Нежданная песня

Глава 63

 

— Вы хотите еще что-то сказать по поводу сейшена с Берлинским Филармоническим? — затуманенный взор Ричарда перебегал с Уильяма на Соню. — Или — и, прошу вас, скажите «да» — мы уже достаточно глубоко утоптали эту тему в дерьмо?

Уильям с Соней переглянулись и закатили глаза. Ричард явился на совещание в исключительно дурном настроении. Даже рулетики с корицей от миссис Рейнольдс — теплые, только что из духовки, источающие волны искушающего аромата, от которого сам собой начинает завязываться жирок, — не смогли заставить его вести себя приличнее.

— Прости, что отрываем тебя от более насущных дел, — сухо произнес Уильям.

Ричард отхлебнул чая и ссутулился над чашкой, сжимая ее в обеих руках, как будто пытаясь согреться.

— Мои более насущные дела, старик, — это пребывание в постели. Когда это мы успели решить, что совещания теперь начинаются в девять, а не в десять? — он мрачно уставился на Уильяма. — Ах, ну да, конечно. Какой же я тупой. У тебя теперь на десять утра другие планы.

Уильям взглянул на часы. Было 9.46 — оставалась еще масса времени на то, чтобы закончить совещание.

— У всего есть светлая сторона, — сказала Соня, резко захлопывая ежедневник. — Когда Уильям уезжает из города, ты можешь спать хоть весь день, если хочешь.

— Не пытайся меня умаслить, — проворчал Ричард. Он откинулся назад, приглушенно выругался и обернулся, чтобы смерить гневным взглядом стул, на котором сидел, — с высокой спинкой, украшенной замысловатой резьбой, и темно-красной бархатной обивкой.

— Почему вы не можете купить удобные стулья? На этих чертовых реликтах приходится сидеть так прямо, как будто тебе воткнули шомпол в…

— Думаю, ты можешь идти, — прервал его Уильям. — Нам с Соней нужно еще кое-что обсудить, но к тебе это не имеет отношения.

— Слава богу, — Ричард тяжело поднялся на ноги, собрал бумаги, лежавшие перед ним, и направился к двери. — Пока.

Уильям взглянул на Соню.

— Я сейчас, — он прошел вслед за Ричардом на лестничную площадку и остановил его на верхней ступеньке. — Что с тобой творится?

Ричард шумно вздохнул.

— Прости, старик. Мне нужно было нацепить значок «опасен для окружающих». Сегодня была длинная ночь, большую часть которой я не помню, и я крайне дерьмово себя чувствую. Впрочем, я не совсем прав. Когда мое самочувствие улучшится до такой степени, чтобы его можно было назвать дерьмовым, я выпущу специальный бюллетень.

— Так все это злобное ворчание было следствием похмелья? Удивительно, как у тебя до сих пор не выработался иммунитет к нему.

— Сегодняшнее мое состояние — мать всех похмелий, — Ричард потер лоб. — Черт возьми, я использую штампы — значит, дела обстоят еще хуже, чем я предполагал. Лучше пусть будет «внучатая племянница по отцовской линии всех похмелий».

— Ты же говорил, что решил притормозить с кутежом, что устал от этого.

— Я сказал «притормозить», а не «завязать». Не все здесь родились людьми среднего возраста.

Уильям проигнорировал укол Ричарда.

— После обеда я собираюсь на пробежку в парк. Может быть, ты к тому времени достаточно придешь в себя, чтобы присоединиться?

— О боже, только этого не хватало, — Ричард прижал ладонь ко лбу и застонал. — Может, просто сводишь меня покататься на карусели, раз уж тебе так хочется развлечься?

Уильям покачал головой и улыбнулся.

— Ладно. Иди домой, отдыхай.

— Пока, Уилл. Мои наилучшие пожелания немецким автобанам.

Ричард осторожно начал спускаться по винтовой лестнице, крепко сжимая перила. Уильям несколько секунд смотрел ему вслед, все еще покачивая головой в немом изумлении, а затем вернулся в кабинет.

— Ты выяснил, что скрывалось за его лучезарным расположением духа? — осведомилась Соня.

— Похмелье, — ответил он, падая на стул. Ричард был не так уж не прав: эти стулья больше подходили для декоративных целей, чем для использования по прямому назначению. Но их приобрел еще тот Уильям Дарси, который был первым хозяином этого кабинета — вместе с бюро и столом для совещаний. Эти предметы уже тогда имели большую антикварную ценность, а для Уильяма она увеличивалась во много раз, поскольку все эти вещи были частью истории его семьи. Он провел пальцем по полированной поверхности стола, восхищаясь текстурой дерева. Его прапрадедушка обладал великолепным вкусом в том, что касалось мебели.

— Похмелье? И это все? — она с легким звяканьем поставила чашку с кофе на блюдце. — Я уже готова была запихнуть ему в рот рулет с корицей, лишь бы он заткнулся.

— Тебе пришлось бы занять очередь за мной, — усмехнулся Уильям.

— Ты уверен, что с ним больше ничего не происходит? В последнее время он кажется каким-то… — она на секунду умолкла, но потом пожала плечами. — Впрочем, ладно. Нам надо посвятить минутку разговора концерту в Центре Кеннеди. Управляющий по этикету в Белом Доме просит сообщить имя твоего гостя на обеде. Полагаю, с тобой будет Элизабет?

Он нахмурился, заметив чернильное пятнышко на манжете рубашки.

— Я все время забываю сказать ей об этом, но да, назови им ее имя.

— Мне еще нужно определиться с рейсами и билетами для нее. Она встретится с тобой уже в Вашингтоне?

— Нет. Сперва она приедет сюда. Мы полетим из Калифорнии вместе либо перед самым Рождеством, либо сразу после.

