Нежданная песня

Глава 1

 

У Уильяма Дарси выдался скверный день.

Впрочем, для постороннего наблюдателя проблемы Уильяма были на первый взгляд незаметны. По правде говоря, любой пассажир, готовящийся сесть этим утром на рейс № 853 Объединенных Авиалиний, безо всяких сомнений, был бы счастлив оказаться в его ботинках1 — тем более, что это были дорогие, прошитые вручную итальянские кожаные туфли. Он мог бы найти массу добровольцев, готовых обменять свои недорогие места в самолете на билет первого класса, лежащий в кармане его темно-синего спортивного пиджака, пошитого по индивидуальному заказу. И практически любому мужчине было бы приятно почувствовать на себе столько же одобрительных взглядов со стороны женщин, находившихся в зоне отлета. Уильям радовал женский глаз красивыми чертами лица, широкими плечами и высокой худощавой фигурой, которую выгодно подчеркивали сидящие в обтяжку дизайнерские джинсы.

Однако при ближайшем рассмотрении наблюдатель мог бы догадаться, что в мире Уильяма далеко не все было безоблачно. Он сидел, подавшись вперед, на жестком пластиковом стуле, упершись локтями в колени и уткнув подбородок в ладони обеих рук. Обычно глубокий, проницательный взгляд карих глаз сделался усталым и потухшим, пока он рассеянно разглядывал квадратики серой плитки у себя под ногами с выражением унылого отчаяния на лице.

Ничего не скажешь, замечательное начало у этой поездки. Подавив вздох, Уильям опустил лицо в ладони и принялся перечислять в уме все обиды, которые успел нанести ему сегодняшний день.

Его беды начались рано — слишком рано — этим утром. Он был глубоко оскорблен бесцеремонностью будильника, чей резкий звук прервал его мирный сон в 4:30 утра. Тот факт, что он сам завел этот будильник накануне, совершенно не менял сути дела. Уильям никогда не был утренней пташкой, и сама идея пробуждения до рассвета казалась ему варварской. По счастью, при его профессии не было необходимости выглядеть бодрым и веселым в ранние утренние часы. Многие люди, знавшие его, могли бы уточнить эту ремарку — счастье, что при его профессии не было необходимости выглядеть бодрым и веселым и в любое другое время суток.

Следующая проблема, как Уильям был вынужден признать, случилась по его собственной вине. Он инстинктивно ударил рукой по будильнику, чтобы заглушить его треск, но через пару минут раздался тот же надоедливый звук. Уильям вновь сонно отключил его. Так повторилось несколько раз, пока в пять часов в дверь его спальни не постучалась миссис Рейнольдс, чтобы доложить о том, что в гостиной уже накрыт завтрак. Поблагодарив экономку дрожащим от слабости голосом, он начал было садиться на кровати, но тут же почувствовал резкое головокружение и был вынужден откинуться обратно на подушки. Позже, когда он, чуть приоткрыв один затуманенный глаз, обнаружил, что часы показывают 5:45, было уже поздно — и для завтрака, и даже для душа.

Уильям побрился и оделся с непозволительной скоростью, решительно не обращая внимания на непрекращающееся головокружение. Быстро проскочив мимо подноса с завтраком, он залпом выпил стакан сока и прихватил с собой рогалик, намереваясь съесть его по дороге в аэропорт. На кофе уже не оставалось времени, но миссис Рейнольдс наверняка приготовила термос, который ожидал в машине.

Поездка из Манхэттена в аэропорт JFK продолжила нисхождение дня по спирали. Они уже сильно опаздывали, и Аллен, его водитель, доблестно стремился наверстать упущенное время. К сожалению, резкие перестроения из ряда в ряд и другие маневры не слишком сочетались с намерениями Уильяма просмотреть и подписать в последний момент кое-какие срочные бумаги, оставленные его секретарем Соней. В результате подпись можно было с трудом опознать, а от попыток чтения в вихляющей машине у Уильяма началась тупая головная боль.

Оказавшись в аэропорту, он со всей возможной скоростью устремился в зону отлета — только лишь для того, чтобы выяснить, что вылет его рейса задерживается и вся эта спешка была ни к чему. И вот я здесь сижу… и сижу… и сижу.

Уильям покосился вниз, на свою абсолютно новую белоснежную спортивную рубашку из египетского хлопка, сокрушенно качая головой при виде абстрактного узора из пятнышек от кофе, появившихся там по милости машины, резко затормозившей как раз в тот момент, когда он подносил чашку к губам.

— Ну что ж, — выдохнул он чуть слышно. — По крайней мере, сегодняшний день уже не сможет стать хуже.

Ему следовало бы знать, что не стоит искушать судьбу. И последняя не замедлила напомнить о себе настойчивым покашливанием. Подняв голову, Уильям увидел прилично одетую женщину средних лет.

