления в эту знаменитую школу искусств в штате Мичиган. Ей пришлось обратиться за финансовой помощью в специальные фонды, и еще немного помогли деньгами дедушка с бабушкой.

— Лиз училась пению, и еще она прекрасно танцует. А я изучала изобразительные искусства, — добавила Шарлотта.

— Интересно, — заметил Уильям. — Я каждый год бываю в Интерлокене во время летнего Фестиваля Искусств.

— Я знаю, — сказала Элизабет. Уильям пристально взглянул на нее и, кажется, собирался задать ей какой-то вопрос, но, прежде чем он успел его сформулировать, Шарлотта продолжила рассказ.

— А после Интерлокена я поступила в Беркли, где уже училась Джейн, и Лиз познакомила нас. Мы с Джейн прожили в одной квартире несколько лет.

— Шарли отказывается жить с кем-либо, чья фамилия не Беннет, — поддразнила ее Элизабет. — Это сильно осложняет ее личную жизнь.

Шарлотта усмехнулась.

— У меня с этим все в порядке. Я просто не приглашаю их жить со мной, вот и все. Да и кому нужен мужчина, болтающийся под ногами 24 часа в сутки?

Уильям улыбнулся замечанию Шарлотты.

— Вы сейчас по-прежнему в Беркли?

— Да. Я заканчиваю кандидатскую диссертацию по искусствоведению. Надеюсь защититься в начале следующего года.

Уильям кивнул, явно впечатленный услышанным.

— А затем вы намерены преподавать? — спросил он.

Шарлотта пожала плечами.

— Возможно, попробую поступить куда-нибудь в докторантуру, если удастся найти подходящий грант. Я еще не решила.

— А какая тема вашей диссертации?

— «Женская живопись в Нидерландах 17-го века».

— Наверное, Вы пишете о Джудит Лейстер и Марии ван Устервик?

— Верно! — ответила Шарлотта, приятно удивленная его осведомленностью.

— Несколько лет назад мы с моей бабушкой посетили выставку, посвященную голландской живописи этого периода, — объяснил Уильям. — Некоторые бабушкины предки были голландцами, и она очень интересуется их изобразительным искусством. Очень обидно, что работы Лейстер так долго приписывались мужчинам. И жаль, что женщинам не разрешалось становиться членами гильдии художников.

— Тем не менее, вполне типично. Парни всегда стараются не впускать девчонок в свой большой клуб.

Единственным ответом Уильяма стала натянутая, неловкая улыбка.

— Простите меня, — сказала Шарлотта. — Я знаю, что мужчины не любят такого рода замечания. Но я настолько погрузилась в жизнь этих женщин, что иногда принимаю их судьбу слишком близко к сердцу.

— Я понимаю, ведь ваша работа очень важна для вас, — ответил Уильям, и на этот раз его улыбка была теплой и искренней. — Кстати, я мог бы порекомендовать вам несколько искусствоведческих фондов, которые могли бы заинтересоваться вашими исследованиями и спонсировать их. Фонд моей семьи имеет дело исключительно с музыкальными проектами, но у меня есть контакты и в других организациях.

Элизабет смотрела на него, пораженная. Куда делся Уильям «Я-Само-Высокомерие» Дарси и кто этот очаровательный человек со сногсшибательной улыбкой? Было что-то невероятно трогательное в том, как его обычно серьезное лицо преображалось, когда он улыбался, и на мгновение ее сердце предательски дрогнуло от желания увидеть эту улыбку, адресованную ей. Прекрати это, Лиззи. Не будь такой поверхностной. Шикарная улыбка еще не отменяет всех тех отвратительных вещей, которые он наговорил.

Шарлотта взглянула на Уильяма с новым интересом.

— Это было бы очень мило с вашей стороны. Вы знаете, за пределами профессионального круга мне не часто доводится встречаться с людьми, которые хоть что-нибудь знают по теме моей диссертации. Хотелось бы мне быть на этой свадьбе подружкой невесты вместо Лиз, учитывая, какой, оказывается, замечательный шафер у Чарльза.

Уильям слегка покраснел и взглянул в сторону Элизабет. Она поняла значение этого взгляда — без сомнения, и ему хотелось бы того же самого.

Элизабет стояла рядом с ними, чувствуя себя совершенно лишней, пока Уильям и Шарлотта обсуждали различные искусствоведческие организации и фонды Нью-Йорка. Элизабет внимательно оглядела подругу. Темные волосы Шарлотты были коротко и модно подстрижены, и эта стрижка очень шла ее привлекательному лицу. На ней был офисного покроя, но очень элегантный светло-серый брючный костюм, дополненный необычным комплектом украшений из серебра и оникса. Шарлотта всегда умела находить интересные, уникальные украшения, которые помогали ей создавать собственный неповторимый стиль. Элизабет пришлось признать, что Шарлотта выглядит и ведет себя как человек, который вполне может соответствовать «социальному уровню» Уильяма — чем, возможно, и объяснялось его дружелюбное поведение.