— Надеюсь, в ближайшее время ты снабдишь меня точными датами. Или ты собираешься в течение двух недель ежедневно менять планы, а затем пошлешь меня в авиакассы ползать в пыли и униженно выпрашивать билетик на…

— Я все тебе сообщу, как только буду знать сам, — Уильям не желал выслушивать очередную отповедь по поводу его постоянно меняющихся планов. — Ты закончила анализ моего расписания?

Она сверкнула на него глазами, но никак не откомментировала эту резкую смену темы. Несмотря на все свое ехидство, Соня редко забывала о том, кто из них босс.

— Да. На ближайшие два года график очень плотный. Мы можем отменить или перенести кое-какие концерты, но их будет не много.

Для него это не стало неожиданностью.

— А дальше что?

— После этого у нас появится некоторая свобода действий. Ты хочешь установить новые правила — скажем, не больше двух поездок в месяц?

— Одна поездка в месяц или две, но только если недалеко.

Она подняла брови.

— Ты считаешь такое резкое сокращение концертной деятельности целесообразным?

— Мы возьмем свое летом. В летние месяцы можешь загружать меня интенсивнее.

— Но ты же знаешь, какого рода мероприятия устраиваются летом. Открытые площадки, сборные концерты популярной музыки и тому подобная ерунда, от которой ты не в восторге. Правда, ты любишь участвовать в музыкальных фестивалях, но этого недостаточно, чтобы заполнить твой календарь. Меня удивляет твое желание…

— Я не намерен это обсуждать.

Она остановила на нем долгий оценивающий взгляд поверх своей чашки кофе.

— С тобой что-то не так? Что-то со здоровьем или…

— Я чувствую себя как никогда прекрасно, — он хотел сказать ей, что это никаким боком ее не касается — он ведь только что восхищался тем, как четко она чувствует грань, через которую нельзя переступать в отношениях с работодателем. Но она была ему не только секретарем, но и другом. Если он не предоставит ей никакого объяснения, она будет волноваться.

— Я хотел бы в течение учебного года больше времени проводить в Нью-Йорке.

— Чтобы чаще видеться с Джорджи? Хорошая мысль, но тебе не кажется, что для этого уже поздновато? К тому времени как у тебя появится возможность сократить гастроли, она уже уедет учиться в колледж.

— Это не из-за Джорджи, — он помедлил. — Из-за Элизабет.

— Понятно, — Соня вежливо улыбнулась, но он заметил веселый огонек в ее глазах.

— Я хочу, чтобы она сопровождала меня в поездках.

— Понятно.

— Но поскольку она преподаватель, то может свободно уезжать из города только летом.

— Понятно, — Сонин голос становился все выше, как будто в чашке, к которой она то и дело прикладывалась, был не кофе, а гелий.

— Прекрати повторять одно и тоже, — Уильям налил себе добавку кофе и вдохнул сильный орехово-ванильный аромат. Он отвел глаза, чтобы не видеть ее понимающей улыбки, боясь, что начнет корчиться как амеба, попавшая под микроскоп.

— Значит ли это, что тебя можно поздравить?

Она застала его врасплох, хотя он понимал, что этого вопроса следовало ожидать. Самый простой выход — ответить правду.

— Пока нет, но мы достигли некоторых договоренностей в этом вопросе.

Она кивнула, и ее улыбка стала немного шире.

— Рада за тебя. Полагаю, ты знаешь, как она мне нравится. Конечно, если забыть о ее сомнительном вкусе в отношении мужчин.

Он фыркнул и метнул на нее гневный взгляд, но попытка изобразить возмущение провалилась. Им овладело неведомое ранее желание открыть свое сердце, рассказать о прыжках на эмоциональной тарзанке, которые ему пришлось пережить за последние несколько недель. Но было уже 9.55, а им оставалось обсудить еще одно дело.

— Как идут переговоры по той недвижимости?

Как и в прошлый раз, она легко переключила передачу, следуя за полетом его мысли.

— Я жду звонка от агента. Думаю, что смогу сообщить тебе новости еще до твоего отъезда в аэропорт.

— Отлично. Тогда на сегодня всё, — он поднялся на ноги, взял со стола мобильный телефон и широкими шагами вышел из комнаты. У него как раз оставалось время, чтобы подняться к себе, прежде чем…

— Уильям?

Он задержался в дверях.

— Что?

— Может быть, тебе следует обсудить это с Элизабет, прежде чем мы предпримем какие-либо существенные шаги?

— Я не хочу, чтобы она об этом знала.

— Но рано или поздно тебе придется сказать ей об этом.

— Но не сейчас.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Вот именно. А теперь, если позволишь…

Соня кивнула.

— Передай ей от меня привет.

Перескакивая через ступеньку, он взлетел на третий этаж. Когда он входил в гостиную, телефон в его руке зазвонил. Улыбаясь, он раскрыл его.

— Доброе утро, cara.

— Приветик.

Он поудобнее устроился в кресле, и его улыбка стала еще шире.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Пока еще точно сказать не могу. Я только что проснулась.

— Ручаюсь, ты роскошно выглядишь.

— О да. Валяюсь в постели со спутанными волосами и слипающимися глазами.

— Вот именно. Роскошно, — его яркие воспоминания о том, как они, бывало, нежились в кровати по утрам, были считанными, и это делало их еще ценнее.

— Жаль, что тебя нет рядом. Мне бы так хотелось прижаться к тебе и свернуться калачиком перед тем, как придется вставать.

— Закрой глаза.

— Ага.

— Я здесь, рядом с тобой, обнимаю тебя.

Она издала длинный медленный вздох.

— Ты такой теплый.

— А ты такая мягкая, — он закрыл глаза и ощутил, как она прижалась к нему, покрывая ласковыми поцелуями его шею.

Он уже окончательно погрузился в эти грезы, когда она наконец заговорила.

— Я так соскучилась, — ее голос слегка дрогнул, и как будто призрачная рука протянулась к нему через тысячи миль и погладила его по щеке.