— Извините — вы ведь Уильям Дарси? Знаменитый пианист?

— Да. — Он ответил отрывисто, избегая встречаться с собеседницей взглядом.

— Извините, что я вас побеспокоила, — меня зовут Линда Хоупвелл, и я ваша горячая поклонница. Вы такой потрясающий исполнитель!

— Спасибо, — пробормотал он. Он никогда не знал, что и как говорить, когда поклонники узнавали его в самое неожиданное время. К счастью, такое случалось не каждый день.

— У меня есть все ваши записи, — защебетала Линда, чуть ли не задыхаясь от возбуждения, — и я столько раз была на ваших концертах, что просто сбилась со счета, вы играете совершенно восхитительно. Ох, Боже мой, я прямо не могу поверить, что это действительно вы!

Он натянуто улыбнулся, и его в глазах, полуприкрытых отяжелевшими веками, появилось несчастное выражение.

— Я рад, что вам понравились концерты. — Он от всей души надеялся, что теперь она просто уйдет.

— Я никогда себе не прощу, если не попрошу вас. Можно, мой муж сфотографирует нас вдвоем?

Уильям едва сдержался, чтобы не застонать. Ему было интересно знать, как бы ей понравилось, если бы как-нибудь, когда она будет чувствовать себя просто ужасно, кто-нибудь попросил ее поучаствовать в импровизированной фотосессии. Он представил, как неопрятно должен сейчас выглядеть: на рубашке — пятна от кофе, вьющиеся от природы волосы взлохмачены и немыты, на подбородке порезы от чересчур поспешного бритья. Но Ричард частенько напоминал ему, что следует быть вежливым со своими поклонниками, и поэтому он со вздохом заставил себя подняться на ноги.

— Хорошо, конечно.

— Ой, спасибо вам огромное! — Линда повернулась к мужчине, сидящему на другой стороне сектора зоны вылета, и позвала: — Боб! Боб! Иди скорей сюда и захвати фотоаппарат. — Боб, которого Линда представила как своего мужа, засуетился с камерой, выбирая удобный ракурс. Все это время Линда без умолку перечисляла его концерты, на которых ей довелось побывать, пока губы Уильяма не сжались в тонкую полоску. От полнейшей тоски и скуки он начал обводить глазами толпу в зоне вылета.

Молодая женщина с рюкзачком, перекинутым через плечо, прошла мимо, обогнув Боба сзади, чтобы не оказаться в кадре. После первого мимолетного взгляда она вдруг вновь резко повернулась в сторону Уильяма в явном изумлении. На какое-то мгновение она уставилась на него, и ее глаза расширились от очевидного узнавания и восхищения.

Она выглядела как студентка колледжа. Возможно, очередная поклонница, из числа студентов-музыкантов. Сквозь досаду он вдруг почувствовал легкий укол удовольствия. Я надеюсь, она слишком стеснительна, чтобы попросить автограф; одной поклонницы за сегодняшнее утро более чем достаточно. Он окинул ее взглядом, скорее просто из желания мысленно абстрагироваться от Линды, чем ради чего-то еще.

У нее было бледное лицо без признаков косметики. Густая масса темных вьющихся волос небрежно перехвачена в конский хвост. Свободная, слегка помятая белая блузка была выпущена поверх блеклой юбки из грубой ткани. Уильям уже собрался выбросить мысли о девушке из головы, когда их взгляды вдруг встретились, и он почувствовал, что между ними словно пробежал электрический разряд. У нее были необыкновенные глаза — ярко-зеленые, сверкающие, и в них читались энергия и ум. Он понимал, что просто уставился на нее, но почему-то не мог заставить себя отвести взгляд.

— Мистер Дарси? Мистер Дарси? Боб готов нас сфотографировать.

Слова Линды проникли в сознание Уильяма, разрушив чары. Он посмотрел в камеру и попытался придать своим чертам выражение, которое, как он надеялся, могло бы сойти за приемлемое изображение приятной улыбки.

— Скажите «Чайковский»! — язвительно усмехнулся Боб, и в ту же секунду сверкнула вспышка и раздался щелчок затвора.

Линда вцепилась Уильяму в руку.

— Мистер Дарси, не могу выразить, как я вам признательна. Эта фотография будет прекрасно смотреться на главной страничке вашего сайта!

— Моего сайта? — На лице Уильяма появилось озадаченное выражение. У его записывающей компании была веб-страничка, посвященная ему — сестра Джорджиана ему как-то ее показывала — но вряд ли Линда имела в виду именно ее. Но Джорджи ведь, кажется, упоминала, что есть еще какие-то сайты обо мне, не так ли?

— Да. Я создала веб-сайт, посвященный вам и вашему творчеству. У меня там даже выложены MP3-файлы с отрывками ваших записей.