— Ну, Лиз, а как дела в твоем колледже? Семестр уже почти закончился?

Вопрос Шарлотты прервал размышления Элизабет и вывел ее из задумчивости.

— Да, почти. На самом деле, мне еле удалось вырваться — сейчас как раз много экзаменов и письменных работ.

— Вы учитесь в колледже в Нью-Йорке? — спросил Уильям.

Элизабет еле подавила инстинктивный гневный ответ, который так и рвался из нее. О, разумеется. Разве у полубезработной хористки может быть хоть какой-нибудь диплом — если только по танцам на столе.

Шарлотта рассмеялась.

— Не совсем. Она преподает в колледже и одновременно готовится к защите магистерской работы. Джейн говорила, что на понедельник у тебя назначено интервью в Консерватории Пасифик, Лиз?

— Да, на должность преподавателя, начиная с осени. Я буду в основном вести занятия по исполнительскому мастерству в классе музыкального театра и еще давать уроки вокала, — ответила Элизабет. — Ну, знаете, учить горланить простенькие мелодии, и все в таком роде. Я была бы очень рада этой возможности.

Уильям открыл было рот, явно собираясь что-то сказать, но в этот момент прямо за ними раздался еще один громкий мужской голос.

— Ах, вы, должно быть, и есть мисс Элизабет Беннет! Для меня огромное удовольствие, наконец, встретиться с вами после всего, что я о вас слышал.

Элизабет, Шарлотта и Уильям обернулись, чтобы взглянуть на говорившего. Худощавый человечек невысокого роста внимательно разглядывал их сквозь стекла больших очков с услужливой, чуть заискивающей улыбкой на слегка порозовевшем лице. Спереди он явно начинал лысеть; тем не менее, оставшиеся волосы были довольно длинными и затянуты сзади хвостиком.

— Разрешите мне представиться, — продолжал человечек. — Меня зовут Уильям Коллинз.

— О, конечно, я ожидала вас увидеть, — ответила Элизабет. — И вы правы, я Элизабет Беннет.

Уильям Коллинз пожал ее протянутую руку. У него была потная ладонь, и Элизабет пришлось после их рукопожатия незаметно вытереть руку о кофту.

— Я должен принести извинения за то, что опоздал на репетицию свадьбы. Очень надеюсь, что не доставил этим никому никаких неудобств. А если и доставил, то, прошу вас, позвольте мне еще раз попросить вас принять мои самые искренние извинения, мисс Беннет.

— Ну что вы, не за что извиняться, — ответила Элизабет, улыбаясь его витиеватой, формальной речи. — На самом деле, это мы ждем, пока они будут готовы, чтобы начать. Но прошу вас, называйте меня просто Элизабет.

— Очень хорошо, Элизабет. А вы, пожалуйста, называйте меня Билл — поскольку все мои друзья меня так называют, а я уже могу предсказать, что мы с вами сделаемся очень добрыми друзьями. На самом деле, когда мы в тот день говорили с Чарльзом о вас, я тогда же заметил ему, что, перебирая в уме все те различные вещи, которые мне рассказывала о вас Джейн, я уже убедился в том, что у нас с вами удивительно много общего. Я бы очень хотел обсудить с вами некоторые аспекты, которые нас сближают, за обедом.

Элизабет крепко сжала губы и напомнила себе, что Билл был очень добр к ней и устроил ей собеседование по поводу работы. Она представила его Шарлотте и Уильяму. Билл столь же бурно и красноречиво поприветствовал Шарлотту, а потом повернулся к Уильяму.

— О, мой Бог, мистер Дарси, я не могу вам передать, как взволнован. Я и сам скромный музыкант-клавишник, и для меня встреча с вами — это такая огромная честь, сэр. — Билл Коллинз, казалось, вот-вот прослезится.

Уильям нерешительно пробормотал слова благодарности. Он весь напрягся и сделал шаг назад, словно испугавшись, что Билл сейчас попытается обнять или расцеловать его. Элизабет пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от смеха. Она покосилась на Шарлотту, которая, слегка кашлянув, прикрыла рот рукой. Элизабет вновь посмотрела на Уильяма и, к ее немалому удивлению, в этот момент он тоже взглянул прямо на нее, и она увидела в его глазах искорку веселого недоумения, которым он словно решил с ней тайком поделиться.

Билл Коллинз все еще продолжал говорить, хотя Элизабет пропустила кое-что из нескончаемого потока слов, который изливался из него безостановочно.