— И я по тебе скучаю, — с ее возвращения в Сан-Франциско прошло уже почти 10 дней. — Если бы не эта поездка, то еще вчера, придя с работы, ты обнаружила бы меня на пороге.

— Это было бы здорово. Впрочем, вряд ли тебе было бы там удобно — наш порог очень узенький, а у тебя такие большие ноги, что ни за что на нем не поместились бы.

Он улыбнулся.

— Ну вот, опять ты про мои ноги. Не такие уж они и большие, — пальцы на ногах в знак согласия зашевелились.

— Ну ладно, тебе виднее. Какие у тебя планы на сегодня? Я имею в виду, до отлета.

— Я пригласил Ба и тетю Элеонор на ланч.

— Какой хороший мальчик.

Несмотря на ее насмешливый тон, он отвлекся на секунду, чтобы себя поздравить. То, что он стал больше времени уделять своей семье, начало приносить плоды. В частности, он заметил, что тон вопросов и замечаний Роуз касательно Элизабет несколько смягчился.

— После ланча я хочу пробежаться по парку, а потом буду заниматься до самого отъезда в аэропорт.

— Ты увидишься с Джорджи до отъезда? — спросила она.

— Не знаю, — он предложил Джорджиане сразу после школы прийти домой, а не отправляться к Кортни, у которой она обычно сидела до самого ужина. Реакция Джорджианы, которая лишь пожала плечами и не сказала ни да, ни нет, удивила и расстроила его. Как бы он ни пытался это отрицать, но сестра все больше отдалялась от него.

— Ты знаком с родителями Кортни?

— Ба знакома с ее матерью. Они вместе состоят в Оперной гильдии.

— Да, но разве Кортни живет не с отцом и мачехой?

— Вроде бы так.

— И Джорджи много времени проводит у них после школы, так?

— Да.

— А у них дома бывает днем кто-нибудь из взрослых или девочки остаются там одни?

— Тебе не кажется, что Джорджи уже выросла из того возраста, когда ей нужна была няня? Ты же сама все время мне напоминаешь, что она уже не ребенок, — что бы он ни предпринимал в отношении Джорджианы, Элизабет всегда находила изъян в его действиях.

— Я говорю не о няне, а об элементарном контроле.

В нем начало закипать раздражение, как всегда бывало, когда они обсуждали Джорджиану.

— Когда мне было пятнадцать, мне не нужен был никакой «элементарный контроль».

— Тебе никогда не было пятнадцати. В этом возрасте ты уже учился в колледже, и твой календарь был забит концертами под завязку. Твой гардероб заполняли смокинги, а не джинсы и футболки.

— Ты прямо как Ричард, — проворчал он. — Сегодня утром он сказал мне, что я родился человеком среднего возраста.

— Хорошо, что я питаю слабость к темноволосым пианистам именно среднего возраста.

— Ты говоришь о Билле Коллинзе? — он усмехнулся, довольный тем, как быстро нашелся с ответом.

— Фу! — захохотала она. — Да, вы же с ним практически близнецы. Но давай вернемся к Джорджи. Серьезно, Уилл, ты хотя бы уверен в том, что после школы они действительно идут к Кортни? Китти и Лидия столько раз попадали в переделки, когда оставались без присмотра.

Он крепко сжал губы и выдохнул через нос. Джорджиану нельзя было даже сравнивать с Лидией, и только любовь к Элизабет заставила его проглотить резкий выпад, уже готовый сорваться с его губ.

— Я знаю, что ты говоришь так из лучших побуждений, Лиззи, но я доверяю Джорджи. Однажды у нас произошло недоразумение, связанное с тем, что мы не знали, где она находится, но с тех пор она не давала нам ни одного повода, чтобы усомниться в ней.

— Я не призываю тебя к каким-то радикальным мерам. Я просто советую тебе позвонить отцу Кортни и договориться с ним о встрече за бокалом вина. Постарайся выяснить, что за обстановка окружает ее в этом доме.

Уильям не ответил. Она была права, но его раздражало то, что он опять оказался неподходящим для роли старшего брата.

— Как сильно ты ни доверял бы Джорджи, разве ты не хочешь знать наверняка, насколько безопасно место, где она проводит столько времени?

— Ладно, — сказал он, и тон его показался резким даже ему самому. — Я позвоню ему, как только вернусь из Берлина.

— Вот и хорошо. Проявить излишнюю осторожность никогда не помешает, ведь верно?

Он согласно хмыкнул.

Она помедлила, возможно, ожидая более развернутой реакции на свое замечание. Не дождавшись ее, она продолжила:

— Мне ужасно жаль обрывать наш разговор, но у меня сегодня до начала занятий назначено заседание кафедры. Вечером ты, наверное, не сможешь позвонить?

— Нет, я буду на борту самолета. А когда приземлюсь, ты уже будешь спать.

— Так разбуди меня. Ты этого стоишь.

Они попрощались, и это заняло столько времени, что Элизабет пошутила, что ей придется отправляться на заседание прямо в ночной сорочке. С улыбкой представляя себе эту картину, он опустил телефон в карман и откинулся в кресле. Его не удивит, если одетая в ночную сорочку Элизабет сегодня материализуется в самолете, летящем в Германию. Он мог практически гарантировать это.

divider

— Ну давай, Джейн, ты просто обязана попробовать.

Джейн с подозрением осмотрела тарелку, которую ей подвинула Шарлотта.

— Не знаю, Шарли. Судя по названию, мне это понравиться не должно.

— Кто знает, — сказала Элизабет, повышая голос, чтобы перекрыть ритм-секцию джазовой группы, игравшей в другом конце зала. — Я согласна: слова «жареные» и «оливки» не очень-то сочетаются друг с другом, но вообще-то это вкусно.

Джейн это, похоже, не убедило.

— Может быть, попробую одну попозже.

— Попозже их не останется, если Шарли продолжит поглощать их с той же скоростью, но, впрочем, бог с ними, с оливками. Пора выпить. За кандидата искусствоведения Шарлотту Лукас, которая вышла на бой с ученым советом и осталась жива.