Уильям нахмурился. Он не очень много знал об MP3-файлах, но ему было известно, что они позволяли людям воровать музыку с компакт-дисков. Ему как записывающему музыканту эта идея была не слишком по душе.

— Мне пришлось обучиться HTML, чтобы создать сайт, а теперь я пользуюсь кое-какими PHP-скриптами.

— Ясно. — HTML? PHP? Я полагаю, это что-то на компьютерном наречии. Компьютеры категорически не значились в его списке любимых вещей.

— Быть хозяйкой сайта очень хлопотно, но мне это нравится.

Хозяйкой сайта?2 В этом слышится что-то… извращенное.

— Возможно, вы захотите взглянуть на сайт. Давайте я найду сейчас бумажку и запишу для вас URL, — сказала она, роясь в сумочке.

— URL?.. — Он начинал чувствовать себя так, словно пролетел вниз по кроличьей норе3.

— Да. Вот он. Для меня будет большой честью, если вы как-нибудь заглянете нас навестить и, может быть, даже оставите сообщение в гостевой книге — ну, хотя бы небольшой привет поклонникам вашего таланта.

Она протянула ему маленький клочок бумаги. Он непонимающе уставился на него на мгновение, но затем послушно взял и засунул в карман пиджака. Линда между тем погрузилась в детальное описание веб-сайта со всем его содержимым и процесса его создания, во что он не имел ни малейшего желания вникать. Он просто периодически кивал, пока она продолжала щебетать, явно не ожидая от него никакой другой реакции. Он непроизвольно пробежал взглядом по зоне отлета в поисках зеленоглазой девушки, но так и не смог ее найти. Не то чтобы это имело значение — она всего лишь ребенок. Но в ней было что-то…

Его размышления были прерваны объявлением о начале посадки в самолет пассажиров первого класса. Благодарный судьбе, Уильям прервал излияния Линды, извинился и быстро двинулся прочь. Он стремительно поднялся сквозь соединительный рукав на борт самолета, рухнул в кресло и с глубоким вздохом закрыл глаза. Он проспит всю дорогу до Сан-Франциско, и прилетит отдохнувшим, и будет чувствовать себя гораздо лучше — он был в этом совершенно уверен.

divider

Пять часов спустя Уильям все еще не сомкнул глаз. Он смотрел в иллюминатор на линию гор внизу, массируя виски и размышляя о нескончаемых мучениях, которые продолжал причинять ему этот адский денек.

По меньшей мере, в десятый раз Уильям спросил себя, почему он велел Соне забронировать для него этот ранний утренний рейс на Сан-Франциско вместо другого, вылетающего в более цивилизованное время суток. В его раскалывающейся от боли голове эхом откликнулся бодрый, энергичный голос Чарльза: «Постарайся прилететь до обеда, и тогда мы успеем пообщаться до того, как начнутся предсвадебные торжества. Мы же не виделись целую вечность!» Он не смог устоять перед добродушной настойчивостью друга и соответственно спланировал свой прилет.

К сожалению, в настоящий момент перспектива обеда казалась менее чем заманчивой. Самолет попал в зону турбулентности, едва достигнув восточного края Скалистых Гор, и качка только усиливала его головную боль, да и утреннее головокружение вернулось с новой силой. Но хуже всего было то, что желудок, словно в отместку за раннее пробуждение, решил заключить с головой союз, целью которого была пытка, и в течение последнего часа все его внутренности медленно и тошнотворно переворачивались. Уильям, который постоянно путешествовал и обычно прекрасно переносил в полете и более тяжелые метеоусловия, был ужасно недоволен всем этим.

Он застонал, когда самолет внезапно качнуло. Американские горки, которые материализовались в его пищеварительной системе, сделали безумный крен и устремились вниз с огромного отвесного склона. Он покрылся испариной, голова раскалывалась от пульсирующей боли, и он молился про себя, чтобы ему не пришлось воспользоваться специальным пакетом, белевшим в кармашке сиденья. Он нажал на кнопку вызова стюардессы, которая немедленно появилась, приглаживая волосы и улыбаясь самой соблазнительной улыбкой.

— Да, мистер Дарси? Могу я вам чем-нибудь помочь? — Ее глаза недвусмысленно намекали, что она будет счастлива дать ему все — ну просто абсолютно все, — чего ему могло бы захотеться, но он был слишком поглощен своими несчастьями, чтобы обратить внимание на это очевидное приглашение.

— Вы не могли бы принести мне стакан имбирного эля? — Мать Уильяма всегда уверяла, что имбирный эль прекрасно успокаивает расстроенный желудок.

Стюардесса явно упала духом, услышав такую земную просьбу, но быстро справилась с собой.

— Конечно. Я сейчас принесу.

Она вернулась через минуту, скорбно покачивая головой с таким видом, словно произошла ужасная трагедия.