— Как я уже говорил, мистер Дарси, моя начальница, уважаемый декан Консерватории Пасифик, доктор Кэтрин де Бург, всегда отзывается о вас с высочайшей похвалой. Конечно же, вы с ней знакомы, ибо она — такая крупная и знаменитая фигура в музыкальном мире. Элизабет, вы, конечно же, встретитесь с доктором де Бург на собеседовании в понедельник. Вы обязательно должны упомянуть в разговоре с ней, что ваш зять — такой близкий друг мистера Дарси. Я уверяю вас, что это значительно повысит ваши шансы получить эту работу, поскольку это ваше знакомство будет представлять наибольший интерес для доктора де Бург.

— Я безусловно предпочла бы, чтобы меня приняли на работу в первую очередь благодаря моей квалификации, Билл, но я благодарю вас за совет, — не без колкости ответила Элизабет. Последнее, чего бы ей хотелось — быть обязанной своей работой Уильяму Дарси.

— И я в таком восторге от того, что мне предоставится возможность аккомпанировать вашему соло на завтрашнем венчании, — заливался Билл. — Джейн рассказала мне, какой у вас изумительный голос, и я просто не могу дождаться, когда, наконец, услышу, как вы поете. Я не могу вам передать, какая это честь для меня и как я был польщен, когда Джейн попросила меня помочь вам, особенно учитывая, какие наидостойнейшие музыканты будут присутствовать на венчании, — Билл кивнул в сторону Уильяма. — Я был удивлен, мистер Дарси, что не вас попросили оказать эту честь.

— О нет, я никогда не аккомпанирую вокалистам, — ответил Уильям высокомерным тоном.

— Ну конечно же, нет, — заметила Элизабет с самым жизнерадостным видом. — Уильям ведь солист, и он предпочитает работать в одиночестве.

Упс. Я же обещала Джейн быть с ним вежливой. Но, в конце концов, я всего лишь констатировала факт!

Элизабет была удивлена, когда увидела в глазах Уильяма что-то похожее на дискомфорт или даже на легкий оттенок печали. Ей было трудно поверить, что ее слова могли пробить хоть малейшую брешь в его непроницаемом эго. Должно быть, мне просто показалось.

— А что ты будешь петь на свадьбе, Лиз?

— «Ave Maria», — ответила Элизабет. — Это любимая вещь Джейн.

Уильям взглянул на нее с удивлением.

— Я не думал, что вы поете пьесы классического репертуара.

Ну конечно, потому что я — не настоящий музыкант.

— В основном я пою арии из мюзиклов и джаз, но я немного обучалась и оперному пению, — ответила она самым нейтральным тоном, который ей удалось выдержать. — И, в любом случае, «Ave Maria» петь достаточно легко по сравнению с ариями Генделя или чем-нибудь еще в этом роде.

— Я убежден, что вы — исполнительница высочайшего класса на любом поприще, которое вы сочтете нужным выбрать, — рассыпался в комплиментах Билл, улыбаясь ей самой лучезарной улыбкой. — Ах, а вот и Джим! Иди сюда, Джим! Иди и познакомься с Элизабет Беннет и ее друзьями!

К их группе присоединился Джим Педдингтон, второй шафер Чарльза. Из многословного представления Билла стало ясно, что Джим был басистом в джаз-ансамбле «Золотые Ворота», где играли также Чарльз и Билл. Элизабет собиралась задать Джиму несколько вопросов по поводу их группы, но в этот момент преподобный Уоллес попросил собравшихся присоединиться к Джейн и Чарльзу у алтаря.

— Отец невесты здесь? — спросил преподобный Уоллес.

Джейн покачала головой.

— Наши родители должны были уже подъехать. Должно быть, пробки на дороге их задержали. Я думаю, что мы можем начинать, — а я смогу потом объяснить папе, что ему нужно будет делать.

— Я почту за честь заменить вашего достойного родителя и занять его место, пока он не подъедет, — с преувеличенной галантностью предложил Билл. Джейн с неуверенной улыбкой поблагодарила его.

Репетиция началась с объяснений священника по поводу процедуры завтрашней церемонии. Уильям обнаружил, что не может оторвать глаз от Элизабет, — похоже, что он полностью потерял контроль над направлением своего взгляда. Но гораздо больше его беспокоило направление, которое приняли его мысли. В воображении он уже оставил свое место рядом с Чарльзом и подошел к Элизабет. Она повернула к нему лицо, словно ждала его приближения, и он привлек ее в свои объятия, всем телом ощущая тепло и нежность, исходящие от нее. Она подняла на него сияющие глаза, в которых читалось явное приглашение, и Уильям склонил к ней голову, осторожно целуя нежные губы. Не встречая сопротивления, он продолжал целовать ее все более настойчиво и страстно, и вот уже ее руки обвились вокруг его шеи, и она тесно прижалась к нему с чуть слышным стоном. Огонь пробежал по его жилам, и его рука заскользила вверх по ее телу, пока не добралась до…

Мне нужно немедленно прекратить это! Я тут, вообще-то, должен сейчас репетировать венчание, а не фантазировать о подружке невесты. В полном смятении он почувствовал некое движение в области паха, которое, если позволить ему продолжиться, грозило поставить его в крайне неловкую ситуацию. Это будет как раз именно то, что мне нужно — стоя в церкви, надеяться, что никто не заметит, что у меня там выросло в штанах.