Троица чокнулась и пригубила вино. Элизабет была довольна, что остальные одобрили его чистый терпкий вкус. Полгода назад она бы лишь посмеялась, если бы кто-то доверился ей в выборе вина.

Она потянулась за оливкой. К сожалению, она свалилась с вилки и шлепнулась на накрахмаленную белую скатерть, оставив на ней бледное жирное пятно. Виновато улыбнувшись подругам, Элизабет снова нацепила беглянку на вилку и отправила ее в рот. Недолго же Элизабет Беннет удалось пробыть в роли искушенного гурмана и энофила.*

— Конечно, строго говоря, я еще не кандидат наук, — протянула Шарлотта, покачивая вино в бокале.

— Но остались только бюрократические формальности, — улыбнулась Джейн. — Представляю, как замечательно себя чувствуешь, когда завершаешь такой труд.

— Это точно. Я даже сегодня, может быть, смогу выспаться. А то и — чем черт не шутит! — сделаю несколько звонков и отвечу на несколько и-мейлов. Простите, что в последнее время со мной было трудно связаться.

— Ничего, — ответила Элизабет, — мы же знали, как ты занята.

— Так я сама от этого больше всего и потеряла. Вы только посмотрите на себя. Такие огромные изменения на любовном фронте, а мне доставались об этом лишь конспективные сведения, — Шарлотта с горящим взглядом подалась вперед. — Ну, давайте же. Гоните подробности.

Джейн и Элизабет обменялись смущенными улыбками.

— Давай ты первая, — сказала Элизабет.

К большой радости Элизабет группа прекратила играть. В зале все равно было шумно: вокруг носились официанты, и голоса посетителей эхом отражались от сводчатого потолка. Но теперь, по крайней мере, им не придется до предела напрягать связки, докладывая Шарлотте об интимной стороне своей жизни.

— Да на самом деле тут и рассказывать-то особенно нечего, — произнесла Джейн, виновато пожав плечами. — Ты ведь и так знаешь, что случилось с Чарльзом.

— Да, и я считаю, что это просто здорово; особенно меня впечатляет то, что он уже успел найти работу. Напомни, что это за коллектив? Опера?

— Симфонический оркестр. Он их новый специалист по связям с общественностью.

Шарлотта наколола на вилку очередную оливку.

— Мне казалось, он отвечал за связи с общественностью в компании своего отца и ненавидел эту должность.

— В общем да, — ответила Элизабет, — но это из-за того, что на него так чудовищно давил Милый Папочка.

Джейн кивнула.

— Ему нравится и маркетинг, и работа с людьми. Он мечтает когда-нибудь открыть джаз-клуб, но сперва нужно подкопить денег. А тем временем он может утешаться тем, что по крайней мере работает на музыкальную организацию. Ему это очень нравится.

— А разве Чарльз не мог продать дом на Пасифик Хайтс, чтобы на вырученные деньги купить клуб? — Шарлотта положила локоть на край стола. — Хотя дом, конечно, чудесный — жаль было бы его продавать.

Джейн с неловкостью взглянула на Элизабет.

— Он продает его, но не по этой причине. В то время я об этом не знала, но оказалось, что он купил этот дом на деньги из своего наследства. Но теперь наследства он лишен и не имеет возможности выплачивать ссуду.

— А у него что-нибудь останется после продажи, когда он выплатит проценты по ссуде?

— Столько, что об этом нечего и говорить. Но у него хорошая работа, и он убежден, что сумеет устоять на ногах, — Джейн сделала глоток вина. — Я им так горжусь.

— А насколько твердо стоят на ногах ваши отношения? Или, может быть, «стоят» — это не то слово? Полагаю, вы уже успели занять более естественные позиции?

Джейн выпрямилась и облизала губы. Элизабет уже готова была посоветовать Шарлотте не лезть в чужие дела, когда Джейн заговорила срывающимся голосом:

— Мы сближаемся довольно медленно, так как стараемся заново узнать друг друга.

— Да прям! — Шарлотта с хитрой улыбкой повела головой. — Я знаю, что прошлую ночь он провел с тобой, потому что когда я утром позвонила, он взял трубку.

Джейн покачала головой.

— Он живет в своем доме, пока не найдется покупатель. А потом… что ж, потом посмотрим. Сегодня утром он зашел за мной пораньше, и мы отправились на пробежку. А трубку снял, потому что я была в спальне, надевала куртку.

— Ну ладно. Как скажешь.

— Нет, Шарли, это правда, — перебила Элизабет. — Джейн не преувеличивает, когда говорит, что они сближаются не торопясь.

Элизабет не стала добавлять, что скорость сближения, судя по всему, увеличивается. Несколько дней назад, не в силах заснуть в одиночестве холодной постели, она отправилась на кухню на предмет чего-нибудь пожевать. Войдя в гостиную, она окаменела, увидев, как Чарльз, красный, как рак, и в расстегнутой рубашке, отпрянул от Джейн, судорожно оправлявшей блузку и еле выговорившей какое-то полузадушенное приветствие. Элизабет пробормотала извинения и быстренько смылась к себе в комнату, забыв о пустом желудке.

— В таком случае, я преклоняюсь перед вашей сдержанностью, — сказала Шарлотта, натыкая оливку на вилку. — Я-то сама исповедую принцип «Сначала перепихон, а познакомиться можно и потом».

— Да ну? — усмехнулась Элизабет. — А мы бы никогда не догадались, — были времена, когда она безжалостно забросала бы Шарлотту колкостями по поводу ее недостатка самоконтроля, но не теперь — после того как они с Уильямом на Барбадосе сперва занялись любовью и лишь потом взялись за разрешение их конфликта.