— Мне очень жаль, мистер Дарси, но имбирный эль у нас только что закончился. Могу я принести вам что-нибудь еще?

Он не был уверен в том, что еще могло бы ему помочь в этой ситуации, и у него не было ни малейшего желания признаваться в своей слабости привлекательной молодой женщине, спросив у нее совета. Он покачал головой.

— Нет, спасибо. Скоро мы приземлимся?

— Через час с небольшим. — Она поколебалась и потом добавила: — Вы уверены, что вам больше ничего не нужно, сэр? Вы очень бледны.

Он собирался было ответить, но в этот момент самолет снова качнуло. Стюардесса схватилась за спинку кресла; Уильям схватился за живот. На американских горках внутри него невидимый поезд только что вошел в штопор. Закрыв глаза, он сделал несколько медленных, глубоких вдохов.

Когда он снова открыл глаза, желудок немного успокоился, а стюардесса сочувственно наблюдала за ним.

— Мистер Дарси, с вами все в порядке? — спросила она.

— Да, спасибо, все хорошо, — солгал он, раздраженный тем, как неуверенно прозвучал голос. Проявлять признаки слабости на людях было недопустимо. Он был публичной фигурой и обязан был заботиться о своей репутации во имя профессиональной карьеры и чести фамилии.

Стюардесса отошла, откликнувшись на зов другого пассажира. С кресла сбоку от Уильяма раздавался ритмичный храп. Он озлобленно покосился на соседа, недоумевая, как такой крошечный старичок может издавать столько шума. Но он издавал, и практически на протяжении всего полета, так что даже ненадолго задремать не было никакой возможности, не говоря уж о долгих часах крепкого сна, на которые Уильям так рассчитывал ранее.

Он пытался было слушать музыку в наушниках, предоставленных авиакомпанией, — и даже, переключаясь с канала на канал, набрел на фрагменты Первого фортепьянного концерта Шопена в собственном исполнении — записи, удостоенной премии Грэмми, — но ничто не могло заглушить гулкий рокот, доносившийся с соседнего кресла. Он попытался легонько подтолкнуть спящего локтем, чтобы разбудить его, но того это, похоже, только вдохновило на еще более оглушительную порцию звуков. Обреченный на бодрствование, Уильям достал из портфеля книгу и погрузился в историю наполеоновской военной кампании в России, пока самолет не вошел в зону турбулентности, умножая его физические страдания.

Мне нужно продержаться, пока мы не сядем. Тогда я смогу купить ибупрофен, справиться с головной болью, и мне станет гораздо лучше. С недавнего времени он начал постоянно носить с собой в кармане пиджака упаковку ибупрофена, но ему пришлось принять оставшиеся несколько таблеток сегодня утром, по дороге в аэропорт. Это все результат стресса и недосыпания. Мне просто нужно отдохнуть пару дней. Может, в следующие выходные — хотя нет, постойте, там ведь у меня будет концерт и благотворительный вечер в Бостоне. Ну хорошо, тогда через выходные — или у меня состоится выступление в Голливуд Боул4?

Он откинулся назад в кресле и закрыл глаза, слушая мерное гудение турбины и храп соседа по сиденью. Пара сияющих зеленых глаз проплыла перед его мысленным взором, и, как только он сосредоточился на них, ему, наконец, удалось забыться легким сном.

divider

У Элизабет Беннет выдался прекрасный день.

В салоне эконом-класса самолета, летящего рейсом 853, было жарко и душно, особенно в хвостовой части, где Элизабет сидела, зажатая на среднем сиденье между двумя высокими, габаритными мужчинами. Но эти мелкие неудобства не могли погасить выражение радостного, нетерпеливого ожидания в ее сияющих зеленых глазах. Она летела домой, на свадьбу Джейн, и это единственное, что действительно имело для нее сейчас значение.

Она зевнула и постаралась потянуться в доступном ей ограниченном пространстве. Утро для нее началось рано — заказная маршрутка «Супер Шаттл» подобрала ее у дверей многоквартирного дома в Нижнем Ист-Сайде около 4:30 утра, чтобы доставить из Манхэттена в аэропорт JFK. Ей удалось немного вздремнуть во время полета, и сейчас восторг от событий предстоящего уикенда наполнял ее бодростью и энергией.

Элизабет уже больше года не виделась с семьей. Она не могла себе позволить частые полеты домой, в Сан-Франциско: по известной традиции, существующей у начинающих нью-йоркских актрис, она едва сводила концы с концами. Пытающаяся пробиться актриса и певица, аспирантка-бакалавр и преподаватель музыки в колледже на неполную ставку. Да уж, звучит еще более сложно, чем это есть на самом деле!