Уильям шумно выдохнул. Стиснув зубы, он заставил свой взгляд оторваться от Элизабет и попытался сосредоточиться на объяснениях преподобного отца.

divider

Только репетиция закончилась, как под сводами церкви раздался громкий настойчивый женский голос.

— Джейн! Джейн! Мы здесь!

Уильям вместе с остальными, стоявшими у алтаря, обернулся, чтобы посмотреть на источник шума. Он увидел женщину средних лет с короткими светлыми волосами, которая торопливо семенила по проходу, и вся церковь, казалось, сразу заполнилась громкой дробью ее шагов.

— Мои родители приехали, — объяснила Джейн преподобному Уоллесу. — Это моя мать.

— Прости, что мы опоздали, Джейн, моя дорогая, — запыхавшись, произнесла миссис Беннет и заключила Джейн в объятия.

— Ничего страшного, мама. Я вам все сейчас расскажу. Вы, должно быть, попали в пробку по дороге?

— Что? А… нет-нет, дорога была нормальная. Мы ждали Лидию — она была в гостях у друзей и немного опоздала. Но нам ведь, конечно же, нужно было ее дождаться. Джейн, милочка моя, ты выглядишь просто чудесно! Не правда ли, она красавица, Чарльз, дорогой?

— Конечно, правда, — ответил Чарльз, улыбаясь Джейн.

Фрэнсис Беннет раскрыла Чарльзу объятия, и он покорно обнял ее.

— Чарльз, вы ведь хорошо заботитесь о моей Джейн?

— Конечно, мэм, — ответил он. — Вы же знаете, как много Джейн для меня значит.

— А ваши родители уже здесь? — Миссис Беннет быстро обвела глазами церковь. Прежде чем Чарльз успел ответить, она заметила Элизабет.

— Лиззи! Вот и ты, наконец-то, дома!

— Привет, мам. — Элизабет подошла к матери и обняла ее.

— Ты очень хорошо выглядишь, моя милая. Ты должна все время просить Джейн выбирать тебе платья и делать прическу. Ты можешь быть такой привлекательной, Лиззи, если хотя бы немного потрудишься над этим. Конечно, ты и вполовину не так хороша, как Джейн, но и ты можешь быть очень хорошенькой, если постараешься.

Элизабет покраснела и прикусила губу. Уильям видел, что она смутилась, и почувствовал прилив сострадания. Ему стало обидно за нее еще и потому, что несправедливость материнского сравнения казалась ему очевидной. Джейн была прелестна, но ей не хватало искрометной энергии и яркости Элизабет. Он попытался было придумать какой-нибудь комплимент, который польстил бы Элизабет и в то же время не прозвучал бы слишком глупо, но Чарльз заговорил первым.

— Все ваши дочери прекрасны, миссис Беннет. И мне очень повезло, что одна из них согласилась провести со мной свою жизнь. — Он нежно поцеловал Джейн.

— О, Чарльз, вы так добры к нам. Правда, Эндрю?

Эндрю Беннет, который только что вошел в двери церкви, подошел к жене.

— Я не слышал, что ты сказала, Фрэнси, но мой многолетний опыт подсказывает, что мне лучше всего с этим согласиться.

Губы Уильяма изогнулись. Он начинал понимать, от кого Элизабет унаследовала свое чувство юмора.

Глаза мистера Беннета остановились на Элизабет, и он тут же устремился к ней и обнял ее.

— Как же я рад тебя видеть, Лиззи.

— Привет, пап, — прошептала Элизабет, крепко прижавшись к отцу.

Уильям с интересом наблюдал за этой встречей. В глазах Элизабет блеснули слезы, а что касается мистера Беннета, то самая нежная привязанность к дочери была явственно написана у него на лице. Уильям почувствовал укол ревности.

Мистер Беннет выпустил Элизабет и, подойдя к Чарльзу и Джейн, поцеловал старшую дочь в щеку и обменялся рукопожатием с Чарльзом. Затем Беннеты тепло поздоровались с Шарлоттой, после чего Джейн представила их остальным присутствующим. Уильям и мистер Беннет просто обменялись сердечным рукопожатием; что касается миссис Беннет, то ее приветствие было гораздо более экспансивным.