Официант принес им салаты. Элизабет полила свой тонкой струйкой заправки. Пять фунтов, которые она набрала на Барбадосе и в Нью-Йорке, упрямо держались на бедрах. Пожалуй, завтра надо позаниматься танцами в два раза дольше обычного.

Шарлотта взмахнула вилкой.

— Твоя очередь, Лиз. Слава богу, что вы с Уильямом наконец-то пришли в себя.

— Так, значит, ты слышала историю о том, как они случайно встретились на Барбадосе? — спросила Джейн с сияющими глазами.

— Это когда вы совершенно случайно столкнулись на пляже? Должна признать, Лиз, ты заслужила добавочные очки — очень романтично.

— Не совсем. Там была тетя Мэдлин, так что мы не могли нормально поговорить и оба очень нервничали. Позже он мне сказал, что с ума сходил от смущения, потому что был весь потный и взъерошенный после пробежки, — улыбнулась Элизабет, — но поверь мне, переживать из-за этого совершенно не следовало.

— Представляю, — изогнула брови под опасным углом Шарлотта. — Ну, и что же случилось после? Ничего не упускай, особенно такие детали, как пустынный пляж, купание голышом и полная луна.

— Почему ты думаешь, что у нас было что-нибудь в этом роде? — Элизабет поджала губы и строго уставилась на Шарлотту. Ничего в точности повторяющего эту картину у них не было: от луны в небе был виден только тонкий серп.

Шарлотта откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Я так в тебе разочарована.

— Прости, — откликнулась Элизабет. — Пляжи там все общественные, а мы с Уильямом не увлекаемся эксгибиционизмом, — о бассейне на территории виллы Шарлотте знать было не обязательно.

— Боже правый. Если вам не хватило воображения, чтобы это испробовать, то ты могла хотя бы что-нибудь придумать. Я столько времени была похоронена под ворохом бумаг. Я рассчитывала получить от тебя эмоции, которые могли бы заместить отсутствие у меня собственных впечатлений.

— Я никогда не видела более поразительного места, — яркие воспоминания заполнили ее мысли солнечным светом, а ноздри — ароматом тропических цветов. — Не могу себе представить более романтичной обстановки, чем в Пемберли. Сам дом и сад, и потрясающий вид на океан. Не могу передать, как там хорошо.

— Полагаю, вы двое были неразлучны?

— Можно сказать. Тетя Мэдлин и дядя Эдвард проявили чудеса понимания, когда я практически бросила их и переехала в Пемберли. Но они тоже прекрасно проводили время — Уильям свел их с местным проводником-ныряльщиком, и дядя Эдвард сказал, что это было лучшее погружение в его жизни.

— Значит, Уильям прочно завоевал расположение Гардинеров.

Элизабет вздохнула.

— Не Уильяму беспокоиться о том, чтобы заручиться поддержкой родственников.

— Я так и поняла, — с ухмылкой произнесла Шарлотта. — Я уже слышала о сражении на День Благодарения.

— От Ричарда, я полагаю, — Элизабет легко было представить, как он развлекает Шарлотту этим рассказом.

— Не дразни этим бедняжку Лиззи, — сказала Джейн. — Доктор де Бург и так с тех самых пор вымещает на ней злобу.

— Не может быть. Что с тобой делает эта несчастная ведьма?

— Лучше не будем об этом говорить, а то я просто разозлюсь. Расскажу только одну мелочь. Она начала присылать ко мне на занятия других преподавателей факультета, чтобы те «дали оценку» моей работе. Даже сама однажды соизволила явиться.

— Боже правый! — покачала головой Шарлотта. — Она что, ищет предлог, чтобы уволить тебя до того, как ты уволишься по собственному желанию?

— Сперва я так и подумала, но ведь тогда ей пришлось бы искать мне замену. В конце семестра это может быть довольно затруднительно. Думаю, она просто пытается заставить меня нервничать.

— Ну и как, получается?

Элизабет вздохнула.

— Хоть мне и не хочется это признавать, но да. Я запрещаю себе волноваться из-за нее, но все-таки трудно не быть скованной, когда твои занятия под микроскопом изучаются коллегами. Академическое сообщество печально известно своей пристрастностью друг к другу. Но ты это знаешь.

— Мне ли не знать! Поиск дыр в исследованиях других — это олимпийский вид спорта в среде этих интеллектуалов, — Шарлотта помолчала и медленно покачала головой. — И все это только потому, что ты поставила ее на место в присутствии семьи Дарси? Не слишком ли она мстительна?

— Дело не только в этом, — пояснила Элизабет. — Консерватория потеряла финансовую поддержку Фонда Дарси, и я уверена, что она винит в этом меня.

— Кроме того, она хотела сделать Уильяма своим зятем, — добавила Джейн. — Уверена, ей не хочется видеть разочарование Энн по этому поводу.

— О да, — Шарлотта закатила глаза. — Как будто Уильям мог проявить такую глупость, чтобы рассматривать мысль о женитьбе на представительнице этого осиного гнезда. А кстати, что он говорит об этой травле, которой ты подвергаешься?

Элизабет покачала головой.

— Я ему ничего не говорила и не собираюсь, если мне удастся удержаться от этого. Он и так чувствует себя очень виноватым. Впрочем, про прием я ему рассказала.

— Какой прием?

— В следующую пятницу он дает последний концерт в консерватории, и после этого она устраивает пышную вечеринку. Пытается сохранить лицо на публике, полагаю. Насколько я поняла, были приглашены все преподаватели, кроме меня.

— Судя по всему, Уильям как-то решил этот вопрос?

— Он сказал об этом бабушке, и та вызвалась сама с этим справиться.

— Молодец, бабуля! Что же она сделала?

— Не знаю, но это дало результат. Сегодня утром мне позвонила секретарь Кэтрин, чтобы сообщить, что мне будет дозволено присутствовать на приеме.

— Правда? — подняла брови Джейн. — Миссис Дарси — молодец.