Преподавание помогало ей в материальном плане, не говоря уже о том, что в плане эмоциональном это было гораздо более благодарное занятие, чем работа официантки или бармена, которой приходилось заниматься большинству её друзей — но обучение в Нью-Йоркском Университете съедало все лишние деньги, которые ей удавалось заработать, и даже больше. Ей не хотелось сейчас даже думать о студенческих займах, которые она накопила за это время. Но это того стоило, теперь, когда я, наконец, поняла, чем хочу заниматься в этой жизни. Она обнаружила в себе глубокую любовь к преподаванию и надеялась, что вскоре сможет посвятить себя этому занятию целиком, устроившись где-нибудь на полную ставку.

Но, как бы ни был беден ее бюджет, Элизабет не могла даже помыслить о том, чтобы пропустить свадьбу Джейн. Она решительно отказалась от предложения сестры оплатить ее авиаперелет и вместо этого устроилась на вторую временную работу официанткой, чтобы скопить денег на билет. Это означало, что в последнее время ей редко удавалось выспаться — после окончания смены в ресторане она сидела ночами, работая над своим магистерским дипломом и над планами занятий. Но завтра, когда она будет стоять рядом с Джейн и смотреть, как та будет повторять вслед за священником свадебные обеты, все ее заполненные работой ночи и дни покажутся несущественными.

Она была в искреннем восторге за Джейн, которая заслуживала счастья больше, чем любое другое существо на планете. В Джейн было все, чего Элизабет хотела бы достичь, хотя не похоже, чтобы ей это слишком удавалось — Джейн была доброй, мягкой, уравновешенной и к тому же еще и альтруисткой до мозга костей. И еще высокой красавицей-блондинкой. Элизабет вспомнила, как первый раз услышала в детстве сказку о Гадком утенке и как она сразу смогла себя с ним отождествить. По сравнению с Джейн я действительно была Гадким утенком, и не только внешне. Джейн настолько совершенна, что с ней никому не сравниться. Не удивительно, что она нашла замечательного мужчину, который ее боготворит, в то время как я…

Все, хватит хныкать от жалости к себе. У тебя прекрасная жизнь, и она станет еще лучше, когда ты начнешь преподавать на полную ставку. Ей было назначено собеседование по поводу работы — многообещающее собеседование — в понедельник, перед ее отлетом обратно в Нью-Йорк. У жениха Джейн, Чарльза Бингли, оказался приятель в Консерватории Пасифик в Сан-Франциско. В результате благожелательной рекомендации Чарльза Элизабет была приглашена на собеседование на должность инструктора-преподавателя, который должен был начать работать с осени.

Вернуться домой, чтобы преподавать — это было бы осуществившейся мечтой, сбывшимся сном. Хотя она научилась любить Нью-Йорк, она скучала по более спокойному ритму жизни северной Калифорнии с его диким, живописным побережьем и в особенности — с его мягкими зимами. Она также скучала по своей семье, и в первую очередь по Джейн, которая была ей не только старшей сестрой, но и лучшим другом.

Свадьба Джейн, свидание с домашними и возможная перспектива получить работу преподавателя — всего этого уже было более чем достаточно, чтобы обеспечить Элизабет прекрасное состояние духа. Но ее настроение взлетело от отметки «хорошее» до отметки «эйфория» по совершенно другой причине. В этом же самолете летел Уильям Дарси!

Она была поклонницей Уильяма с тех пор, как десять лет назад, в шестнадцатилетнем возрасте, впервые попала на его концерт. И в то время, когда большинство девочек ее возраста вздыхали по Люку Перри из Беверли Хиллз 90210, Элизабет мечтала об Уильяме Дарси. Она постоянно препиралась с Шарлоттой Лукас, соседкой по комнате в старших классах школы, из-за CD-проигрывателя в их общей спальне. Шарлотта была готова беспрерывно слушать CD-диск Криса Айзека «Мир в форме сердца», в то время как Элизабет при каждой возможности ставила 2-й концерт Рахманинова в исполнении Уильяма.

С годами ее школьная влюбленность переросла в более спокойное чувство искреннего восхищения перед его огромным талантом. Она фыркнула. Да уж, точно. Именно поэтому ты чуть не растаяла, когда увидела его сегодня утром.

Она гордилась тем, что ей удалось сохранить внешнее спокойствие, когда она его заметила. Конечно, она была удивлена — да и кто бы не удивился? Но потом… Она снова вернулась мыслями к тому моменту, когда их глаза встретились, и вспомнила его испытующий взгляд, такой пристальный, пронизывающий и глубокий. У Элизабет возникло ощущение, словно он заглянул ей в душу, и ей вдруг стало трудно дышать. Затем он отвел глаза, и этот странный момент закончился так же внезапно, как и начался. Несколько минут спустя, когда она прошла мимо него в самолете, направляясь к своему месту, он даже не взглянул в ее сторону.