— О-о, мистер Дарси, я так этого ждала! Чтобы такая знаменитость, как вы, присутствовала на свадьбе моей девочки! И чтобы лучший друг ее мужа оказался такой важной, такой выдающейся особой! Мои друзья ждут не дождутся, когда они смогут увидеть вас завтра на свадьбе — я ведь всем и каждому сообщила, что вы будете! И вы ведь сыграете что-нибудь на приеме, правда? Вы просто непременно должны сыграть, непременно! Я уже обещала всем своим друзьям, что они услышат вашу игру!

Уильям был ошеломлен ее энергичной настойчивостью.

— Прошу меня простить, миссис Беннет, — ответил он, напрягшись, — но мы с Чарльзом это уже обсудили и решили, что я не стану играть. Я редко выступаю на частных приемах.

Глаза миссис Беннет широко раскрылись от изумления, и она уже открыла было рот, но Чарльз вмешался в разговор прежде, чем она успела вставить хоть слово.

— Право же, миссис Беннет, мы ведь пригласили Уильяма на свадьбу в качестве шафера, а не музыканта. Я хочу, чтобы он завтра отдыхал и веселился, а не утруждал себя концертами для публики. Разве так не лучше?

Прежде, чем миссис Беннет успела ответить, Чарльз ловко увел ее подальше от Уильяма и продолжил знакомить с остальными гостями.

— Хотя мистер Дарси и не станет играть для нас завтра, — заметил Билл Коллинз, когда подошла его очередь быть представленным миссис Беннет, — я почту за величайшую честь быть аккомпаниатором Элизабет во время венчания.

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Коллинз, — едким тоном заметила миссис Беннет. — Я рада, что среди друзей Чарльза есть и такие музыканты, которые не считают себя настолько важными особами, чтобы отказываться играть на свадьбе моей дочери. — Она со значением посмотрела на Уильяма и фыркнула, задрав нос.

Уильям покачал головой. На самом деле, он-то как раз предлагал Чарльзу сыграть на свадебном обеде; однако Чарльз отказался, сказав, что не хочет, чтобы Уильям чувствовал себя так, словно «обязан отработать свой ужин». После свадебного обеда ожидались танцы, и для этого увеселения уже был нанята музыкальная группа. В любом случае, эта абсурдная женщина не имела никакого права лезть не в свое дело и осуждать их решение, да еще и так явно демонстрировать ему свое негодование.

— Мам, а где Китти и Лидия? — спросила Элизабет.

— Да, где же эти девчонки? Прям хоть колокольчики им на шею вешай, вечно они теряются! Эндрю, ты не знаешь, где они?

— Последний раз, когда я их видел, они были еще на парковке, разглядывали там какую-то спортивную машину. Ярко-красный BMW.

— А, Z3! — воскликнула Элизабет. — Да, я тоже обратила внимание. Отличная машина!

Уильям улыбнулся.

— Это моя.

— Ваша? — переспросила Элизабет.

— Да, я ее арендовал на эти выходные.

— Почему-то я никогда не представляла вас за рулем спортивного автомобиля, — заметила Элизабет.

Чарльз рассмеялся.

— Это просто доказывает, что вы совсем не знаете Уильяма. Он настоящий демон скорости.

Уильям нахмурился.

— Чарльз, перестань преувеличивать. — Ему не хотелось, чтобы Элизабет решила, что он безрассудный или безответственный.

— Должно быть, ее здорово водить, — сказала Элизабет.

Уильяму послышалась в ее голосе тоскливая нотка.

— Да, очень. Я приглашаю вас попробовать прокатиться на ней в эти выходные, если вы умеете водить машины с механической коробкой передач.

Лицо ее вытянулось от удивления.

— Да, умею. О, я бы с радостью на ней проехалась! Спасибо! — На какой-то упоительный миг ее глаза улыбнулись Уильяму, и он почувствовал, как тепло разливается по всему его телу.

— Джейн, нам пора ехать в гостиницу, — заметил Чарльз взволнованным тоном, взглянув на часы. — Мои родители скоро подъедут, и они будут расстроены, если мы их там не встретим.

— Ох, Боже мой, да, уже пора, — согласилась Джейн. — Лиззи, ты готова ехать?

— Нет пока. Нам с Биллом еще надо отрепетировать «Ave Maria».

— Но я действительно не могу больше ждать, — сказала Джейн. — Билл, вы не могли бы потом отвезти Лиззи в гостиницу?

— Я бы очень хотел, но, увы, не могу, — печально ответил Билл. — Понимаете ли, дело в том, что меня привез Джим, а все заднее сиденье его машины занято его инструментом, а багажник доверху заполнен — там нотные сборники, усилители, кабели и другое оборудование, — ох, ну надо же, мне так жаль, — я приношу свои глубочайшие извинения.