— Не радуйся слишком рано, — сказала Элизабет, закатив глаза. — Я не удивлюсь, если меня пошлют на кухню и вручат передник и поднос.

Шарлотта поставила бокал на стол.

— Означает ли это, что бабуля теперь на твоей стороне?

— Я не была бы так категорична. Скорее, можно сказать, что у нас с ней довольно сносные отношения.

В последние два дня каникул на день Благодарения Элизабет и Роуз предприняли некоторые осторожные шаги к сближению, но врожденная надменность, которая впиталась в Роуз, как дорогие духи, воздвигла между ними прочную стену. Но все же Анне в свое время удалось найти способ растопить замороженное сердце старухи, и Элизабет была твердо настроена сделать то же самое.

— Полагаю, на Рождество ты поедешь в Нью-Йорк? — спросила Шарлотта.

— Угу. Если точно, миссис Дарси вскоре после Дня Благодарения написала мне записку, в которой официально пригласила на праздники. В ее времена юные леди не могли гостить в доме у джентльмена. Тем не менее, они приезжали к членам его семьи женского пола.

— И, в силу невероятного совпадения, джентльмен тоже случайно оказывался там в гостях?

— Ты все правильно уловила. В общем, нам с Уильямом надо еще решить, как разделить рождественские каникулы между двумя побережьями, обидев при этом как можно меньше людей. И потом еще этот новогодний концерт в Вашингтоне. Кстати, забыла спросить: ты ведь поедешь туда с Ричардом?

Лицо Шарлотты приняло замкнутое и холодное выражение. Она наколола на вилку помидорку-черри, лежавшую на тарелке с салатом.

— Нет, я не еду.

Элизабет сморгнула.

— Ох господи, извини. Уильям сказал, что Ричард собирался тебя пригласить.

— Он пригласил. Но я отказалась.

— Но почему? Мы вчетвером могли бы отлично провести время.

— Не вижу никакого смысла ехать.

— Почему ты так говоришь? Ты же ездила с ним в Феникс.

— Да. Мы были вдвоем и все свое время делили между стадионом и номером в отеле. Но когда это мы перешли от секса в три часа утра на гостиничном балконе к знакомству с его родителями? — ее передернуло.

Джейн кашлянула, видимо пытаясь скрыть тихое аханье. Элизабет знала еще по школе, что время от времени Шарлотта придумывала какие-то возмутительные сексуальные эскапады исключительно для того, чтобы шокировать окружающих. Но эта история, с учетом репутации ее партнера, скорее всего, была правдой.

— Но тебе наверняка понравятся его родители, — сказала Элизабет. — Они совсем не похожи на его бабушку. И вообще, они в молодости хипповали на Хайте. А сейчас владеют компанией по производству здоровой пищи.

— Да мне плевать, будь они хоть самим Далай Ламой и его Далай-Ламкой. У меня вопрос один: зачем он хочет меня с ними познакомить?

— Но, Шарли, он приглашает тебя в Вашингтон не для того, чтобы познакомить с родителями, — Элизабет уже даже не старалась скрыть, что начинает терять терпение. — Он приглашает тебя в Вашингтон, и так получилось, что его родители тоже будут там.

— Может быть, но все равно это будет собрание всего клана — все Дарси соберутся посмотреть, как выступает их дорогой мальчик. Это мероприятие из разряда «для постоянной девушки». Мне нравится Ричард, и секс у нас с ним феноменальный, но что касается большего… — она пожала плечами.

— Но мне кажется, что большее возможно, — сказала Элизабет. — У вас с ним так много общего.

— Слишком много. Знаешь поговорку про леопардов и их пятна? Так вот, это правда. Неважно, сколько времени каждый из нас проведет с пятновыводителем. Мы просто не созданы для длительных марш-бросков.

— Но разве это не противоречит тому обстоятельству, что он относится к тебе все более серьезно? — спросила Джейн.

Шарлотта провела пальцем по краю своего бокала.

— Он человек не такого склада, и именно поэтому меня так напрягает ситуация «знакомство с родителями». Кроме того, в последнее время от него исходят странные флюиды.

Элизабет сердито взглянула на Шарлотту.

— Не ты ли за последние полгода проела мне плешь поучениями о том, что мужчинам нужно давать шанс? Может быть, тебе следует самой прислушаться к собственному совету? Сперва ты прогоняешь Роджера, а теперь начинается: «О, не приведи Господи, чтобы я оказалась для Ричарда чем-то большим, чем партнерша по сексу».

— Не смей поучать меня по поводу Роджера, — отрезала Шарлотта. — Там масса обстоятельств, о которых ты ничего не знаешь.

Элизабет открыла рот, уже готовая едко отпарировать, но смолчала, когда на ее руку мягко опустилась ладонь Джейн.

— Мы с Лиззи просто хотим, чтобы ты была счастлива, — сказала Джейн полным сочувствия голосом. — А нам показалось, что у вас с Ричардом все идет настолько хорошо.

— Шло, — мрачно сказала Шарлотта. Она исподлобья взглянула на Элизабет, как будто вызывая ее на спор.

— Прости, — сказала Элизабет, хотя реакция Шарлотты показалась ей излишне резкой. — Я согласна с Джейн. Мы хотим, чтобы ты была счастлива.

Шарлотта коротко дернула головой, но жесткий блеск в ее глазах померк. Она провела пальцами по массивному золотому ожерелью у себя на шее.

— Одним словом, я не еду. Может быть, я слишком много вкладываю в это приглашение. Но мне оно показалось сигналом о том, что он ищет чего-то большего.

Элизабет закатила глаза. Ее раздражало то, как панически Шарлотта боялась серьезных отношений.

— Даже если и так, это еще не значит, что он завтра потащит тебя покупать сервиз. В конце концов, основой для сравнения в его случае служат отношения, — если ты готова называть их этим словом, — продолжительностью около четырех часов. Восьми, если он остается на завтрак. Узнать фамилию женщины до того, как раствориться в тумане, для него серьезный шаг.