Элизабет была уже почти уверена в том, что она все это себе вообразила — скорей всего, он просто в задумчивости глядел в пространство и не осознавал, что смотрит именно на нее. Вернувшись к проверке студенческих работ, лежавших стопкой на ее откидном столике, она покачала головой и улыбнулась собственной глупости. Ну конечно, Лиззи. Как будто у Уильяма Дарси может когда-нибудь возникнуть к тебе хоть малейший интерес.

divider

Элизабет вздохнула с облегчением, увидев, что толпа пассажиров, скопившихся в проходе, наконец, начала движение. Она встала, перекинула рюкзак через плечо и присоединилась к очереди, которая медленно, но верно двигалась к выходу в носовой части салона.

Прохладный воздух терминала показался истинным наслаждением после шести часов пребывания в душной атмосфере самолета. И еще большим наслаждением было увидеть Джейн, которая стояла в стороне от толпы встречающих и приветливо улыбалась ей. Элизабет бросилась к сестре, и они тепло обнялись.

Когда они разомкнули объятия, Элизабет с улыбкой оглядела Джейн с ног до головы.

— Ты вся просто сияешь — как и положено невесте!

— Я еще в жизни не была так счастлива, Лиззи. И я так рада, что ты здесь, — это делает меня еще счастливее! — Джейн снова крепко обняла сестру.

Сестры направились через вестибюль в зону получения багажа, и по дороге Элизабет вновь внимательно вглядывалась в лицо Джейн. Несмотря на то, что это было обычное клише — сказать, что невеста вся сияла, — но в случае с Джейн это была истинная правда. Джейн была влюблена и знала, что любима в ответ. Она лучилась счастьем и спокойной уверенностью. Элизабет вдруг почувствовала укол зависти. Прекрати немедленно. Этот уикенд посвящен Джейн, а не тебе. Кроме того, с каких это пор тебе в жизни нужен мужчина, чтобы чувствовать себя счастливой?

Пытаясь направить ход мыслей в более продуктивное русло, Элизабет вспомнила, что у нее есть потрясающая новость.

— Ты никогда не догадаешься, кто летел со мной одним рейсом!

— Кто?

В глазах Элизабет заплясали искорки восторга.

— Уильям Дарси! Я увидела его в секторе посадки в JFK. Он позировал для фото с поклонницей.

— Я так и подумала, что это был он! Я видела его несколько минут назад, когда он выходил из самолета. Жаль, мы не знали раньше, что он полетит твоим рейсом.

— Что ты имеешь в виду? Зачем вам нужно было знать расписание полетов Уильяма Дарси?

— Я решила не говорить заранее, чтобы сделать тебе сюрприз, Лиззи. Уильям Дарси будет на нашей свадьбе шафером у Чарльза.

divider

Толпа пассажиров столпилась в отсеке получения багажа, ожидая багаж с рейса 853. Джейн и Элизабет стояли в уголке, погруженные в оживленную беседу.

— Не могу поверить, что ты выходишь замуж за человека, лучший друг которого — Уильям Дарси!

Джейн кивнула и улыбнулась.

— А ты уверена, что это тот самый Уильям Дарси?

— Ну конечно, уверена, — ответила Джейн. — Я слишком часто слышала, как ты о нем рассказываешь, и однажды ты даже затащила меня на его концерт. Или это было дважды?

— Ну что ж, я ничего не могу с собой поделать. Он выдающийся музыкант и просто потрясающий исполнитель.

— Не говоря уж о том, что он не менее потрясающе выглядит. — Джейн приподняла брови и улыбнулась.

— Я веду себя, как идиотка, да?

— Ну, если только самую малость. Но тебе можно.

— А как Чарльз с ним познакомился? Расскажи мне обо всем!

— Они познакомились в Нью-Йорке, когда оба учились в Джуллиарде5.

— Чарльз окончил Джуллиард? — Элизабет удивленно приподняла брови. — Ты мне об этом не рассказывала.

— Нет, он его так и не окончил. Он проучился там два года, а потом получил степень в области бизнеса в Южно-Калифорнийском Университете. Он хотел стать профессиональным музыкантом, но его отец… впрочем, ладно, об этом я расскажу тебе позже. Как бы там ни было, когда Чарльз поступил в Джуллиард, Уильям уже там учился, и они стали близкими друзьями.

— А на каком инструменте Чарльз играет?

— Его основной инструмент — саксофон. Он обожает джазовую музыку. Когда он учился в Джуллиарде, то даже создал там джазовую группу.

Элизабет кивнула.

— И держу пари, что на рояле в этой группе играл Уильям.

— Совершенно верно! Чарльз говорил, что учителя Уильяма были против того, чтобы он «растрачивал свое время» на джаз, когда его ждала карьера классического музыканта, но Уильяму это нравилось не меньше, чем Чарльзу.