— Я бы подождала тебя, Лиз, — сказала Шарлотта, — но мне надо еще успеть заскочить в свадебное ателье, чтобы забрать мое платье, а они скоро закрываются.

Джейн кивнула, обдумывая ситуацию.

— Чарльз, а что, если я поеду с тобой, а свою машину оставлю Лиззи?

Чарльз покачал головой.

— Не получится. Я приехал сюда с Уильямом, а у него двухместная машина.

— Чарльз, почему бы тебе не поехать на машине Джейн? — предложил Уильям. — Я вполне могу подождать Элизабет и подвезти ее потом в гостиницу. — Уильям предпочел не слишком углубляться во внутренний анализ причин, которые побудили его выдвинуть это предложение.

— Ну вот, похоже, что мы нашли решение, — сказал Чарльз, подхватив Джейн под руку и увлекая ее к выходу из церкви. — Давайте все выйдем отсюда, чтобы Билл и Лиззи могли спокойно порепетировать в тишине. Все знают, что ужин состоится в Террасном зале отеля Ритц, не так ли?

Постепенно церковь опустела, и в ней остались только Лиззи, Билл и Уильям. Джим Педдингтон вышел к своей машине, где у него остался сотовый телефон, чтобы позвонить жене. Билл достал ноты из папки, которую принес с собой в церковь, и с показной важностью установил их на пюпитре. Затем, бросив на Уильяма самодовольный взгляд, уселся за фортепьяно и сыграл несколько очень быстрых пассажей.

Бог ты мой, можно подумать, что он вызывает меня на дуэль. — Уильям усмехнулся. — Видимо, теперь предполагается, что я должен подойти, спихнуть его со скамьи и сыграть те же пассажи, только еще быстрее.

Элизабет подошла к инструменту и встала подле него. Она кивнула Биллу, и он начал играть вступление к «Ave Maria».

Элизабет начала петь, и Уильям замер, очарованный. У нее был сильный и чистый голос, и она вложила в эту красивую, печальную мелодию глубокое и искреннее чувство. Лицо, необычайно одухотворенное и преображенное радостью, показалось ему самым прекрасным из всего, что он когда-либо видел. Ему вспомнились сирены из греческой мифологии, чьи волшебные голоса завлекали моряков, и те либо бросались с кораблей в море и вплавь пытались добраться до их острова, либо по рассеянности направляли свои корабли на рифы. В обоих случаях для моряков это заканчивалось катастрофой.

Так это и есть то, что она значит для меня? Катастрофа? Я не помню, чтобы когда-либо в жизни реагировал на женщину подобным образом. Но мы принадлежим к разным мирам — слишком разным, я думаю… Он представил себе миссис Беннет, в окружении ее вульгарных друзей, расположившуюся в его элегантном доме в Нью-Йорке и требующую, чтобы он поиграл для них, словно дрессированный тюлень. Нет. Из этого ничего не выйдет.

Пока голос Элизабет обволакивал его, в памяти Уильяма возникали картины, окрашенные светлой печалью, — он вспомнил, как его мать пела у них дома. Ребенком он очень любил слушать, как она поет, и даже сейчас ее голос звучал у него в голове с щемящей ясностью. Она всегда вкладывала в свое пение глубокие, сильные эмоции, которые проникали в самое сердце слушателя, — точно так же, как сейчас это делала Элизабет.

Песня закончилась — увы, слишком быстро — и эхо финальных аккордов постепенно затихло под гулкими сводами церкви. Уильям очнулся от чар, которыми она опутала его, и наконец смог сдвинуться с места. Все еще пребывая в легком оцепенении, он медленно направился к фортепьяно, где Элизабет и Билл обсуждали время вступления в одной из частей песни.

— Ну что, готовы ехать? — спросил он у Элизабет, намеренно игнорируя Билла.

— О, а разве вы бы не хотели еще разок-другой пройтись от начала до конца? — спросил Билл, с надеждой смотря на Элизабет. — Я хотел бы быть уверенным, что достаточно хорошо аккомпанирую вам.

Элизабет покачала головой.

— Нет, я думаю, и с первого раза все хорошо получилось. Спасибо вам огромное — вы прекрасно сыграли.

Билл самодовольно взглянул на Уильяма и ответил, обращаясь к Элизабет.

— Благодарю вас, я почел за честь. Увидимся за ужином. Я еще раз приношу свои извинения, Элизабет, что я не в состоянии подвезти вас, как бы мне этого ни хотелось; я смею надеяться, что вы это понимаете и сможете меня извинить.

— Никаких проблем, — с небрежной учтивостью бросил Уильям, ответив противнику взглядом не менее самодовольным. — Я с этим справлюсь. — En garde.*

divider

— Как же мне нравится эта машина, — вздохнула Элизабет.

— Значит, вы фанат спортивных авто? — спросил заинтригованный Уильям.