Шарлотта хихикнула.

— Тебе в логике не откажешь. Но в любом случае мы планируем встретиться, когда я приеду в Нью-Йорк на собеседование в Колумбийский университет. Хотя, строго говоря, никакого собеседования мне пока что еще не назначено.

— Они до сих пор не позвонили? — спросила Джейн.

Шарлотта покачала головой.

— Никто еще не звонил, — логика подсказывала, что после защиты диссертации следующим ее шагом должен стать поиск места в хорошем университете на осенний семестр. — Но вообще-то для этого еще рано. Я только недавно разослала письма, и мой консультант ринулся в бой. Так что скрестите за меня пальцы.

Джейн приподняла руки и скрестила пальцы, как и было предписано.

— А как же!

Элизабет подняла бокал.

— Еще один тост. За то, чтобы кандидат искусствоведения мисс Лукас нашла идеальную работу — желательно, в городе, набитом сексуальными одинокими мужчинами.

— И высокими, — не осталась в долгу Шарлотта.

— Набитом высокими сексуальными одинокими мужчинами.

Все трое чокнулись, и их улыбки рассеяли остатки давешнего напряжения.

divider

Элизабет, нахмурившись, смотрела на монитор своего лаптопа, пробегая расписание занятий в поисках свободного класса. Официально занятия в этом семестре закончились — только что началась сессия, — но один из ее студентов попросил о срочном уроке вокала, чтобы лучше подготовиться к прослушиванию. Когда-то ей легко было выполнять подобные просьбы — большинство уроков она давала у себя в кабинете. Но с тех пор ситуация изменилась.

Самым ощутимым наказанием со стороны Кэтрин де Бург стало отлучение Элизабет от ее кабинета. Заявив, что этот кабинет нужен «человеку, который ценит свое место преподавателя Консерватории», она заставила Элизабет перебраться до конца семестра в комнатку размером с чулан для швабр — в которой, к тому же, кроме нее, обитало два аспиранта. Элизабет вынесла бы это испытание с терпением и чувством юмора, если бы ее соседи не были настолько беспокойными. У них была привычка без предупреждения взрываться пением, завывая отрывки из оперы, которую они вместе сочиняли. Когда они не пели, оба любили мурлыкать себе под нос различные арии, и если один начинал, то второй неизбежно подмурлыкивал ему оркестровый аккомпанемент.

Если бы она не была настолько занята, то, возможно, заглянула бы в нотные листы, разбросанные по их столам, чтобы в подходящий момент удивить их арией в исполнении сопрано. Но нужно было принимать экзамены, читать курсовые и ставить оценки, и все это — за срок, едва превышающий неделю. Сейчас не время для добродушных подколок.

Дуэт композиторов недавно умычал на ланч, предоставив Элизабет драгоценные минуты покоя. Приглашение присоединиться к ним — которое она отклонила, указав на гору ожидающих проверки работ, — поступило в виде экспромта, исполненного дуэтом из тенора и баритона.

Ну, вообще-то, это было забавно. По крайней мере в сравнении с другими проявлениями юмора в среде музыкантов. Ее губы против воли сложились в улыбку, и она взяла верхнюю работу из стопки на краю стола. Зажав в руке красную ручку, она вскоре полностью погрузилась в жизнь и творчество русского композитора Сергея Прокофьева, которому была посвящена эта неожиданно хорошо написанная студенческая работа.

Ее сотовый вдруг очнулся, пронзительно зачирикав электронную версию увертюры к «Волшебной флейте». Она потянулась к сумочке, едва успев достать телефон к четвертому звонку.

Голос Сони в трубке удивил и на мгновение испугал ее. Самолет Уильяма из Германии должен был приземлиться через час — неужели он опоздал на рейс или случилось нечто худшее? Но Соня ее успокоила.

— Нет, все в порядке. Но я хотела уточнить, знаешь ли ты, что на этой неделе у Уильяма день рождения.

— Конечно, знаю. В четверг.

В четверг после обеда Уильям должен был прибыть в Сан-Франциско. Все было уже готово к празднованию его дня рождения — более или менее.

— Хорошо. Я предполагала, что рано или поздно он скажет тебе об этом, но на всякий случай решила подстраховать.

— Спасибо. Я рада, что ты обо мне так заботишься. Как поживает твоя мама?

— Со стороны здоровья все в порядке, но ей не нравится новая квартира. Думаю, когда у нее появятся друзья, станет получше, а сейчас ей очень одиноко. Уильям обещал дать мне дополнительные выходные на праздниках, чтобы я могла подольше побыть у нее.

— Это мило с его стороны.

— Да, но я думаю, что этим он преследует и собственные цели. Это значит, что я не буду приставать к нему с делами фонда в то время, которое он предпочел бы провести с тобой.

Элизабет улыбнулась. Скорее всего, Соня права.

— Так что же, я с тобой не увижусь в Нью-Йорке?

— Это зависит от того, когда именно ты прилетаешь и улетаешь. О чем, кстати, он мне до сих пор не сообщил. Если мы не закажем тебе билеты на самолет в ближайшее время, потом мне будет сложно обеспечить перелет удобным для тебя рейсом.

— Это я виновата — все откладываю это на потом. Но мы примем решение на этой неделе, я обещаю.

— Хорошо. Ну ладно, не стану тебя задерживать; я представляю, как ты занята.

— Спасибо, что позвонила, Соня. Пока.

Когда Элизабет потянулась, чтобы бросить телефон обратно в сумочку, то услышала, как кто-то тихонько кашлянул. Она обернулась, и глаза ее расширились. В дверях стояла Энн де Бург. В своем тускло-сером платье она почти сливалась с тенями в коридоре. Она сутулилась и отводила глаза; казалось, она пытается сжаться, чтобы занять еще меньше места.

— Энн! Вижу, тебе удалось найти меня в этом чулане для уборщиц, — Элизабет не удалось полностью исключить сарказм из своего голоса.