— На концертах Уильям обычно играет на бис джазовые соло. Это одна из его фирменных марок.

— Как бы там ни было, — продолжала Джейн, — Чарльз редко виделся с Уильямом в последние несколько лет. С тех пор, как исполнительская карьера Уильяма взлетела вверх, он был очень занят. Но они продолжали общаться. Нам очень повезло, что он смог выкроить время в своем графике и приехать в такой короткий срок.

— А он не сообщил вам о времени своего прилета в Сан-Франциско?

— Все, что нам было известно, — что он собирался быть здесь к полудню, поскольку они с Чарльзом планировали пообедать вместе. Чарльз предложил встретить его в аэропорту, но Уильям сказал, что сам доберется до города. И очень жаль — я могла бы довезти вас обоих.

Элизабет хихикнула при мысли об Уильяме Дарси, знаменитом пианисте и наследнике семейного состояния Дарси, ютящемся на заднем сиденье потрепанной Хонды Сивик, старенькой машины ее сестры.

— Да брось ты, Джейн, — он, возможно, в жизни не ездил ни на чем менее длинном, чем лимузин.

— Я полагаю, что ты права, возможно, он привык путешествовать с роскошью. Но я хочу быть хорошей хозяйкой. Я хочу, чтобы он знал, как нам приятно, что он приехал сюда ради нас.

Элизабет все еще не могла по-настоящему поверить в эту новость.

— Так значит, он будет шафером, а я — подружкой невесты. А это значит, что я пойду к алтарю рука об руку с самим Уильямом Дарси и даже, возможно, станцую с ним на свадебном обеде.

— Думаю, что так. — Джейн улыбнулась, глядя на восторженное выражение на лице у Элизабет.

Элизабет обвила Джейн руками.

— Ты моя самая любимая старшая сестра на целом свете!

— Начнем с того, что я твоя единственная старшая сестра, — снова улыбнулась Джейн. Когда она высвободилась из объятий Элизабет, ее тон сделался серьезным. — Но, Лиззи, ты ведь не будешь так вести себя, когда увидишь его сегодня вечером, правда? Я могла бы ожидать подобной реакции от Китти или от Лидии, если бы им довелось встретить Джастина Тимберлейка, но ведь на тебя я могу рассчитывать, не так ли?

Элизабет уставилась на Джейн с деланым негодованием.

— Прошу прощения? Ты сравниваешь меня с Китти и Лидией? Ты нанесла мне страшную обиду.

— Лиззи, прошу тебя, будь серьезнее.

— Я обещаю, что буду спокойной, утонченной и благоразумной, совсем как ты.

Джейн подтолкнула ее локтем.

— Смотри, вот он.

Элизабет проследовала взглядом за Джейн сквозь переполненную людьми зону получения багажа и увидела его. Она быстро вдохнула и вдруг начала сомневаться в том, что ей удастся сдержать обещание, которое она только что дала Джейн.

Увидев Уильяма в аэропорту JFK, Элизабет старалась не слишком откровенно его разглядывать, но сейчас застыла, как завороженная. Он стоял один, прислонившись спиной к колонне; руки были скрещены на груди, глаза закрыты. Темные вьющиеся волосы слегка растрепались в очаровательном беспорядке, и у Элизабет зачесались пальцы от желания их пригладить. Две верхние пуговицы белоснежной рубашки были расстегнуты, а рукава закатаны до локтей. Пятна кофе, которые так раздражали Уильяма, Элизабет не заметила — ей показалось, что он выглядит абсолютно идеально.

Пока она смотрела на него в беспомощном восхищении, он вдруг открыл глаза и обвел ими толпу, словно почувствовав, что за ним наблюдают. Затем их взгляды встретились, уже второй раз за этот день, и у нее вновь перехватило дыхание и вновь появилось странное ощущение, что его взгляд проникает в самые сокровенные глубины ее сердца и души. Ей сделалось неуютно и неловко, и она быстро отвела глаза в сторону.

— Он невероятно красив, в этом нет никакого сомнения, — сказала Джейн.

Элизабет только кивнула, не в силах ответить что-либо членораздельное. Слово «красив» в данном случае было, увы, прискорбно недостаточным. Магнетизм, который Элизабет помнила по его концертам, казался осязаемым. Кроме того, когда она увидела его стоящим в этом суетливом, людном месте, одетым в повседневную одежду, а не в концертный костюм, ей вдруг показалось, что под его отстраненным внешним видом она чувствует какую-то уязвимость. Ну конечно, Лиззи, ты ведь так прекрасно разбираешься в том, что думают и чувствуют мужчины. Оставь-ка чтение мыслей для профессионалов.