— Полагаю, что да, — по меньшей мере, в теории. Я вообще-то ни разу в жизни еще ни на одной не ездила, хотя всегда с удовольствием себе это представляла. — Глаза Элизабет засверкали, а на лице появилось выражение полного восторга, пока она разглядывала автомобиль.

Уильям улыбнулся.

— Ну что ж, это мы сейчас исправим. Мне откинуть верх у машины?

— О да, пожалуйста!

— А вы уверены? Ваша прическа может пострадать от ветра.

— Мне все равно. Хочется испытать все по полной программе.

Уильям был очарован ее неприкрытым, по-детски трогательным энтузиазмом. Ему пришло в голову, что большинство его знакомых женщин были слишком пресыщены, чтобы испытывать искренний восторг по поводу чего бы то ни было. Тепло лаская ее взглядом, он произнес:

— В таком случае… — и протянул ключи от машины.

Ее глаза расширились.

— Так вы серьезно собирались разрешить мне сесть за руль?

— Почему бы и нет? Строго говоря, в моем договоре аренды другой водитель не предусмотрен… Так что, пожалуйста, постарайтесь не разбить машину.

Элизабет пару мгновений молча смотрела на ключи, слегка нахмурив брови. Наконец она снова взглянула на него.

— Только есть одна проблема.

— Какая?

— Я водила машины с механической коробкой, но это было довольно давно. А у этой еще и шесть передач — я никогда на таких не ездила. Так что, может, мне все-таки лучше предоставить вам сесть за руль.

— Значит ли это, что вы просто испугались? — Уильям изогнул одну бровь, испытующе глядя ей в глаза. Элизабет ответила на вызов дерзкой улыбкой и быстро выхватила ключи. Он тихо засмеялся от удовольствия и распахнул перед ней дверцу водительского сиденья.

Уильям был доволен собой. До этого, в церкви, он вел себя с Элизабет довольно скованно и косноязычно, а теперь он, фактически, уже флиртовал с ней! Он подумал, что это их общий интерес к спортивным машинам позволил ему расслабиться. То же самое касалось и его профессии. Пока он мог говорить о музыке и об исполнительском мастерстве, он был вполне уверен в себе и красноречив, но разговоры иного рода всегда давались ему с гораздо большим трудом.

Когда Элизабет садилась на водительское сиденье, ее платье слегка задралось, обнажив на несколько дюймов гладкие, изящные бедра. Этот соблазнительный вид неизбежно приковал к себе его взгляд, и его воображение немедленно сорвалось с тормозов и понеслось вперед, заложив крутой вираж на максимальной скорости. Он увидел, как вытаскивает ее из машины и сажает на капот. Вот он уже заключил ее в объятия и притянул к себе, покрывая быстрыми горячими поцелуями ее шею и плечи. Она обхватила его своими длинными, стройными ногами за талию, прижавшись к нему мягким, нежным телом, а ее руки потянулись к ремешку его брюк и…

Чёрт!

Ранее, в церкви, Уильяму удалось невероятным усилием воли справиться с этой конкретной проблемой, но на этот раз чересчур богатое воображение привело его на грань катастрофы. Пиджак более или менее прикрывал проблемную зону, но он понимал, что, как только сядет в машину, полы пиджака уже не смогут полностью скрывать очевидное свидетельство его физического возбуждения. Уильям неуклюже обошел автомобиль и осторожно скользнул на пассажирское сиденье.

divider

Элизабет бросила внимательный взгляд на Уильяма, когда он уселся рядом с ней. Она была заинтригована улыбающимся, флиртующим энтузиастом-любителем спортивных машин, который вдруг появился на месте того молчаливого, угрюмого человека, который стоял рядом с Чарльзом во время репетиции венчания. Когда Уильям взглянул на нее, она нерешительно улыбнулась ему, словно предлагая заключить мир. Но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, он тут же отвернулся, уставившись прямо перед собой, и она увидела, как мускулы на его лице напряглись, а челюсти крепко сжались. Он казался расстроенным или смущенным, а его поза была какой-то странно напряженной, с руками, неловко скрещенными на коленях. Ох, нет. Мистер Хайд вернулся. Слава Богу, что до гостиницы ехать не очень далеко.

Она завела автомобиль, улыбаясь тому, с какой легкостью ожил, заурчав, его мощный мотор, и медленно выехала с парковки, экспериментируя со сцеплением. Машина дернулась несколько раз, пока она переключала рычаг сцепления, осваиваясь с непривычной шестискоростной трансмиссией, но вскоре они уже довольно плавно и уверенно заскользили по дороге. Она снова взглянула на Уильяма и заметила, что теперь он выглядит более расслабленным и спокойным. Ну и в чем же тогда была его проблема до этого? Он что, настолько нервничал из-за того, как я поведу машину? Так это же была его идея, ради всего святого!