— Здравствуй, Элизабет, — прошелестела Энн. — Надеюсь, я тебя не отвлекаю.

— Нет, все в порядке. Чем могу помочь?

— Я… — Энн подняла глаза навстречу взгляду Элизабет. В течение затянувшегося мгновения она просто стояла, закусив губу. — Я должна извиниться за поведение своей матери — опять. Должно быть, я напоминаю тебе заезженную пластинку.

— Спасибо, но как я уже сказала тебе в Нью-Йорке, ты не можешь нести ответственность за ее поступки.

— Я сказала ей, что она не должна с тобой так обращаться, — Энн оглядела комнату и поморщилась, сравнивая ее, вне всяких сомнений, с шикарными апартаментами декана, — но она настолько сердита, что не стала и слушать.

— Я понимаю. Ты не можешь повлиять на решения своей матери. Но мне очень приятно, что ты сделала подобную попытку.

— Ты все-таки получила приглашение на прием в пятницу, да?

Элизабет кивнула.

— Да, за меня вступилась бабушка Уильяма. Не знаю, правда, как ей это удалось.

— Нам позвонила ее секретарь и отклонила приглашение на прием от имени всей семьи, включая Уильяма.

— Шутишь! — Элизабет уже знала, как жестко способна играть Роуз, но заявить, что на приеме не появится человек, в честь которого он устраивается — это был нокаутирующий удар. Неудивительно, что Кэтрин была вынуждена уступить такому давлению и пригласить Элизабет на прием.

— О, но это еще не все. Соня сказала, что миссис Дарси подумывает о том, чтобы устроить собственный прием в «Фермонте», куда «будут приглашены все друзья Уильяма» — кажется, это точная цитата.

— Понятно, — Элизабет плотно сжала губы, чтобы сдержать улыбку. Жаль, что Энн запоздала с этой новостью на пятнадцать минут — забавно было бы выслушать эту же историю в изложении Сони.

— Тебе так повезло, что миссис Дарси тебя защищает. Но должна тебя предупредить: маму это еще сильнее разозлило. Я подслушала, как она звонила своим коллегам здесь, в Калифорнии, а также и в Нью-Йорке, и советовала им не брать тебя на работу.

Элизабет вздохнула.

— Я предвидела, что она это сделает, но спасибо, что предупредила.

Энн сморгнула и уставилась мимо Элизабет на постер с изображением Моцарта в мешковатых штанах на скейтборде.

— Ну ладно, не буду тебя отвлекать от работы, — но она так и осталась стоять в дверях. Ее поза казалась абсолютно лишенной равновесия, будто самый легкий ветерок сможет ее опрокинуть.

Элизабет подавила раздражение этой медлительностью и заставила себя ласково спросить:

— Ты хотела еще о чем-то поговорить? Пожалуйста, заходи, садись.

— О нет, — Энн провела языком по губам. — Я не хочу отнимать у тебя время. Я просто… Я подумала…

— Ну, что?

Энн внезапно углядела что-то страшно интересное в собственных туфлях.

— Ты в последнее время не разговаривала с Роджером?

— Я несколько дней назад виделась с ним на репетиции.

— А он… не говорил обо мне?

Элизабет улыбнулась.

— Как раз говорил. Как я поняла, после Дня Благодарения он уже дважды приглашал тебя на свидание.

Энн посмотрела на нее. В глубине ее глаз Элизабет увидела робкую улыбку, с трудом пытающуюся заявить о себе.

— Да, — сказала Энн. — И я… я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Он такой дружелюбный, с ним так легко разговаривать, а я… — Энн вздохнула, — не такая. Мне кажется, он должен встречаться с кем-то другим. С такой девушкой, как ты.

— Как я? — Элизабет наморщила носик. — Ну, нет. Мы с Роджером просто друзья.

— Но мне кажется, что ему нужна живая и жизнерадостная девушка, а не такая серая мышка, как я.

Элизабет не могла на это ничего возразить — даже из вежливости. Бесцветная дочь Кэтрин де Бург, казалось, совсем не подходила такому теплому и живому мужчине, как Роджер. Но еще недавно Элизабет не могла и подумать о том, что у нее будет роман с Уильямом Дарси. Отношения между мужчиной и женщиной вряд ли относились к области точных наук.

Со вздохом она прикинула высоту стопки работ на столе. Если предоставить их самим себе, то, вне всяких сомнений, они начнут размножаться, и вскоре эта стопка станет в два раза выше. Затем она взглянула на предварительный набросок экзамена по своему предмету, который надо было еще редактировать и редактировать. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств сегодня ей придется работать до позднего вечера.

Затем она вгляделась в лицо Энн. Лучик надежды осветил бледно-голубые глаза, но эта крошечная искра могла так легко погаснуть. И Элизабет приняла решение.

— Не хочешь ли вместе со мной пообедать?

Лучик превратился в маленькое солнышко, и внезапно Энн стала почти хорошенькой.

— Я была бы очень рада.

Элизабет поднялась.

— Ну, тогда идем?

Глаза Энн расширились.

— Чуть не забыла, — она вынула из кармана ключ и протянула его Элизабет. — Это от твоего прежнего кабинета. Как я поняла, он будет пустовать до начала следующего семестра. Если запрешься на ключ, мама и не узнает о том, что ты там.

— Огромное тебе спасибо! — Элизабет от радости чуть было не пустилась вскачь по коридору. Конечно, чтобы не подставлять Энн, ей нужно будет разработать тактику незаметного проникновения в кабинет и исчезновения из него, но это было ничто по сравнению с избавлением от Оперных Маньяков.

— Я так рада, что смогла отменить одно из несправедливых решений моей матери.

Элизабет с улыбкой повела ее на парковку.

— Энн, мне кажется, это начало прекрасной дружбы.

------
* – Знаток и ценитель вина (прим. перев.)

 

Рояль