Багажная лента с визгом подала признаки жизни, и вереница чемоданов поплыла вдоль линии ждущих пассажиров. Чемодан Элизабет оказался одним из первых. Она сняла его с конвейера и вернулась к Джейн.

— Прежде чем мы уедем, я хотела бы ему представиться, — сказала Джейн. — Ведь если позже он узнает, что мы здесь были и не подошли к нему, получится неудобно. И я хотела бы удостовериться, что у него есть на чем добраться до города.

— Ой, нет, давай лучше не будем его беспокоить. — У Элизабет все внутренности скрутило от мысли, что нужно будет заговорить с Уильямом. — Должно быть, он устал после перелета.

— Трусишка! — смеясь, сказала Джейн. — Пойдем со мной; все будет хорошо. В конце концов, я выхожу замуж за его лучшего друга!

Элизабет вновь открыла было рот для протестов — ей совершенно не хотелось подходить к нему сразу после того, как он поймал ее на том, что она его так откровенно разглядывала, — но Джейн уже устремилась к нему. Элизабет направилась следом, лавируя среди толпы с чемоданом, который значительно замедлял скорость ее передвижения. Она увидела, как Уильям снял свой чемодан с конвейера и поставил на пол. Он стоял неподвижно, спиной к Джейн.

— Простите, мистер Дарси? — позвала Джейн.

Уильям медленно повернулся и взглянул на девушку. Те же глаза, которые смотрели в глаза Элизабет с такой проникновенной силой, были холодными и отстраненными. Ледяным тоном он процедил:

— Простите, но сейчас я не могу дать вам автограф. Прошу меня извинить.

Он поднял свой чемодан и отошел, оставив Джейн стоять с раскрытым ртом. Пришедшая в ярость Элизабет увидела, как он направился к ближайшему ряду кресел и сел там.

— Нет, вы только посмотрите на него! — воскликнула Элизабет, поравнявшись с Джейн. — Похоже, что талант далеко не всегда сочетается с хорошими манерами.

Покрасневшая Джейн прикусила подрагивающую нижнюю губу.

— Нет, Лиззи, это я виновата. Ты была права — я не должна была подходить к нему в публичном месте.

— Ты слишком легко все прощаешь. — Раздражение Элизабет только усиливалось, и она не собиралась давать Джейн возможность успокоить себя. — Допустим, он талантлив и чертовски хорош собой. Но это еще не дает ему права тебя отшивать, не удосужившись даже выяснить, чего ты хотела. Как он посмел предположить, что ты — какая-то очередная назойливая поклонница?

Она взглянула на Уильяма, который все еще сидел в кресле, уставившись на дальнюю стену.

— А даже если бы ты и хотела получить автограф, то уж, наверное, он смог бы уделить тебе пару мгновений, оторвавшись от своего необычайно важного занятия — восседать в кресле с высокомерным и неприступным видом. В конце концов, он же не рок-певец и не кинозвезда, которых узнают всегда и везде, на каждом шагу.

— Ну почему же, Лиззи, это может происходить чаще, чем ты думаешь. Ты ведь сама рассказывала, что сегодня утром в JFK кто-то с ним фотографировался?

— Это еще не дает ему права так обойтись с тобой. Подожди еще, скоро он узнает, что был так груб с невестой лучшего друга! — Уголком глаза Элизабет заметила, как Уильям поднялся и направился к выходу.

— Лиззи, пожалуйста, будь с ним вежливой. Он может и не узнать нас позже — я сомневаюсь, что он как следует нас разглядел. Поэтому давай не будем ничего ему говорить об этом, если он сам не скажет. Я не хотела бы его смущать. Пойдем, давай лучше где-нибудь пообедаем. Куда бы ты хотела направиться?

Элизабет не ответила. Ее внимание отвлек Уильям, который шел впереди них к автоматическим дверям выхода. Она покосилась на Джейн и негромко проворчала:

— Таким моральным уродам вроде него нужно запретить так классно смотреться в джинсах.

Элизабет и Джейн звонко расхохотались и вышли из здания аэропорта, направляясь к машине Джейн. Ни одна из них не заметила Уильяма Дарси, который стоял у кромки тротуара и смотрел им вслед, пока они шли к парковке.

------
1 — В оригинале — игра слов: to be in one’s shoes (дословно — «побыть в чьих-то ботинках») — оказаться на чьем-то месте, «в чьей-то шкуре».

2 — По-английски — Webmistress (web — сеть, паутина; mistress — хозяйка, любовница). Действительно, есть в этом что-то извращенное, если вдуматьсяJ

3 — Дарси чувствует себя, как Алиса, которая погналась за кроликом и попала в Страну Чудес (Льюис Кэрролл).

4 — Открытая концертная площадка Лос-Анджелесской Филармонической Ассоциации.

5 — Juilliard — знаменитая Нью-Йоркская Музыкальная Академия (консерватория).

 

Рояль