— Езда с механической коробкой передач по Сан-Франциско может быть довольно-таки пугающей, — заметила она через несколько минут, чувствуя потребность нарушить неловкое молчание.

Уильям кивнул.

— Перед некоторыми подъемами приходится заранее планировать переключение скорости. Вы хорошо водите для человека, который давно не ездил на машинах с механической коробкой.

— Спасибо. Это отличная машина. Как быстро вы на ней разгонялись?

— Пока не слишком. Но я планирую взять ее на тест-пробег рано утром в воскресенье, перед отлетом — и тогда проверю, на что она способна.

Уильям заколебался на мгновение, и Элизабет стало любопытно, о чем он думает.

— Ваше соло было прекрасно, — мягко произнес он.

— Спасибо. Это настолько красивая мелодия, что ее практически невозможно спеть плохо.

— Я не могу с этим согласиться. И, кроме того, вы исполнили ее с таким вдохновением. Я удивлен, что вам приходится довольствоваться Бродвеем, в то время как у вас, очевидно, есть талант для оперной карьеры.

— Приходится довольствоваться? — повторила Элизабет.

— Ну да. Не все певцы достаточно хороши для оперы, и тем, кому она недоступна, остается небольшой выбор — идти на Бродвей или в поп-музыку. Но в вашем случае в этом не было необходимости. С вашим талантом вы могли бы добиться куда большего.

Элизабет посмотрела на Уильяма, и между бровей у нее пролегла тонкая вертикальная морщинка.

— Спасибо, — ответила она после продолжительного молчания.

— Моя мать была оперной певицей, — сказал Уильям, и его голос потеплел от ностальгии. — В Италии. Я там родился. Но когда они вместе с моим отцом и со мной переехали в Соединенные Штаты, поскольку мой отец родом отсюда, ей пришлось бросить оперную карьеру. Но она никогда не переставала скучать по той жизни.

— Я понимаю, — тихо сказала Элизабет.

Опять воцарилось молчание, и вскоре Элизабет уже заехала под белый портик отеля Ритц-Карлтон и отдала ключи от машины служителю. Она быстро взглянула в свое складное зеркальце, чтобы поверить внешний вид, и ахнула.

— Мои волосы! Впрочем, вы ведь меня предупреждали. — От встречного ветра вся аккуратная работа Джейн превратилась в спутанную массу.

Уильям смотрел на нее со странным, пристальным выражением, значение которого она не могла определить.

— По мне, так вы выглядите прекрасно, — произнес он тихим, глубоким голосом.

Она пожала плечами.

— Ну что ж, огромное спасибо, что позволили мне проехаться на этой машине. Для меня это была одна из фантазий, которая благодаря вам стала реальностью.

Уильям продолжал пристально смотреть на нее, и она увидела, как при этих словах его глаза вспыхнули странным пламенем. Уже в третий раз за сегодняшний день у нее возникло чувство, что его взгляд может видеть ее насквозь, угадывая самые потаенные секреты. Может, он просто пытается запугать меня или заставить нервничать. А если это так, то я не доставлю ему удовольствия преуспеть в этом!

— Я собираюсь пройти в дамскую комнату, чтобы попробовать спасти прическу. Увидимся за ужином. — Когда Элизабет повернулась и вошла в двери гостиницы, у нее возникло ощущение, что испытующий взгляд Уильяма буквально жжет ей спину. Она обернулась посмотреть; и в самом деле, он все еще стоял там, где она его оставила, и его глаза были по-прежнему прикованы к ней.

divider

Уильям смотрел, как она удаляется от него, грациозно покачивая бедрами, и из него, наконец, вырвался тот самый стон, который он сдерживал с момента, когда она вошла перед ним в церковь. Подумать только, что она упомянула о фантазиях, которые становятся реальностью. Сомневаюсь, что у нее есть хоть малейшее представление о тех фантазиях, которые были у меня сегодня!

Элизабет была обворожительной женщиной. Уильям был впечатлен ее несомненным талантом, и она была гораздо лучше образована, чем он ожидал. К тому же она была умна, энергична и остроумна. А ее внешние данные были совершенно неотразимы. Он был рад, что их совместная поездка на машине прошла так хорошо, особенно после того, как столь смущавшее его затруднение перестало быть таковым. Он даже сделал комплимент ее таланту, надеясь, что этим смягчил язвительность своих замечаний, которые она услышала сегодня днем в саду. Остаток выходных обещал пройти гораздо приятнее, особенно теперь, когда ее мнение о нем улучшилось. Тихонько напевая себе под нос «Ave Maria», он опустил в карман парковочный жетон и вошел в гостиницу нехарактерным для себя энергично-пружинистым шагом.

------
* — Защищайся (франц.)

 

Рояль